Отец не терпел вранья. И Артёма – с самого детства! – строго приучил говорить только правду. Им с мамой отец правдиво объяснил: я полюбил другую женщину… А Артём опустил глаза перед Аней, – почему-то не сработала отцовская наука. Не смог признаться , что – да, поэтому и пригласил тебя… А она и сама поняла. Просто подождала, пока Артём поднимет взгляд. И ушла.
А Игорь торжествовал: все увидели, что Анька Захарова в него влюбилась. Все поняли, что это ради него она впервые в жизни свои дурацкие косички расплела, в платье до пят вырядилась. Да и на дискотеку ради него явилась: сроду Аньку не видели нигде, кроме класса. И Тёмка вот говорит, – обиделась Анька, что не пригласил…
Калмыков самодовольно хлопнул Даньку Потапова по плечу:
- Видел? Ещё вопросы есть – по численному составу?..
А Данька ухмыльнулся:
- Вопросы-то есть. Ответов нет, Игорёк. Ничего я не видел. Ну, стояла Анька у стенки…
Игорь опешил:
- А ты что, – часто видел её на дискотеке?
- Но и на твоём мопеде Аньку никто не видел, – бесстрастно уточнил Потапов. – Так что, Игорёк!.. Абсолютная победа – это не твой случай.
А утром Калмыков снова сел за вторую парту. Артём отчего-то вспыхнул: Анины глаза засияли навстречу Игорю. И Артём привычно оправдал друга: если Игорь заметил это сияние, если не отвернулся от Ани, значит, дело вовсе не в ухмылках Потапова!
А сам Артём – втайне от самого себя – вспоминал мягкие волны Аниных волос, её прямо невесомую лёгкость – это ж надо быть такой лёгкой, чтобы ходить на таких тоненьких каблучках!.. И тайно-тайно жалел, что не пришлось потанцевать с Аней, не пришлось почувствовать в своих руках эту её лёгкость. Дух захватывало, – наверное, она не танцевала бы, а летала над землёй… И как всё-таки хорошо, что командир – и друг!.. – это понял! И многое, что порой казалось Артёму неправильным в поступках Калмыкова, теперь можно было простить, – за это его понимание, за то, что он снова сел с Аней. Отец говорил, что мы часто судим о человеке по его внешним поступкам… а гораздо важнее видеть его душу. Да, Игорь часто бывает заносчивым, даже – высокомерным. Но он, Артём, на то и друг, чтобы видеть в командире не только это уверенное самолюбование.
… -Есть, командир! – с понимающей улыбкой отвечал Артём, когда надо было раздобыть для Ани её любимые лесные колокольчики. Пока Игорь раздумывал, где их взять, Артём хватал велосипед, нёсся на поляну: ничего проще! Только на днях он заметил целые заросли нежно-лиловых звоночков. Быстро сорвал несколько стебельков, – выбирал самые крупные цветы. А много и не надо было: охапка Ане ни к чему… Ей подойдёт эта хрупкая нежность из трёх стебельков.
- Есть, командир! – серьёзно отвечал Артём, когда надо было подтянуть восьмиклассников, новеньких в их команде, в строевой подготовке или стрельбе, – перед военно-спортивной игрой. Артём хмурился, но ничего не мог поделать с тем, что отец его всему научил, – и командовать, и стрелять, и все строевые приёмы – движение строевым шагом, выход из строя и возвращение в строй – Артёму показывал отец.
И многие так и думали, что командир – это он, Артём Дугин. А он отвечал – командиру, как положено:
- Есть, командир!
А когда случалось, – стенка на стенку, школа военного городка с деревенской, Артём и команды не ждал, просто кивал:
- Есть, командир!
И было ясно, что команда Лаптя обратится в бегство.
А весной, уже в одиннадцатом классе, приехал отец. Артём вернулся вечером, обрадовался: окна светятся, значит, мама дома. А предупреждала, что сегодня дежурит в медчасти.
Странно: он не заметил в прихожей отцовский китель… Отвык, наверное, – посмотрел, как на пустое место. И от взгляда отцовского отвык. Потому, должно быть, глаза отца казались незнакомыми: вместо всегдашней уверенной строгости – вина, что ли…
Родители сидели за столом. Артём уловил запах липового чая. В блюдцах – любимое отцовское вишнёвое варенье. Артём вспомнил, как мама варила его, – слёзы незаметно смахивала, улыбалась чему-то… Усмехнулся: получается, сбылась мамина надежда… Хотел молча пройти в свою комнату.
- Артём! – услышал, как отец с матерью одновременно произнесли его имя. Мама – отчаянно, а в голосе отца – почти прежняя строгость. Хотите, чтобы я повернулся?.. А не пожалеете? – Артём и не собирался что-то делать со своей, невесть откуда взявшейся, дерзостью. Медленно повернулся. Так и есть: мама растерянно протирает салфеткой заварочный чайник, а отец свёл брови:
- Присядь.
Артём – как не слышал: прислонился спиной к дверному косяку. Но взгляда не отвёл. Мама поднялась, – убрать со стола. Вышла на кухню. Отец спросил:
- Как дела в школе? Решил, куда поступать будешь?
- Решил. И что?
Отец устало провёл ладонью по прикрытым глазам:
- Я могу узнать, куда?
Дерзость смешалась с простой мальчишеской обидой, голос вздрогнул. Но Артём всё же напомнил отцу:
- Ты же ушёл от нас.
В непривычно глуховатом голосе отца – какая-то неожиданно безысходная тоска:
- Сын!.. Я же сказал правду, почему так случилось. Думаю, – могу рассчитывать на твоё уважение. Артём оторвался от косяка:
- Правду?.. А кому она нужна, твоя правда, если она – обычное предательство?
Быстро отвернулся, вошёл в свою комнату, плотно прикрыл дверь. Никто не должен видеть, как он рукавом вытер слёзы, – наверное, последние свои мальчишеские слёзы…
Слышал, как мать с отцом негромко разговаривали. Потом отец ушёл.
Мама заглянула в комнату:
- Не спишь? – Присела рядом, чуть коснулась Тёмкиных волос:
- Он помочь хотел.
Артём поднялся:
- А я говорил, что мне нужна его помощь?
- Ты же в военное собираешься. Отец… Он бы помог тебе… он волнуется.
- Собираюсь. И поступлю, – сам.
Это они с командиром… и с другом, Игорем Калмыковым, давно решили: поступаем в общевойсковое командное. Их предупредили: поступить будет сложно. А кто надеялся, что легко и просто будет? Просто надо всерьёз готовиться. И отец здесь ни при чём.
И наступил момент, когда Артём – в последний раз в уходящем детстве – спас командира от предательского шага. Спас и простил, – как всегда, нашёл оправдание. И вообще, – до школьного выпускного – это ещё детство. А какое в детстве предательство…
Около гаража Игорь возился с мопедом:
- Физику ты мне потом расскажешь. Задачи решай, – по новому сборнику. Завтра посидим, разберёмся.
- Есть, командир! Да я уж разобрался, – ничего сложного, справимся. Давай вечерком.
Игорь смахнул пот со лба, улыбнулся:
- Завтра. Анька согласилась вот… Покататься, в общем. Сейчас педальный привод сделаю. Да, Тём, ты посмотри стартер, – плохо крутит, добро? Потом сфоткаешь нас с Анькой, – Потапов не поверит, пока своими глазами не убедится!
В Тёмкиных глазах потемнело: значит, всё-таки вот так, просто, – чтобы Потапов поверил… А Калмыков и не заметил, что не прозвучало Тёмкино обычное:
- Есть, командир!
Артём склонился над мопедом. Когда они ещё жили в прежнем городке, у него тоже был мопед, – совсем старый. Им с отцом часто приходилось его ремонтировать, поэтому Артём с закрытыми глазами мог разобраться, почему стартер плохо крутит. И – сделать так, чтобы он вообще перестал крутить.
Продолжение следует…
Начало Часть 2 Часть 3 Часть 4 Часть 6
Часть 7 Часть 8 Часть 9 Часть 10 Часть 11
Часть 12 Часть 13 Часть 14 Часть 15 Часть 16
Часть 17 Часть 18 Часть 19 Часть 20 Часть 21
Часть 22 Часть 23 Часть 24 Часть 25 Часть 26
Навигация по каналу «Полевые цветы»