Через несколько дней, от скуки, я решила выйти в коридор. Так как кровать моя стояла почти у двери, я давно присмотрела куда мне надо скакать, и где можно посидеть. Самым сложным было перепрыгнуть порог. Но я за несколько дней натренировалась, и порог мне дался легко. Слева, метрах в десяти было окно, с широким, большим подоконником. И я решила, что если я немного посижу на этом подоконнике, ничего страшного не будет. Расстояние в десять метров я одолела, а так как я девушка была высокая, то запрыгнуть на подоконник труда не составило. И вот, я уже сижу, и наблюдаю за жизнью отделения, где мне предстоит прожить ещё две недели.
Оглядываясь вокруг себя, я была слегка удивлена. Коридор отсюда просматривался совсем по другому. Он был очень длинным и широким. В коридор выходило 12 палат, 11 были без дверей, а одна за решетчатой железной дверью, туда, как я потом узнала, помещали особо буйных и она никогда не пустовала. Стены и пол в этой палате были мягкими, а кроватей не было. Поэтому ошалевшие могли биться головой о стену , бросаться всеми костями на пол, все равно не могли причинить себе никакого вреда. Вот так там было интересно.
Если подумать о том, сколько человек было в этом отделении, то можно умножить 25 на 12, прибавить койки в коридоре, добавить на погрешность человек двадцать, и получится, что в одном нашем отделении находилось человек триста пятьдесят, хорошая цифра!!! И это только одно отделение в одном корпусе! А сколько нас всего в этой больнице? Я видела корпусов 5, ростом в четыре этажа. Это двадцать этажей, на каждом этаже по отделению, по 350 человек. Это получается, что в этой больничке семь тысяч человек с раненой душой? Господи Иисусе! Как нас много!
Я сидела на подоконнике, осознавала печальную цифру и одновременно наблюдала за движением в коридоре. Это была не очень весёлая картинка. Очень большое количество женщин всех возрастов двигались по коридору. И по направлению ко мне, и по направлению от меня. Все шли по своему, кто то просто шагал туда, сюда, кто то пританцовывал, кто то бежал вприпрыжку, кто то плелся прогулочным шагом. Можно было заметить и тех, кто прогуливался вдвоём и втроём, более многочисленных компаний я не увидела.
Не смотря на то, что отделение было пограничным, я , наблюдая с подоконника за тем , как живёт это отделение, сильно сомневалась в том, что у всех, кто движется по этому коридору, пограничное состояние. Кого только не было в этой толпе! И танцующие в каком то бешеном ритме, и поющие, и исполняющие гимнастические упражнения, иногда даже очень профессионально. Некоторые персонажи были обриты наголо, некоторые имели густые длинные волосы за которыми ухаживали , у некоторых были волосы, которые уже никогда не расчешешь, и на днях их обстригут наголо. Так же и одеты все были по разному. Кто то ходил в халате, кто то в нижнем белье, кто то по простому голым. Это был такой ритуал, они это делали каждый день.
Некоторые были просто стриптизерами, они выходили из палаты одетыми, а потом начиналось. Сначала в сторону летел халат, потом снималась рубашка, а вслед и все остальное, в итоге по коридору шевствовали просто голяком. Иногда в коридор выглядывали санитарки, вылавливали голеньких, собирали их одежду, одевала их и отпускали обратно в коридор на некоторое время, пока девушки снова не раздевались догола. Глядя в их лица, я понимала, что они и не понимают что творят, им просто это было зачем то нужно, и они так делали.
Так просто проходили мои дни в этом заведении , и наблюдая за соседями по отделению , я с каждым днем все отчетливей понимала, что психушка дана для того, чтобы до конца осознать, а стоит ли жить дальше