«В районный центр – Старую Барду - всех будущих фронтовиков из Курлека провожали по одной дороге, - вспоминает моя бабушка Елена Григорьевна рассказ своей свекрови. - Доходили до речки и прощались…». В эту речку мой прадед - Василий Григорьевич Нагайцев выкинул свою гармонь, которую хотел взять с собой на войну: «Все равно убьют, не поиграю больше!..» С фронта он вернулся живым, но взять в руки любимый музыкальный инструмент больше не пришлось...
Василий Григорьевич был родом из многодетной семьи. Детство его пришлось на трудные для нашей страны годы - Первая мировая, революция, гражданская. Получить достойного образования прадеду не довелось. Зато с раннего детства он был приучен к труду, помогал родителям. Подростком прадед устроился разнорабочим в курлекский колхоз «Новая жизнь». Природа одарила Василия Григорьевича музыкальным слухом – он виртуозно играл на гармони, вызывая восхищение у односельчан. В 1930 году прадед женился на сироте Федосье Егоровне Столбовой. В браке у них родилось двое детей – дочь Елизавета и сын Алексей – мой дедушка.
Повестку из военкомата прадед получил ровно через два месяца после начала Великой Отечественной войны. После недолгого обучения рядовой Нагайцев Василий Григорьевич встал на защиту Ленинграда.
В начале декабря 1941 года 305-ая стрелковая дивизия, где в должности стрелка 1002-го стрелкового полка воевал мой прадед, выбила врага из населенных пунктов Никитино, Тигода, Дубровка и Ситно, в полосе своего наступления полностью очистила правобережье Волхова. В одном из сражений по захвату плацдарма на западном берегу реки Василий Григорьевич был тяжело ранен. Лежа на поле боя, он был свидетелем того, как немецкие солдаты разыскивали среди раненых красноармейцев тех, которые были еще живы, и докалывали их штыками. Прадед мой притворился мертвым, этим и спасся… Долго пролежал Василий Григорьевич на заснеженном поле в мороз, пока его не подобрали свои. Даже похоронку, которая сейчас хранится в Центральном архиве Министерства обороны, на него успели приготовить.
В госпитале прадед перенес не одну операцию. После вынутого из головы осколка он потерял речь, на правой руке ампутировали до первой фаланги обмороженные пальцы, из-за перебитого нерва левая рука перестала слушаться, одна нога стала короче другой.
«Бревно-бревном»,- описывала состояние Василия Григорьевича его жена, когда приехала встречать комиссованного супруга - глубокого инвалида первой группы. Немало усилий приложила Федосья Егоровна, чтобы поставить мужа на ноги. Она усаживала мужа в санки и возила в баню к односельчанам, так как своей до войны супруги не обзавелись. Процедуры распаривания не прошли даром – вскоре к прадеду вернулась подвижность, а потом и вовсе, опираясь на костыль, он стал ходить.
Несмотря на свою инвалидность, прадед никогда не унывал - помогал домочадцам по хозяйству, нянчил внуков. «Усыпила я маленького Юру и вышла в огород,- вновь погрузилась в воспоминания моя бабушка Елена Григорьевна. – А свекор ползает по полю, выковыривает рабочей рукой картошку из земли, оставшиеся после ампутации пальцев фаланги растрескались до крови. Отправила я его смотреть за внуком, а сама продолжила копать картошку».
Любил немой прадед «поговорить» с домашними. Жестами и мычанием отвечал на наводящие вопросы. И очень обижался, когда в таких своеобразных диалогах собеседник его не понимал…
Умер прадед, немного не дожив до своего 71-го дня рождения, в 1984 году. Но память о нем хранят в своих сердцах его дети, внуки, правнуки, и эта цепочка, я надеюсь, не прервется никогда…