Патрик выглядит так, как и должен. Как обычно. На нём слабо завязанный зелёный халат, открывающий треугольник кучерявых волос, в которых застряли кусочки бисквитного печенья. По крайней мере, он продолжает есть. Кожа вокруг глаз синяя с налипшими с другой стороны венами. Перед ним ноутбук — рдяная крышка, заклеенная веб-камера, западающая буква «i». Экран погас, пустой взгляд Патрика упирается в отражение.
В доме, который он уже не может содержать, в гостиной с окнами на запущенный сад, в пожелтевших зарослях разума Патрика — вязкая тишина.
Белое безмолвие, начинающие подгнивать.
Он трёт скулу, отводит руку, рассматривает пухлые пальцы. После хлопает крышкой ноутбука, поднимается и мерит тяжёлыми шагами комнату. Пинает банку из-под пива, она бьётся о стену — обои в цветочек — и не издаёт ни звука.
Патрик кивает сам себе.
«Жестянка… — думается ему. — Жестянка, острая и рваная, серебрящаяся на свету люминесцентной лампы.»
Он нашёл слова. Они переполняют его, как горячая кровь переполняет тело, и будто безголовый бросается к ноутбуку, стараясь ничего не расплескать. Не растерять ни капли.
«Крупные алые буквы, косой шрифт, жестянка…»
Скользкими пальцами пытается открыть рдяную крышку, экран вспыхивает белым, Патрик садится на диван и тянет пальцы к клавиатуре. Рука зависает. Кровь из того места, где была его голова бурлящим потоком выливается на ноутбук. Все мысли исчезли, он не может написать ни слова. Чужая усмешка застряла в глотке, и Патрик всё никак не может её проглотить.
Она чешется изнутри, он с трудом оттягивает руку от горла.
Нет… О, нет, ясно, в чём дело. Его хотят отвлечь. Пальцы должны быть в одном единственном месте. Над белыми буквами на чёрных кнопках. Пусть себе чешется. Он будет писать. До потери сознания, в глухой тишине, пока не начнут кровоточить пальцы, и даже тогда…
Он будет писать.
***
Шесть шестнадцать.
Марта садится на прогретое осенним солнцем крыльцо, ставит тяжёлые сумки на ступеньку ниже, достаёт сигарету из кармана неоновой толстовки. Чиркает спичкой, выдыхает паутину дыма и улыбается. Сигарета розовая и со вкусом вишни. Она глядит в сторону сада, думает о соседской кошке и о глубоких сырых могилах. Её передёргивает. Солнце закрывает тёмная туча, окурок летит в мусорку, усмешка тоже. Марта поднимается, поправляет юбку, смахивает листок с туфель и с сумками заходит в дом.
Мягкие тапочки, криво повешенная картина с синей кляксой на жёлтом фоне, стопка газет. Марта замирает у гостиной, в глаза бросается мусор на полу и заставленный грязной посудой кофейный столик. Она уходит на кухню, раскладывает продукты по полкам, разогревает замороженные макароны с фрикадельками из супермаркета и читает восемь страниц третьесортного детектива.
Который тем ни менее существует.
Усмешка прорезается на тонких губах. У Марты оранжевая помада и пустой взгляд.
Наконец, с макаронами в двух тарелках она возвращается к мужу и садится рядом с ним. Он не сразу переводит на неё измученный взгляд. Она касается его руки и говорит то же, что и всегда: «Выглядит интересно, это твой «Чёрный квадрат», правда?». С каждым разом звучит всё более тускло. Они молча царапают тарелки вилками. Экран ноутбука снова потухает, поглотив в себе какофонию букв, из которой нельзя вычленить ни одного слова.
Марта отставляет тарелки. Распределяет обязанности: Патрик должен выбрать фильм, потому что он хорошо поработал, и ему нужно отдохнуть, она должна помыть посуду и навести уют.
Но он не выполняет свою часть, и Марта уходит из гостиной, словно ей ни остаётся ничего другого.
***
Патрик тонет в тишине. Ему хочется скрестись о стену, о диван на котором сидит, о стол. Вместо этого он вонзает отросшие ногти в ладонь и кричит. Крик исчезает, кто-то съедает его в тот же миг, как Патрик открывает рот. Это приводит его в бешенство. Он сидит неподвижно. В исступлении. Сидит неподвижно. Бьётся в агонии. Неподвижно. Бьётся в…
На клавиатуру капает кровь.
Она не такая багровая, как ему казалось. Патрик улыбается и запрокидывает голову. Кровь из носа. От переутомления. Нужно выспаться. Да…
«Кровь почти что розовая…»
Он снова тянется к клавиатуре. Приходит мысль, затем ещё одна. Они капают вниз чаще и чаще. Розовые мысли на чёрные кнопки рдяного ноутбука.
Кап.
«Бал на пивном заводе…»
Кап.
«Все снимают маски.»
Кап.
И Патрику видится она — с кудрями орехового цвета, блеском в тёмных глазах и…
Он теряет мысль. И продолжает писать.
***
Патрик спит, ему снится вязкое безмолвие, оно похоже на паутину. Значит, скоро должен появится паук.
Марта обнимает себя, рассматривая залитого кровью мужа. Выдыхает, когда понимает, что он без сознания. Дышит. Она уходит, чтобы наполнить бокал вином. Красным. Садится рядом с ним. На потемневшем экране кое где различимы слова. Она выцепляет их, пьёт и слушает, как стучит по крыше дождь.
Утро. Патрик просыпается там же, кидается к ноутбуку и натыкается на чистый лист.
Тихо. Безнадёжно. Скверно.
Патрик воет внутри себя, на его лице белая безмятежность. Он улыбается. Идёт в ванную, чистит зубы — мятная паста, — принимает холодный душ — вода смешивается с кровью, — надевает белую рубашку и джинсы — всё теперь тесное, — и идёт на кухню.
Пока варится кофе, звонит девушке, что раньше помогала им по дому, приглашает подработать. С улыбкой показывает ей заляпанные кровью столик и диван, садится на подлокотник, забрасывает ногу на ногу, покачивает носком, объясняет, что он великий писатель, но не слышит её ответов.
«В саду мы похоронили кошку в прошлом месяце, там нужно будет сгрести листья…»
Он смотрит на ноутбук, когда остаётся один, но не касается его. Слишком рано. У него должно быть определённое время. Оно позовёт его, поманит криком. Он должен услышать.
Шесть семнадцать. Марта заходит в дом. Переобувается, бросает взгляд на картину, идёт проверить Патрика и замирает.
Он поднимается с дивана, гостиная изливается чистотой за его плечами, губы растягиваются в улыбку.
«Почему кровь розовая… Она должна быть темнее. Когда-то была темнее…»
Он говорит ей что-то, и слова тонут, словно они на дне аквариума. С её ответом случается тоже самое. Патрик хмурится.
«Но я же услышу, если ты будешь кричать?»
Он тянет жену на себя и перерезает тонкое горло куском от жестяной банки. Не сильно. Лишь чтобы услышать крик. Ведь он любит её.
У Марты кровь темнее, и он чувствует, как её сладкие возгласы бьются сквозь толщу тишины, ещё миг и они достигнут его ушей, свернутся в мозгу и наполнят собой его иссушённый разум.
Нужно только… удержать.
Патрик заносит руку с ножом и попадает в её открытый морковный рот, пришпиливая голову к столу, рядом с собой.
Теперь можно начать писать.
Скоро до него донесётся крик.
Он услышит.
Марта будет рада попасть в его лучший роман.
Скоро…
Усмешка в глотке зудит сильнее.
#writober
Творческая группа: https://vk.com/club189580382