Любовь, предавшая себя. Глава 96.
Девочку назвали Амина. Имя выбирали долго, Самат хотел назвать Алиной, Халима-апа – Алией, а Эльмире хотелось назвать дочку Альбиной в честь своей старшей сестры. Однако дочь получила имя Амина, так звали бабушку Самата, так захотела свекровь. Это имя всех устроило.
Амина давала шороху! Родилась неспокойной, видимо отразилось тщательно скрываемое внутри раздражение ее мамочки. Ни днем, ни ночью от нее не было покоя. Укачивать приходилось долго, а спала Аминка минут пятнадцать и просыпалась с плачем.
Эльмира не успевала ничего. На маленькой кухне вечно стояли два таза и ванна, наполненные водой. В одном тазе лежало замоченное детское белье, в другом стиралось, в ванной полоскалось.
Эля бросала мокрые ползунки в таз, выбрав время стирала, за три-четыре приема, в перерыве между истериками дочери полоскала и вешала сушиться.
Надо было еще и приготовить, подтереть полы, погладить детское с двух сторон, погулять с дочкой. Легко сказать, погулять. Нужно коляску стащить с высоченного крыльца, собрать, орущую благим матом дочь, унести в коляску, самой одеться.
На улице Амина успокаивалась, засыпала. Только коляску нужно было катать не останавливаясь, иначе девочка просыпалась и начинала орать. Эльмира уставала, как никогда. Спала урывками, ела, когда придется.
Самат был вечно раздражен. Ему хотелось прийти в уютный дом, поужинать, лечь на диван, спокойно посмотреть телевизор. Вместо этого, едва дождавшись, когда он поужинает, Эля всучивала ему дочь. Сама принималась то стирать, то мыть, то гладить. Самат ворчал.
- У всех дети, как дети. Все женщины успевают переделать работу до прихода мужей. Только ты у нас особенная, и дочь у тебя такая же. Вон, Люция тоже недавно родила. А дома у нее порядок, ребенок спокойный. Ест, да спит.
Это правда. Люция родила на два месяца раньше, чем Эля. Ходили поздравлять с новорожденным. Сидели часа два, ребенок спал, даже не пикнул. Правда, дома у них уютно и чисто. Дом большой, вода проведена. Есть ванная, где стоит машинка, в которой стирается только детское белье.
Тогда Эля спросила Люцию, тяжело ли ей, высыпается ли, устает ли?
Подруга только рассмеялась.
- Мне пеленки стирать не разрешают. Свекровь сказала, до сорока дней не положено. Гулять с сыном я тоже не хожу, на то есть родители. Мальчик спокойный, накормлю, перепеленаю, положу в кроватку. Он лежит, лежит, да и заснет.
Эльмире помочь было некому. Только Гульсум ее жалела. То крыльцо подметет, в магазин пойдет, спросит, не надо ли чего. Хлеба купит, молока. Халима принципиально не ходила к дочери. Не послушалась мать, по-своему поступила, пусть терпит. Небось, надоест, поймет, где ее счастье.
Однако, внучку Халима полюбила. Сама мыла ее в бане, смазывала все складочки кипяченым подсолнечным маслом. Пока родители мылись, разомлевшая девочка спала рядом с бабушкой на ее кровати.
- Не умеете водиться с ребенком. Ты жалуешься, что плохо спит. Со мной она спит почему-то. Самой спокойнее надо быть. Расстраиваешься, наверно, молока твоего порченого насосется девочка, да и плачет.
Стоило Самату выйти покурить, как Халима начинала.
- Говорено тебе было, что за семейка, не слушалась, вот тебе и результат. С чего спокойный ребенок должен был родиться. Вся семья не нормальная, что родители, что твой муж.
Другая постыдилась бы с таким на один гектар сесть, а ты мужем величаешь. Уходи от них, пока совсем не пропала. Иначе всю жизнь загубишь. Об Аминке подумай, какой она вырастет в таких условиях.
А Амина растет себе, да растет. Вот уже ей четыре месяца, вылезли первые зубки. Ручки, ножки у нее крепонькие, волосы густые. Изросла Аминка, похорошела. Вырисовались темные бровки, ресницы стали еще длиннее, синие глаза смотрели на мир пытливо и осознанно.
Жить Эльмире стало немного проще. Коляску можно оставлять на улице, одевать дочку легче, стирки меньше, есть где сушить белье. Вместо прогулки, если была хорошая погода, Эля шла до мамы. Халима забирала внучку, катала коляску по улице. В это время Эльмира могла немного отдохнуть.
Все закончилось на другой день после того, как Альбина родила сына. Самат пришел пьяный.
- Ты, ты понимаешь, что ты никакая! Ты, никакая жена, никакая мать! Не могла мне даже сына родить. У Рамазана сын. Даже твоя сестра умудрилась родить пацана. А ты кого мне преподнесла?
Самат подошел к детской кроватке, наклонился, взял девочку за уши и заорал ей в лицо.
- Кого ты мне родила, на кого она похожа? Это не ребенок, чебурашка какая-то.
Эльмира взяла его за плечи, развернула и со всей силой боли, сколько в ней накопилось, ударила мужа в лицо. Он упал, стукнувшись головой об ручку кресла. На стук выскочил отец.
- Убивают! Сына убивают! Что ты делаешь? Ты за что его бьешь?
- Иди отсюда, а то сейчас, и ты получишь!
- Милицию вызову!
- Иди, вызывай! Я как раз его сдам.
Самат пытался подняться, но то ли от удара, то ли от растерянности сделать этого не мог. Эльмира взяла его за грудки, подняла, швырнула на кровать.
- Ты че, взбесилась что ли, че ты дерешься?
- Мало тебе? На добавки!
Дала пару раз по лицу, успокоилась. Отец с матерью сунулись было, хотели разбираться. Из-за их спины выглядывала Гульсум.
- Закрыли дверь с той стороны! Чтобы духу вашего не было. Я сейчас уйду. Утром привезете наши с Аминой вещи.
- Дочка, что ты делаешь, ребенка отца лишаешь.
- Уходите, сказала. Мне собираться надо.
Сложила в сумку детские вещи, положила дочь в коляску и, довольная собой, гордо подняв голову, пошла к матери, благо там ее ждали.
Ночью к дому подъехала машина. Двое мужиков выгрузили детскую кровать, ванну, тазы, матрасы, одеяла, прочую мелочь. Халима с Эльмирой перетащили все это в сени.
Наутро, весь город обсуждал, как эта не благодарная Эльмира, дочь Халимы, избила мужа и свекра, ушла к матери, забрав полдома добра.
Продолжение. Начало читайте здесь: Глава 1.
Продолжение читайте здесь: Глава 97.