Ну что же, этот момент должен был настать, и он настал. Наша буханка, о которой мы в свое время много писали, рассыпалась почти что в труху. Ну, точнее, она по-прежнему ездит и выполняет все свои функции, однако ни о каких серьезных путешествиях на ней теперь не может быть и речи. Во всяком случае, до тех пор, пока она не будет полноценно отремонтирована.
Что же такого с ней случилось, ведь я ее так хвалил и постоянно защищал в любых спорах? Да собственно, ничего такого — просто она отслужила свой срок, который ей производитель отмеряет весьма недолгим.
Короче говоря, все бы ничего, но у буханки начала трескаться рама. В ней могло бы сломаться все что угодно, и я бы нисколько не запарился бы на эту тему, а просто починил бы машину. Но вот рама по сути является самой важной деталью УАЗа, и когда я стал замечать, как все 8 кронштейнов рессор начали все больше и больше загибаться, как из них начали постепенно вылезать заклепки, как по лонжеронам вокруг этих заклепок поползли огромные трещины — тут уж стало понятно, что машина, похоже, кончилась. Нет, конечно, и такое повреждение я со временем смогу отремонтировать, однако, машина с кучей заплат молодее и бодрее уже не станет. Кроме рамы там есть еще много всего, что требует вмешательства, это, пожалуй, каждый агрегат имеющийся в машине. С каждой поездкой из всех этих агрегатов текло все больше масла, в них появлялось все больше шумов. В общем, все это постепенно привело к тому, что у меня просто опустились руки.
Первую трещину возле кронштейна одной из задних рессор я заметил еще прошлой осенью. Трещина та была довольно старой, но на глаза она попалась после того, как мы серьезно провалились в болото, из которого нас остервенело выдергивали трактором, погнув заднюю траверсу рамы и сломав еще что-то по мелочи. Я как раз тогда лазил под машиной и выправлял повреждения. Это стало очень неприятной находкой. Впрочем, тогда я решил, что еще не смертельно, но уже очень скоро я стал замечать похожие трещины и у всех остальных кронштейнов. Так же мне сделалась очевидной заметная кривизна рамы, которая, вероятно, присутствовала с момента покупки машины. Что ж, похоже, что во всем этом виноват был я сам. Последней же каплей стал один случай, когда я вообще, по собственной рассеянности, свалился с дороги и положил машину на бок в кювет. Мы тогда быстро поставили ее обратно «на ровный киль» и поехали дальше, но тут уж сама вселенная недвусмысленно намекнула нам, что со всем этим надо срочно что-то делать, дабы не потерять мосты, или не заклинить еще что-нибудь жизненно-важное.
Да, я признаю, что эксплуатировал буханку весьма жестко. Гонял на ней по кочкам, не снижая скорости, так что все содержимое салона, включая пассажиров, временами летало в невесомости подобно космонавтам в тренировочном самолете. Я сажал ее во всякие грязи и ямы, и даже, вот, переворачивал. Я даже больше скажу — у меня есть подозрение, что любая другая машина от такого отношения сейчас бы уже просто не ездила, а вот буханочка по-прежнему исправно возит нас в городские магазины, и даже в таком вот своем состоянии она без всяких проблем свозила нас этим летом до Нарьян-Мара и обратно. Но все когда-нибудь окончательно устает.
Но ничего! Я думаю, что после глубокого и вдумчивого ремонта она продолжит исправно служить нам, пускай, может быть, и не как кемпер, а скорее, как машина для чисто хозяйственных и недалеких поездок.
В заключение я скажу, что Буханка — это великолепный автомобиль, я нисколько не поменял своего мнения о ней. Она, разумеется, имеет и свои недостатки, и обо всем этом я смогу написать более подробно, но чуть попозже. А прямо сейчас я пакую свою рюкзак для того, чтобы в ближайшее время отправиться в Москву, за всем известным драндулетом марки ГАЗ. Думаю, что с этого вполне может начаться совершенно новая страница наших кемперных приключений. Но про это я буду писать на следующей неделе.
