После ряда некоторых известных публикаций Гордона Аткинсона, доктора Фредди Меркьюри, стали обвинять во всевозможных грехах: профессиональной и этической некомпетентности, объявляли участником мирового заговора, членом масонской и других подобных профсоюзных организаций. Мы, конечно, не беремся оспаривать мнение уважаемого автора (некоторые его мысли заслуживают внимания), однако хотим предупредить сочувствующего читателя: чтобы выдвигать столь серьезные обвинения, судить о том или ином историческом событии, нужно располагать точными сведениями о том, что происходило в Гарден Лодж в последние дни Меркьюри; хорошо ориентироваться в личной и профессиональной биографии Аткинсона; иметь постоянный доступ к архивам Великобритании. Только на основе этих данных можно построить объективную аргументацию и составить мнение о конкретной личности. Иначе всё превращается в творческую интуицию, которая не всегда близка к истинному знанию.
Но теперь вернемся к Гордону Аткинсону. Вот его слова (публикация составлена из его интервью изданиям The Gardian и New Musical Express, а также на основе книги «This was the real life» Д. Миннса и Д. Эванса): «Вероятно, я познакомился с Фредди Меркьюри в 1976 году, хотя я и не могу припомнить точно день, когда это произошло. Тогда в мой офис вошел молодой длинноволосый парень, одетый в черный кожаный костюм. Он едва взглянул на меня: его вниманием сразу завладели картины, висевшие на стене. "О, некоторыми художниками я давно восхищаюсь!" – сказал он, не скрывая восторга. Он вел себя как в художественной галерее: останавливался перед каждой картиной, долго её рассматривал, подмечая все характерные детали. Я сразу обратил внимание на его голос – невероятно чистый и музыкальный. У юноши был типичный британский акцент, близкий к произношению дикторов ВВС. Он явно не относился к кокни, представителям низшего класса. Очевидно, он получил должное образование, и это выгодно отличало его от других моих посетителей. Парень был очень застенчив, однако это не повлияло на наши отношения, потому что я был таким же скромным. Через некоторое время мы встретились вновь, когда я был приглашен на вечеринку по случаю его 30-летия.
Теперь я могу сказать честно: вначале я не знал, кто он такой, и его профессиональная жизнь никогда не сказывалась на нашей дружбе.
Он был очень скромным, да. Однако в тесной дружеской компании Фредди расслаблялся и начинал активно жестикулировать. Его движения были плавными и изящными, но все-таки вы никогда бы не смогли обвинить его в нарочной театральности и искусственности. Он был живым, и это было самое главное. Впрочем, иногда казалось, что он вами манипулирует, и все его действия четко спланированы. Но даже если в этом и была доля правды, Фредди выбрал лучший способ проводить это. Он никогда не говорил долго о себе, предпочитая отдавать пальму первенства гостю. Именно вы были в центре его внимания, и это выглядело невероятно приятно. Он организовывал ужин, вечеринку, совместный поход по магазинам - всё это было очень естественно и достойно. Фредди был умным и внимательным человеком и чутко реагировал на настроение своего собеседника.
В один из жарких дней я был приглашен на Стаффорд-Террас, где Фредди снимал квартиру. Я попал прямо к чаю, к которому нашлось вкусное домашнее печенье. Мы удобно расположились в саду во внутреннем дворике, откуда открывался чудесный вид на окружающую местность.
Однажды Фредди позвонил и взволнованно рассказал, что его любимые розы стали покрываться каким-то странным налетом. На них постоянно садились мухи, поэтому я придумал нанести на цветы защитный аэрозоль. Мы вместе распылили лекарство, бережно закрыли розы – теперь Фредди казался несколько успокоенным. Розы были предметом его гордости, поэтому, увидев на них небольшой налет, он серьезно забеспокоился. Когда Фредди показывал мне свой цветник, он, казалось, невольно пританцовывал, и это было так мило и трогательно. Потом, впрочем, он испытывал некоторые угрызения совести, потому что после распыления насекомые были уничтожены. "Пусть уж мои розы будут с живыми насекомыми", - сказал он мне с жаром. И я не мог с ним не согласиться.
Я никогда не слышал, чтобы он жаловался. Всё выглядело так, будто он не испытывает никаких трудностей, но это впечатление, понятно, было обманчиво. Он просто не хотел обременять своими проблемами друзей, у которых, как он справедливо полагал, были и свои заботы.
В доме Фредди было очень уютно. В спальне стояли живые цветы, а его черепаховая кошка Делила всегда высовывала мордочку из-под одеяла, когда кто-то входил в комнату.
Мне особенно запомнились одни выходные в Монтре. Фредди предложил мне прогуляться у озера, посмотреть великолепные сады, находящиеся неподалеку. Здесь почему-то невольно всматриваешься в даль, за горизонт, где земля сливается с небом. Над озером кружила стая орлов, которые казались какими-то королевскими. Они так красиво расправляли крылья, что возникало ощущение художественной съемки или документальной хроники. <…>
Фредди великолепно спланировал наши выходные: он сам решил, что нам посмотреть, где лучше прогуляться… И я везде следовал его советам. Тогда Фредди проявил неожиданный интерес к моему костюму, к которому подобрал очень красивый галстук. Накануне вечером мы гостили у Клода Нобса (концертного менеджера), где получили возможность посмотреть замечательные видео. Больше всего мне запомнился концерт Ареты Франклин, которой восхищался Фредди. Он с воодушевлением рассказывал о её голосе, в котором выделял различные оттенки настроения.
В 1987 году Фредди пригласил меня на Ибицу, где проходили торжества по случаю его дня рождения. Меня поселили в номере для новобрачных, и я не знаю, была ли это случайность или весьма оригинальная шутка. В любом случае мне, как и всем приглашенным, создали все условия для комфортного отдыха. На вечеринке Фредди заботливо подходил к гостям, у которых спрашивал, хорошо ли они проводят время. Он также спрашивал, какие им понравились блюда, какие напитки стоит добавить. Красочной кульминацией праздника стал великолепный фейерверк с надписью: "С днем рождения, Фредди". Сам виновник торжества выглядел счастливым ребенком, невинно улыбался и громче всех кричал: "Как же мне это нравится!"
Фредди был невероятно стойким и мужественным. Он сохранял присутствие духа даже в самые непростые минуты жизни, ободряя всех своей надеждой и верой в лучшее».