В посёлке Рыбачий на российской части Куршской косы находится самая старая и самая известная в мире станция кольцевания птиц. По осени за сутки здесь может пролетать до двух миллионов пернатых! Объясняется просто: тонкая полоска суши между Балтийским морем и Куршским заливом – место птичьей «передышки».
С вековой историей
Местной орнитологической станции более 100 лет: за птицами здесь начали наблюдать немцы в 1901 году. Немцы, потому что до Великой Отечественной войны эта территория принадлежала Германии. Однако, как только к этому месту в 1944-м подошла война, немецкая станция закрылась, орнитологи уехали.
Работа по кольцеванию возобновилась в марте 1956-го, когда наблюдать за птицами приехали учёные из России. И долгие годы многие из них, несмотря на петербургскую прописку, мигрируют сюда ради птиц и на большую часть года – с ранней весны до поздней осени – живут вдали от дома.
– Станции 61 год, я отдал ей 41 год своей жизни. Жизнь у меня птичья, туда-сюда несколько раз в год перемещаюсь, – рассказывает о своей работе научный сотрудник биостанции Зоологического института Российской Академии наук Анатолий Шаповал. – Моя работа – ловить птиц и кольцевать. Так мы изучаем миграцию пернатых – очень интересное явление. За 100 лет работы станции сведений собрано немало, но и это недостаточно, чтобы знать абсолютно всё об этом явлении.
Куршским орнитологам повезло: Куршская коса – одно из самых удобных в мире мест для наблюдения и изучения пернатых.
– Сухопутные птицы, которые мигрируют днём, боятся лететь над водой. Дело в том, что при ухудшении погодных условий, при усталости они, в отличие от водоплавающих – гусей, лебедей, уток, не могут сесть на воду, поплавать, отдохнуть, поесть. Поэтому они используют Куршскую косу как мост, – поясняет специалист.
Ловим, как рыбу
Сегодня на биостанции используются две огромные ловушки для мелких певчих птиц. По своей форме они напоминают сачки. Только огромные.
Такую конструкцию, позволяющую ловить птиц на суше, как рыбу в воде, придумал много лет назад один из первых сотрудников станции – Янис Якшис. Эти ловушки используются до сих пор и делаются из обычных рыболовных сетей.
– Высота входных ворот в такую ловушку около 15 метров, ширина – 35 метров, длина – почти 70, – рассказывает Анатолий Шаповал и проводит нас внутрь гигантского сачка. – Вход широкий и всегда открыт. Если птица летит невысоко, то, естественно, попадёт сюда. Правда, более половины пернатых сразу же летят на попятную. Остальные, имея природный инстинкт двигаться вперёд, попадают в сетчатый коридор, который ведёт в специальную камеру небольшого размера. Там они сидят недолго – один-два раза в час мы птиц оттуда забираем. Это непросто делать руками, потому что мелкие птицы очень юркие, но мы приноровились за десятилетия.
То, сколько птиц попадёт в руки к учёным, предугадать всегда сложно. Исследователи вспоминают: в 1980-е было «золотое» десятилетие. Так, например, 1983 году за день удалось окольцевать рекордное число птиц – почти девять тысяч! В последние годы в течение семимесячного сезона миграции получается окольцевать 20—30 тысяч птиц примерно 100 разных видов.
– Результаты зависят и от конкретного года, и от сезона, и от изменчивой погоды. Однако пока больше всего мешают кольцевать птиц нам куршские сосны. Когда я впервые приехал сюда студентом, деревья были метровые. Сегодня они огромные, выше «потолка» нашей ловушки. Понятно, что птицы летят ещё выше и не попадают к нам, – рассказывает «властелин колец». – Меньше получается окольцевать, когда на биостанции гости – например, туристы на экскурсии.
Больше всего птиц ловится в сентябре и октябре. Работы у учёных прибавляется, когда птицы сталкиваются со встречным ветром. Маленьким птичкам на высоте тяжело справляться с природной стихией, потому они снижаются и… попадают в ловушку! А вот крупные птицы (гуси, утки, лебеди, журавли, чайки, голуби, бакланы) всегда летают заметно выше 15 метров, поэтому в ловушке их искать не приходится.
Мой адрес – Москва
После того, как птицу достали из клетки, она отправляется со специалистом в небольшой домик-лабораторию.
Здесь каждая птица получает кольцо, которое для неё становится своеобразным паспортом. Каждое кольцо содержит серию, индивидуальный номер и адрес. Серия и номер – для того, чтобы можно было отличить одну птицу от другой, а адрес иностранному орнитологу подскажет, где именно птицу изначально зарегистрировали. Например, пролетевшие над Куршской косой птицы на кольце имеют слово «Москва», это и есть адрес. Взглянув на это слово, орнитологи всего мира сразу поймут, что птицу окольцевали в России.
– По сути, находки птиц с кольцами в разных местах – это и есть главная цель кольцевания. Но, признаться, эффективность такой «слежки» за птицами низкая: на сто окольцованных птиц мы получаем только одно сообщение, – рассказывает специалист. – И всё же за 60 лет работы нашей станции мы имеем некоторое представление, в каких районах гнездятся «наши» птицы, где зимуют, какими путями летают, с какой скоростью, когда возвращаются обратно, сколько лет живут…
Каждой – паспорт по размеру
Взяв пойманную птицу в руку специальным образом, на лапку ей надевают кольцо. Кольца делают из алюминия, чтобы птахи не чувствовали их. Колечко всегда свободно двигается по ножке, но никогда не снимется с лапки полностью.
Анатолий Шаповал протягивает связку колец: оказывается, они разных размеров – чтобы каждой птицы в пору подобрать. Самые маленькие колечки предназначены для кольцевания птиц-малюток, весом приблизительно 5–10 граммов. Это, например, пеночки, мухоловки, крапивники, пищухи, корольки. Для птиц размером с воробья или синичку, весом 10–30 граммов, применяются два следующих размера. Обычно такие паспорта получают зяблики, чижики, снегири, синицы, зарянки, горихвостки, трясогузки. Дрозд и клёст получают кольцо ещё больше, следующее – кукушка, дятел, козодой, следующая размерная категория для ястреба, сокола, кулика, сойки, кедровки.
– Самым большим кольцом на нашей станции (но не самым большим в принципе) мы одаривали ушастую сову. Совы осенью могут попадаться к нам в ловушку, но ночью они видят хорошо, потому, как правило, разворачивались и вылетали обратно. Для того, чтобы сов поймать побольше, мы ещё в 1970-е годы придумали простой способ и много лет им пользуемся. Для этого в своей работе применяем научный прибор, который когда-то отобрали у детей, – улыбается учёный и зажимает в руке советскую резиновую игрушку-пищалку. – Очень часто осенью мы «работаем мышкой», сидим под сосной и пищим. Голодные совы летят на звук, а, попав в ловушку, обнаруживают не маленькую мышку, а большого орнитолога, который вылететь уже не даст. В лучшие ночи своей «мышиной» работы мы окольцовывали около сотни сов.
Самое большое из существующих колец предназначено для лап лебедя. Но его на биостанции нет: за последние 60 лет лебедей здесь не ловили ни разу.
Кроме колечка, каждая птица получает описание. В специальный журнал вносится информация о виде, возрасте, весе, длине крыльев и так далее.
– Вот, например, у каждой птицы определяем количество жира. Жир для птицы – это топливо, как бензин для машины. А поскольку птицы летают на расстояния в сотни и тысячи километров, без жира они это сделать просто не смогут. Птицам важно иметь жир во время миграции. Накопленные жировые запасы птица тратит экономно и эффективно: одного грамма жира хватает примерно на 200–300 километров полёта, – рассказывает специалист. – Откладывают птицы жир на теле там же, где и мы с вами – на животе и боках. Чтобы рассмотреть, сколько жира, нужно подуть птице на эти места. Орнитологи на глаз в баллах оценивают жировые запасы.
В среднем на «выдачу паспорта» и полное описание птицы уходит не больше 20 секунд. И птица снова на свободе!