Ровно 1626 лет назад, вечером 30 сентября 395 г., над Средиземным морем прошло лунное затмение - событие, которое, по мнению Николая Александровича Морозова, определило весь ход истории, пробудило человеческий разум от эмбрионального сна и запустило ход эволюции мышления, прогресса и цивилизации.
Когда-то давно книги Н.А. Морозова произвели на автора этих строк большое впечатление. Настолько большое, что я до сих пор каждый год мысленно отмечаю про себя эту дату, каждый раз в лёгком - пусть и многократно отражённом за давностью лет - мистическом трепете. Такой же лёгкий трепет охватывает меня каждый раз во время грозы. Даже и сейчас я помню все ключевые даты жизни Иоанна Златоуста, помню многих его коллег и соперников по святоотеческому поприщу, помню жизненный путь самого Морозова и пишу эти строки, почти не сверяясь с источниками. Единственное, что я перечитывал за истекшее время не один раз, это «Апокалипсис» Иоанна Богослова.
"Почему же вдруг заурядное небесное событие оказалось таким важным?" - спросит читатель, недоумевая. Ответить на этот вопрос невозможно, не рассказав о личности Николая Морозова, тем более что и сам он в своей первой исторической книге вплетает автобиографические очерки в ткань исследования. Речь пойдет о морозовской трактовке библейской книги «Откровения», которую он изложил в своей книге «Откровение в грозе и буре».
Тюрьма, книга и воспоминания
Николай Александрович Морозов - народоволец, попавший в 1880-е в одиночное заключение в Алексеевский равелин Петропавловской крепости. И там он провёл немало часов, дней и лет, которые вряд ли можно назвать счастливыми. Единственным утешением, которое было ему доступно стараниями тюремной библиотеки, был «Новый Завет», который он, закоренелый атеист, начал читать от скуки. И каково же было его удивление, когда он, сидя в холодной сырой камере и перелистывая засаленные страницы дешёвого издания, обнаружил в книге «Откровения» описания, поразительно напоминавшие ему впечатления детства. Он читал и вспоминал - примерно так он и описывает это в своей книге - как надвигалась на деревню гроза, и как он маленький заворожённо следил за грозовым небом, ловил ветер, выбегал на веранду, чтобы слушать дождь. Он вспомнил, как небо сворачивалось, как свиток, наступая грозовым фронтом. Как ангелы трубили в громовые трубы. Как облака превращались в страшных чудовищ, в многолапых жаб и в драконов. Как шквалистый ливень выбрасывался на землю чашами гнева.
И узник замка Петра стал читать дальше. А после выхода на волю засел за научную литературу, в первую очередь по астрономии, и написал эссе на сотню страниц со всей страстной убеждённостью закалённого революционера.
Гроза, буря и затмение
Морозову удалось найти разгадку буквально для каждого символа, заключённого в книге «Откровения». В его руках эти символы — в исконном греческом смысле этого слова — нашли свои вторые половинки среди явлений природы. «После сего я взглянул, и вот, дверь отверста на небе» (Откр. 4:1). Посмотрим же и мы на небо — сможем ли мы, с подсказками Николая Александровича, увидеть на небе то, что увидел автор «Апокалипсиса»?
Первое, что появляется перед нами в 4 главе — это Престол, и вокруг него 24 престола. Можем ли мы разделить небо на 24 части? Конечно, можем, и мы получим часы — собственно, наша единица времени как раз и обозначает 1/24 суточного хода небесного свода. Перед престолом «море стеклянное, подобное кристаллу», т.е. небесная твердь. Здесь же, вокруг Престола, ходят кругами лев, орёл, вол и человек (точнее, животное с лицом, как у человека), известные нам по словам песни, т.е. не что иное как созвездия Льва, Орла, Тельца и Стрельца. В 5 главе появляются Агнец и Книга за семью печатями — созвездие Овна, прекрасно видимое осенью на южном небе, и Млечный путь (в виде свитка, разумеется).
В 6 главе, ставшей источником вдохновения для многих творческих людей, Агнец срывает печати-облака с Книги Млечного пути, и животные говорят удивлённому зрителю: «Иди и смотри» (6:3). Изображение четырёх всадников Апокалипсиса — ключевое для Николая Морозова, именно оно даёт точную датировку события. По мнению исследователя, каждый «всадник» представляет собой созвездие «верхом» на небесном светиле, т.е. светило внутри созвездия. Первый — всадник с луком и венцом на белом коне (Юпитер в Стрельце). Второй — всадник с мечом, забирающий мир с земли, на рыжем коне (Марс в ?). Третий — всадник с мерой на вороном коне (Меркурий в Весах). Четвёртый — всадник, которому имя смерть, которому подвластна четверть земли, на бледном коне (Сатурн в Скорпионе). Если мы принимаем точку зрения Морозова о том, что всё описанное суть небесные явления, то найти подходящую точку на временной оси не составит труда, тем более что это ещё не всё.
«И когда снял Он шестую печать, я взглянул, и вот, произошло великое землетрясение, и солнце стало мрачно как власяница, и луна сделалась как кровь» (6:12). Читатель, конечно, уже догадался, о чём идёт речь. Конечно, это фаза полного лунного затмения, когда наш спутник освещается слабо и кажется красным (или бурым) из-за того, что атмосфера Земли рассеивает синий свет.
Судя по следующим стихам, автор «Апокалипсиса» наблюдал лунное затмение не в самых благоприятных условиях: подул сильный ветер, так что «звёзды небесные пали на землю», «небо скрылось, свившись как свиток» в грозовое облако (6:13-14), и вдобавок ко всему произошло землетрясение: «И вот, произошло великое землетрясение… и всякая гора и остров двинулись с мест своих» (6:12, 14).
Далее, по Морозову, начинается описание грозы. Первый порыв ветра сменяется затишьем, издалека слышны ангелы с трубами — раскаты грома. И наконец, после того как мелькнула на небе жена с венцом из двенадцати звёзд, как вышли чудовищные звери из недр грозовой тучи, настаёт суд и расплата — чаши гнева, полные дождя, проливаются на землю. Небо очищается от скверны, чудища сбрасываются в огонь утренней зари, и авторы (Иоанн Богослов, Николай Морозов и ваш в ничтожестве мысли покорный слуга) видят «новое небо и новую землю» (21:1), и на небе город, улицы которого вымощены драгоценными камнями.
Датировка и исторический контекст
Если согласиться с трактовкой текста как астрономического наблюдения, то придётся согласиться и с тем, что данные текста могут дать точную дату и время наблюдения. Данные таковы:
- Полное лунное затмение, видимое в Средиземноморье;
- Юпитер в Стрельце, Марс в (?), Меркурий в Весах, Сатурн в Скорпионе.
- К этому можно прибавить указания на сбор урожая (хлеба и винограда) в главе 14:15-20.
Николаю Морозову удалось найти только одну дату, которая полностью удовлетворяет всем условиям — это 30 сентября 395 г. Каждый может открыть Stellarium или любую другую программу и убедиться в правильности расчётов. Предположить, что Иоанн Богослов прожил почти четыре века, исследователь не мог, а потому начал искать вероятного автора среди отцов Церкви того времени. И нашёл: тоже Иоанн, тоже отмеченный прозвищем за дар слова, только Златоуст.
Удивительно, но написание «Откровения» идеально вписалось в общепринятую биографию Иоанна Златоуста, ничего не нарушив и объяснив его неожиданный взлёт и такое же внезапное падение. В нескольких словах, в 395 г. Иоанн Златоуст оказывается в ссылке на Патмосе (в этом году он нигде в общепринятых источниках не отметился), пишет под впечатлением природных бедствий книгу «Откровения» и рассылает своим друзьям в семи церквах Малой Азии. Для Морозова Златоуст становится ещё и революционером: свидетель (по Морозову, участник) Антиохийсокого восстания против статуй 382 г. направляет жало своего «Откровения» против Вавилонской блудницы — развращённой церкви, против десяти царей — императоров, против её любовников — купцов, патрициев, политиканов. В книге он указывает срок, отмеренный «имеющим обоюдоострый меч» для блудницы и её любовников — три с половиной года (это число трижды встречается в книге). Книга расходится в самиздате, доходит до властей, набирает бешеную популярность, и под давлением толпы Златоуста освобождают, привозят в столицу и, расшаркиваясь, усаживают, что твоего академика Сахарова, на епископскую кафедру. Златоуст правит городом в качестве духовного лидера (это уже не версия Морозова, а информация из «Церковных историй»). Три с половиной года все каются, ходят в церковь и даже воздерживаются от ипподрома. И… ничего не происходит. Тогда все ждут до 400 года — вдруг Господь решил сделать подарок к круглой дате. И снова ничего не произошло.
И тут происходит падение Иоанна. Первая ссылка продолжалась недолго — в Константинополе произошло землетрясение, которое простой люд воспринял как наказание за изгнание праведника и пошёл крушить всё вокруг. Но и триумфальное возвращение уже не было прочным. Главный его ненавистник Феофил Александрийский (Иоанн, напомню, был из Антиохии — а это Гриффиндор и Слизерин античного богословия) собрал в 404 г. собор «под дубом», на котором Иоанн был осуждён за многие грехи, в том числе за почитание Оригена и за то, что выкрикнул посреди проповеди «Я схожу с ума от любви». Иоанна отправляют в Кукус (провинция Армения Вторая) и далее в Питиунт (Пицунду). На этом пути Иоанн умирает.
Морозов смещает акценты с личной неприязни между Иоанном и императрицей Евдоксией на корпоративную неприязнь столичного и александрийского клира к чужаку из Антиохии — города полуеретического, с их точки зрения. И, как хороший литератор, романтизирует своего героя.
Откровение об «Откровении»
Николай Морозов написал красивую, яркую книгу. Его доводы не по-научному, но художественно убедительны. Он уверенно пользуется астрономическими расчётами, сопоставляет фрагменты текста с природными явлениями, проверяет свою гипотезу в историческом контексте — и при этом создаёт яркий образ мистика и революционера, сиюминутного лидера изменчивой толпы. Внутри книги просторно и легко дышится за счёт лирических отступлений в детские воспоминания и этнографических зарисовок родного села.
Попытки трактовать библейские книги с натуралистических позиций предпринимались в XIX веке не один раз. Как правило, искали универсальное объяснение: как солярный миф, как действие наркотических веществ и т.д. Стоит отдать должное Николаю Морозову: он не ограничивался одним методом, привлекая актуальные знания по физиологии, психиатрии, астрономии, геологии. Воспроизведённая А.Т. Фоменко и Г.В. Носовским статистическая игра с датами правления у Морозова далеко не основной метод и появляется лишь в поздних книгах.
Николай Морозов, как известно, не остановился на «Откровении». Накануне войны и затем, в эпоху культурных экспериментов 1920-х годов, он публикует многотомный труд «Христос», переворачивающий все представления об истории древности и средневековья. В «Христе» личность Иоанна Златоуста вырастает до исполинских размеров — он становится первым натурфилософом, записавшим в поэтической форме свои наблюдения за грозовым небом, первым мыслителем в первой средиземноморской империи.
Отсутствие доступа к какой-либо литературе в момент замысла книги сказалось на выводах исследователя, да и пресловутое незнание методологии истории с источниковедением сыграли свою злую роль. Получилось так, что Морозов сначала выстроил в уме свою гипотезу, записал на черновиках, а после выхода из тюрьмы уже не смог от неё отказаться. Он отбросил всё, что не укладывалось в рамки его идеи — литературу по «Апокалипсису», собрание проповедей Иоанна Златоуста, альтернативные астрономические датировки, не говоря о сомнениях в отождествлении книжных символов и планет. Конечно, сейчас нам не трудно с высоты открытых источников и достижений текстологии критиковать дилетантизм автора, но есть ли в этом смысл? Мы читаем миф о Николае Морозове, революционере и учёном, который произвёл революцию в познании истории, начав её с того, что создал миф о революционере-мистике, создавшем одну из самых мифологизированных книг человеческой истории.