(Неемия 5)
В предыдущей главе мы читали о том, как Неемия справился с проблемами, исходившими от врагов Иудеи. В настоящей главе он сталкивается с проблемами, вызванными противоречиями между разными сословиями внутри еврейского общества. Неемия действовал решительно и жёстко, чтобы положить конец порочным и алчным обычаям.
Эту главу рассматривают как своеобразную вставку или дополнение к основному рассказу. Некоторые комментаторы считают, что Неемия упоминает конфликт, имевший место после того, как стена была восстановлена. Скорее всего, описываемые негативные события не могли происходить одновременно с работами по восстановлению стены. Вероятно, что жалобы, которые поступили к Неемии, относились к обычаям, практиковавшимся задолго до его прибытия в Иерусалим, и теперь достигли своей кульминации из-за дополнительной нагрузки на те семьи, чьи представители работали на стене, не получая платы за свой труд.
ПРОБЛЕМА: НЕСПРАВЕДЛИВОСТЬ ПО ОТНОШЕНИЮ К ЗАЁМЩИКАМ (5:1–5)
«И сделался большой ропот в народе и у женщин его на братьев своих – богатых иудеев. Были такие, которые говорили: “Нас, сыновей наших и дочерей наших много; и мы желали бы достать хлеб, и кормиться, и жить”. Были и такие, которые говорили: “Поля свои, и виноградники свои, и дома свои мы закладываем, чтобы достать хлеба от голода”. Были и такие, которые говорили: “Мы занимаем серебро на подать царю под залог полей наших и виноградников наших; и у нас такие же тела, какие тела у братьев наших, и сыновья наши такие же, как их сыновья; а вот мы должны отдавать сыновей наших и дочерей наших в рабы, и некоторые из дочерей наших уже находятся в порабощении. Нет никаких средств для выкупа в руках наших; и поля наши, и виноградники наши у других”».
Богатые иудеи воспользовались отчаянным положением бедных соплеменников и ссужали их деньгами под высокие проценты. Когда же последние не могли вернуть долг, богачи отбирали их имущество и даже их детей.
Стих 1. Уже первые слова этого стиха сообщают о серьёзной проблеме: многие люди, а особенно их женщины «жаловались» (Современный Перевод), или «роптали» (Синодальная Библия). Возможно, тот факт, что женщины упоминаются отдельно, имеет особое значение. Вероятно, женщины в еврейском обществе были лучше осведомлены о финансовых проблемах своих семей, чем мужчины, и были более встревожены. Мужчины в этих семьях могли быть настолько заняты строительством, что даже не осознавали, насколько удручающим было состояние их хозяйств. Бедственное положение народа было вызвано не происками врагов (подобных Санаваллату и его сторонникам), а своими братьями иудеями.
Стих 2. Среди людей, которые изложили перед Неемией свои жалобы, выделялись три группы. Первая группа была представлена людьми, которые пришли, чтобы сказать (как следует из текста), что, имея большие семьи, они нуждались в зерне, чтобы они могли и дальше существовать. Считается, что речь идёт о безземельных подёнщиках, у которых даже не было земли, которую можно было бы заложить, но было много ртов, которые необходимо было прокормить. Они были вынуждены занять денег или зерно у богачей, и теперь им нечем было вернуть долг.
Стих 3. Вторая группа включала людей, которые сказали, что им пришлось заложить своё имущество, чтобы купить хлеб. Они брали деньги в долг у богатых иудеев под залог своей недвижимости: полей, виноградников, и домов. Если они не вернут долг в срок, указанный в договоре, который они подписали, то лишатся всего своего имущества.
Что вынудило их брать в долг деньги? До такого отчаянного состояния людей довёл голод, который был в той земле. Это единственный раз, когда в книге Неемии упоминается голод. То, что в предыдущих главах о голоде не сообщалось, не означает, что эти события произошли после того, как стена Иерусалима была восстановлена.
Стих 4. Третья группа бедняков назвала ещё одну причину своего обнищания. Чтобы заплатить подать царю – налог, которым облагались все подданные персидского царя (Езд. 4:13) – они были вынуждены занять денег под залог своих полей, и виноградников.
Стих 5. Поскольку жалобщики находились в близком родстве с теми, у кого они брали в долг («у нас такие же тела, какие тела у братьев наших»), их дети ничем не отличались от детей тех, кто ссужал их деньгами. В Международном Библейском Обществе читаем: «Мы из той же плоти, что и наши соплеменники, и наши сыновья такие же, как и у них». И, тем не менее, заёмщикам приходилось отдавать своих сыновей и дочерей в рабы, чтобы выплатить свои долги. На самом деле, некоторые из их дочерей уже были в порабощении.
Вместо фразы «должны отдавать… в рабы» в некоторых английских версиях написано, что некоторые из их дочерей были изнасилованы (NRSV; CEV). Это одно из возможных значений слова кабаш, хотя в контексте стиха 5 скорее всего речь идёт о рабстве. Возможно, практика продажи детей за долги только началась, и первыми продавали дочерей. И даже если предположить, что кабаш в данном контексте не подразумевает изнасилование, то оно также не исключалось. Когда девушку продавали в рабство, она часто была вынуждена стать наложницей своего хозяина.
Лишившись своего имущества, бедняки действительно были вынуждены продавать своих детей, чтобы заплатить долг нетерпеливым кредиторам. Они жаловались Неемии, что они были «бессильны» (Международное Библейское Общество), ибо их поля и виноградники уже у других.
Как следует оценивать эти финансово-экономические практики в свете учения закона Моисея? Закон не запрещал давать деньги в долг, но он запрещал ссужать деньги под проценты своим соплеменникам-израильтянам. Бог сказал через Моисея:
«Не отдавай в рост брату твоему ни серебра, ни хлеба, ни чего-либо другого, что можно отдавать в рост ; иноземцу отдавай в рост, а брату твоему не отдавай в рост, чтобы Господь, Бог твой, благословил тебя во всём, что делается руками твоими, на земле, в которую ты идёшь, чтобы овладеть ею» (Втор. 23:19, 20; см. Исх. 22:25; Лев. 25:35–37).
Неемия потребовал, чтобы кредиторы-евреи вернули «сотую часть денег» (5:11, Международное Библейское Общество), то есть проценты, которые они незаконно назначили.
Хотя Закон позволял вносить залог под взятое в долг (Втор. 24:10, 11), дух Закона требовал, чтобы кредиторы не лишали своих должников необходимого для жизни имущества. Закон также позволял человеку продавать себя своему заимодавцу, чтобы отработать денежный долг (Лев. 25:39, 40; см. Исх. 21:1–6; Втор. 15:12–18), но следующие два условия были призваны смягчить подобную практику:
• Человек мог служить в качестве раба не более шести лет или до «юбилейного года» (который припадал на каждый пятидесятый год); затем его следовало отпустить на свободу. Закон не одобрял продажу израильтянина в рабы неизраильтянину, так как у язычников не было никаких причин чтить юбилейный год. Поэтому Закон запрещал продавать раба-еврея на рынке (Лев. 25:42). И хотя в отношении рабов из иноземцев действовали другие правила, ко всем рабам следовало относиться гуманно (Лев. 25:44–46).
• В течение всего времени, когда еврей служил в качестве раба, к нему следовало относиться не как к рабу, а скорее как к наёмному работнику. К нему не следовало относиться «с жестокостью» (Лев. 25:43, 46, 53). Закон никогда не одобрял продажу детей в рабство за долги (хотя подобная практика, как и во времена Неемии, действительно имела место).
Согласно закону Моисея, если бы каждый израильтянин относился к своим соплеменниками, как членам своей семьи, это способствовало бы созданию идеальных экономических условий для жизни всего народа. В Божьей семье никто не ищет своего за счёт другого человека. Хотя у людей может быть разный уровень материальных благ, они охотно помогают друг другу. Если речь идёт о денежной сумме, кредитор будет рад дать в долг, а заёмщик сделает всё возможное, чтобы этот долг вернуть. Если у него по какой-то причине это не получается, они договариваются о том, как отработать долг. Эти договорённости должны быть честными и учитывать интересы обеих сторон. Но налагать проценты, отнимать имущество или относиться к заёмщику с жестокостью и насилием не имеет ничего общего с братскими узами.
То, что происходило в дни Неемии, было нарушением Закона сразу по нескольким пунктам. Кредиторы назначали проценты. Они отнимали у своих должников имущество, без которого было невозможно выжить. Когда последние не могли вернуть долг, их самих и их детей продавали в рабство. В некоторых случаях кредиторы даже продавали этих рабов язычникам (5:8). Другими словами, богатые иудеи несправедливо относились к своим более бедным братьям и нарушали Божий закон относительно практики займов.
РЕШЕНИЕ: ИЗМЕНЕНИЕ ПРАКТИКИ ЗАЙМОВ, ВОЗВРАЩЕНИЕ НЕПРАВЕДНО ПРИОБРЕТЁННОГО ИМУЩЕСТВА (5:6–13)
«Когда я услышал ропот их и такие слова, я очень рассердился. Сердце моё возмутилось, и я строго выговорил знатнейшим и начальствующим и сказал им: “Вы берёте лихву с братьев своих”. И созвал я против них большое собрание, и сказал им: “Мы выкупали братьев своих, иудеев, проданных народам, сколько было сил у нас, а вы продаёте братьев своих, и они продаются нам?” Они молчали и не находили ответа. И я сказал им: “Нехорошо вы делаете. Не в страхе ли Бога нашего должны ходить вы, дабы избегнуть поношения от народов, врагов наших? И я также, братья мои и служащие при мне давали им в заём и серебро, и хлеб; оставим им долг этот. Возвратите им ныне же поля их, виноградные и масличные сады их, и дома их, и рост с серебра, и хлеба, и вина, и масла, под который вы ссудили их”. И сказали они: “Возвратим и не будем с них требовать; сделаем так, как ты говоришь”. И позвал я священников, и велел им дать клятву, что они так сделают. И вытряхнул я одежду мою и сказал: “Так пусть вытряхнет Бог всякого человека, который не сдержит слова этого, из дома его и из имения его, и так да будет у него вытрясено и пусто!” И сказало всё собрание: “Аминь!” И прославили Бога; и народ выполнил слово это».
Стих 6. Когда Неемия услышал о том, что одни иудеи незаконно воспользовались бедственным положением других, он рассердился. На самом деле, он очень рассердился. Неемия любил Бога и Его закон, и он был глубоко возмущён тем, что Божий народ пренебрёг Законом. Кроме того, Неемия любил свой народ и был разгневан тем, что богатые притесняли бедных.
Стих 7. Будучи умелым руководителем, Неемия рассмотрел проблему и приступил к её решению, шаг за шагом.
Он проанализировал ситуацию. Хотя он был разгневан, но не стал действовать поспешно под влиянием эмоций. В Международном Библейском Обществе читаем: «Обдумав…», а в Современном Переводе: «Успокоившись…». Неемия был страстным и эмоциональным человеком, но он был не из тех, кто действует необдуманно, как сильно он бы ни был разгневан.
Следующим шагом Неемия было встретиться лицом к лицу с обидчиками. Он строго выговорил знатнейшим и начальствующим, обвинив их в том, что они брали лихву (то есть проценты) с братьев своих [иудеев]. «Выговорил» – перевод древнееврейского юридического термина риб, который означает «выдвинуть обвинение», что нашло своё отражение в переводе Международного Библейского Общества: «…я обвинил знать и приближённых». Обвиняемыми в данном случае были представители высшего класса, богатые иудеи.
Древнееврейское слово машша’, которое здесь переведено как «лихва», не совсем однозначно (в 5:10 это же слово переведено как «проценты», Международное Библейское Общество). Обычно в значении «проценты» употребляется слово нешек (см. Втор. 23:19). Дерек Киднер трактует это слово как «заём» или «ссуда», а Эдвин Ямаучи считает, что оно означало «налагать бремя на возвращённый долг». По мнению Лесли Аллена, древнееврейский глагол машша’ означал «давать в долг под залог». Поэтому переводы этого стиха отличаются: «Вы берёте лихву с братьев своих» (Синодальная Библия); «Вы берёте проценты со своих братьев!» (Международное Библейское Общество); «Вы заставляете свой народ платить вам проценты с денег, которые вы одалживаете им» (Современный Перевод). Скорее всего, в данном контексте это слово всё-таки означает проценты. Для этого предположения есть следующие основания: (1) Закон позволял брать залог (хотя и не навсегда); (2) Слова о возвращении сотой части (5:11) подразумевают процент на ссуду, который налагали богатые евреи. Русское слово «лихва», хотя и устарелое, в отличие от нейтрального слова «процент» имеет негативную окраску и передаёт отношение Неемии к существующей несправедливой практике займов.
Изначально Неемия обратился к виновникам лично, но, судя по всему, не достиг желаемых результатов. Поэтому ему пришлось пойти на следующий шаг: созвать публичное собрание. Поступая так, Неемия рассчитывал на то, что сможет привести убедительные доводы, которые заставят виновных измениться; что большое собрание предоставит ему возможность напомнить всем, что говорит о подобных ситуациях Закон; и, наконец, что раскаявшиеся знатные иудеи подадут пример остальным.
Стих 8. Неемия использовал несколько аргументов, чтобы побудить виновных покаяться. Он дал понять, что продавать братьев своих [язычникам] – неприемлемо. Он напомнил, что вместе с другими иудеями выкупал, предположительно с целью освобождения, своих соплеменников, проданных народам (язычниками). А теперь «знатнейшие» и «начальствующие» продавали бедных иудеев на рынке рабов, что было недвусмысленно запрещено Законом (Лев. 25:42).
Слова Неемии о том, что он и его сподвижники выкупали евреев из рабства, могут иметь дополнительное значение. Возможно, он хотел напомнить иудеям, что они были дважды освобождены из рабства: когда вышли из Египта и когда закончился вавилонский плен. Его слушатели должны были спросить себя: «Разве не является грехом для нас, которые в своё время были выкуплены из плена, продавать своих собратьев другим народам?»
Текст стиха предполагает, что обвиняемые сидели перед собранием, когда Неемия произносил свою обвинительную речь. Наконец, он замолчал, давая им возможность ответить на все обвинения или оправдаться. Но они молчали и не находили ответа.
Стих 9. Следующим аргументом Неемии был страх перед Богом. Этот страх должен был удерживать Божий народ от несправедливого обращения со своими собратьями; этот страх должен был заставить их хранить и почитать Закон, запрещавший то, что они делали. Верность Богу и своим собратьям должна была удержать их от того, чтобы сделать Божьих людей поношением у народов. Как должно быть, потешались враги иудеев, видя, как они враждуют между собой и притесняют друг друга. Возможно, они говорили: «Эти евреи даже не могут договориться друг с другом, куда им восстановить стену?»
Стих 10. Пытаясь убедить кредиторов поступить по справедливости, Неемия призвал их последовать своему примеру и примеру своих сподвижников. Он назвал их своими братьями и своими служащими. Вероятно, «братья» были его родственниками (см. 1:2), а «служащие» – находившимися в его подчинении чиновниками. Из слов Неемии следует, что они давали нуждающимся в заём и серебро, и хлеб без процентов. Если они так поступали, то так следует поступать и остальным.
Свою речь Неемия закончил призывом: «Оставим им долг этот» («Давайте прекратим брать проценты!», Международное Библейское Общество; «Но давайте перестанем заставлять их платить проценты на эти займы», Современный Перевод). Некоторые комментаторы полагают, что тем самым Неемия признавал, что и он, и его соратники были виновны в том же грехе, что «знатнейшие» и «начальствующие». Однако такая интерпретация кажется маловероятной. Если бы Неемия поступал так же, как и остальные, вряд ли его реакцией на их поведение был бы гнев (5:6). То, что он говорит от первого лица («оставим», «давайте») не является доказательством его вины в том же грехе, в котором он обвиняет других, а скорее риторическим приёмом. Отождествляя себя со своими слушателями, он облегчает им задачу покаяться и откликнуться на его призыв. Ездра также использовал этот приём, когда обратился с призывом оставить жён-язычниц (Езд. 9:6). Хотя в своей речи Неемия был довольно суров к виновным, он закончил её не осуждением, а призывом к исправлению. Его целью было убедить их измениться, а не упрекать.
Стих 11. Вместо того чтобы просто потребовать от нарушителей Закона прекратить их обычную практику, Неемия предложил план возмещения ущерба. Он сказал, что кредиторы должны возвратить отобранное у бедняков имущество: поля их, виноградные и масличные сады, и дома. Кроме того, они были обязаны вернуть «сотую часть денег» (Международное Библейское Общество), что, очевидно, было процентами на деньги, которые они давали в долг. Предположительно, речь шла об одном проценте в месяц. Годовая прибыль составляла 12 процентов, что было «значительно ниже, чем 20-процентный минимум, типичный для персидской империи того периода». Они также должны были вернуть рост с хлеба, вина и масла, под который ссудили их.
Стих 12. Речь Неемии привела к желаемому результату: виновные осознали своё прегрешение и готовы были измениться. Он сказали: «…сделаем так, как ты говоришь». Способность Неемии убеждать, которая проявилась в его разговоре с царём (2:1–8), в обращении к народу с призывом восстановить стену (2:17, 18), принесла плоды и в этом случае.
Неемия хотел, чтобы кредиторы, которые согласились с его предложением возместить беднякам их убытки, «выполнили обещанное» (Международное Библейское Общество) (от дабар, дословно «слово»). Он велел им дать клятву, публично поклясться перед священниками и всем собранием. Священники были представителями Бога. Их присутствие должно было донести до тех, кто клялся, что они клялись перед Богом (см. Чис. 5:19).
Стих 13. Чтобы продемонстрировать, что ожидает тех, кто нарушит свою клятву, Неемия вытряхнул одежду свою перед ними. Древнееврейский текст говорит, что он вытряхнул «пазуху» (чотцен) или «пазуху своей одежды». Другой вариант перевода представлен в Современном Переводе: «…я стряхнул складки с моей одежды». Многие комментаторы склонны считать, что «складки» – это кушак, широкий пояс, обёрнутый вокруг талии, чтобы поддерживать одежду. Кушак также служил в качестве кармана для предметов личного пользования. Когда кушак встряхивали, всё содержимое падало на землю. Вытряхнув свою одежду, Неемия сказал: «Так пусть вытряхнет Бог всякого человека, который не сдержит слова этого, из дома его и из имения его». И после этого добавил: «…так да будет у него вытрясено и пусто».
Клятва перед Богом несла в себе идею самопроклятия. Нарушивший эту клятву автоматически был проклят. Присутствующие на этом собрании в ответ на всё, что они услышали и увидели, сказали: «Аминь!» и «прославили Бога». Прославление – самый правильный ответ, когда Бог наставляет Свой народ.
Виновные в грехах, о которых повествуют стихи 1–5, раскаявшиеся в результате речи Неемии и пообещавшие выполнить все его указания, с честью сдержали свою клятву: «И народ выполнил слово это». Хотя текст не останавливается на этом подробно, мы можем предположить, что ущерб был возмещён, единство общества восстановлено, и работы по строительству стены возобновились.
ПРИМЕР: СЛЕДОВАНИЕ БОЖЬЕМУ ЗАКОНУ (5:14–19)
«К тому же: с того дня, как определён я был областеначальником их в земле иудейской, от двадцатого года до тридцать второго года царя Артаксеркса, в продолжение двенадцати лет я и братья мои не ели хлеба областеначальнического. А прежние областеначальники, которые были до меня, отягощали народ и брали с них хлеб и вино, кроме сорока сиклей серебра; даже и слуги их господствовали над народом. Я же не делал так по страху Божьему. При этом работы на стене этой я поддерживал; и полей мы не закупали, и все слуги мои собирались туда на работу. Иудеев и начальствующих по сто пятьдесят человек бывало за столом у меня, кроме приходивших к нам из окрестных народов. И вот что было приготовляемо на один день: один бык, шесть отборных овец и птицы приготовлялись у меня; и в десять дней издерживалось множество всякого вина. И при всём том хлеба областеначальнического я не требовал, так как тяжёлая служба лежала на народе этом. Помяни, Боже мой, во благо мне всё, что я сделал для народа этого!»
Слова Неемии из 5:14–19 не относятся к ситуации, описанной выше. Скорее, они были написаны для тех, кто читал исторический отчёт о восстановлении иерусалимской стены. Этот отрывок, который выглядит, как вставка к основному рассказу, представляет собой защиту чести Неемии на посту областеначальника Иудеи.
Стих 14. Неемия начинает и заканчивает свою защиту (5:14, 18) словами, что ни он, ни братья его (очевидно, речь идёт о родственниках) не находились на продовольственном содержании персидской администрации: не ели хлеба областеначальнического, который полагался ему как правителю Иудеи за все двенадцать лет его службы на этой должности. (От двадцатого года до тридцать второго года царя Артаксеркса, соответственно около 445–433 гг. до н.э.). Очевидно, начальнику провинции полагалась определённая часть от податей, собираемых для персидского царя, в качестве содержания. Неемия говорит, что никогда не брал эти деньги. В 5:18 он объясняет причину, по которой отказался от привилегий, положенных его должности: «так как тяжёлая служба лежала на народе этом». Другими словами, бремя налогов, которые должны были платить люди, было настолько тяжёлым, что Неемия не считал для себя возможным брать из них часть для своих нужд. Обычно содержание областеначальника выделялось из общей суммы налогов, которые он собирал с жителей провинции.
Стихи 15, 16. Неемия также утверждал, что он был не таким, как прежние областеначальники, которые помимо полагавшегося им содержания, отягощали народ. Эти чиновники брали с них хлеб и вино и облагали налогом в сорок сиклей серебра. Кроме того, они позволяли своим слугам (своим подчинённым в административном аппарате) господствовать над народом. Вероятно, он имел в виду не первых наместников, таких как Зоровавель, а более недавних.
В прошлом некоторые исследователи считали, что между Зоровавелем и Неемией в Иудее не было других наместников или областеначальников. По их мнению, Неемия подразумевал Санаваллата, который до него правил Иудеей наряду с Самарией. Однако археологические находки обнаружили имена ещё троих мужчин, которые служили в этот период в качестве наместников Иудеи: Елнафан, Иегоезер и Ахзай.
Причина, по которой Неемия поступал иначе, чем его предшественники, была – страх Божий. Движимый страхом перед Богом и уважением к Нему, Неемия отказался от привилегий своего положения, в результате которых могли пострадать люди, которыми он управлял. Так, он не покупал полей. Должность областеначальника позволяла ему приобретать любые земли по своему желанию. Вместо этого он поддерживал работы на стене («посвятил себя работам по восстановлению стены», Международное Библейское Общество), и все слуги его (личные слуги или находившиеся в его подчинении чиновники) собирались туда на работу.
Стихи 17, 18. Вместо того чтобы пользоваться привилегиями своего высокого положения, он кормил более ста пятидесяти иудеев и начальствующих за свой счёт, оказывая гостеприимство каждому. Неемия не брал от людей, а постоянно давал людям. Угощая такое большое количество людей, проявляя гостеприимство (включая приходивших из окрестных народов), Неемия следовал обычаям царей древних времён. Так, Соломон устраивал щедрые обеды для множества людей (3 Цар. 4:22, 23). Когда иудейский царь Иехония был в плену в Вавилоне, ему было позволено есть с царского стола «во все дни жизни его» (4 Цар. 25:29, 30).
В тексте сообщается, из чего состояли ежедневные приготовления пищи: один бык, шесть отборных овец и птицы. Кроме того, каждые десять дней издерживалось множество всякого вина. Эти подробности свидетельствуют о финансовой независимости и богатстве Неемии. Возможно, он происходил из богатой семьи, а, возможно, он приобрёл это богатство, служа «виночерпием у царя» (1:11).
Стих 19. Заканчивая свою защиту, Неемия обращается к Богу с мольбой помнить его во благо. Хотя он хотел, чтобы люди знали, что на нём не было греха алчности или притеснения бедных, его главной целью было угодить Богу. Неемия просил Бога не забывать, что он сделал для народа этого, видеть в нём верного слугу тех, кем он должен был руководить. Он часто молился: «Помяни, Боже мой»; эту же просьбу мы читаем в 13:22, 31 (см. 6:14; 13:14; 13:29).
Почему Неемии понадобилось защищать свои взгляды и свои действия? Очевидно, он хотел противопоставить своё поведение поступкам «знатнейших» и «начальствующих», которых он упрекал (5:7). Они были виновны в том, что обманывали и притесняли народ, тогда как Неемия заботился о его благополучии. Возможно, он хотел остаться в памяти потомков как вождь иудеев, незапятнанный преступлениями, которыми многих искушала власть и высокое положение. Также не исключено, что этот отрывок представляет собой часть отчёта, который Неемия писал для персидского царя, который хотел бы знать, как областеначальник использует продовольственное содержание и исполняет свои обязанности.
