Запрет на селфи, каблуки, работу и учебу: как живут женщины Афганистана при талибах*
«23-летняя Мушган Ахмади, одетая в строгий исламский костюм, прикладывает к скрывающейся под мешковатой одеждой стройной фигуре шикарное платье со смелыми, по местным меркам, голыми плечами и по-настоящему отважным декольте.
- Вот это мое любимое, - мечтательно улыбается она. – Это платье подруги невесты, я бы очень хотела его когда-нибудь надеть на свадьбу.
Мы стоим посреди небольшого шоу-рума, который просто брызжет модной роскошью. Платья свадебные со стразами, коктейльные, расшитые блестящими камнями, строгие деловые, но с «оголенными» элементами, явно не соответствующими строгим нормам шариата, которые с недавних пор действуют в этой стране.
Мушган родилась во время первого правления талибов* и, конечно, не помнит его порядков, она росла уже «при американцах», как говорят здесь. Ходила в школу, окончила Сельскохозяйственный университет, с нуля создала свой бизнес.
Возможность учиться и реализовывать себя для таких, как она – данность, а не отвоеванное право. Тем больнее столкновение с новой реальностью».
Успешные в прошлом жительницы Кабула рассказали спецкору kp.ru Александру Коцу, что чувствуют себя преданными Западом и о том, как они живут при талибах*
*Запрещенная в РФ организация
Че Гевара против «ножек Байдена»
В конце сентября министерство экономики Кубы объявило о регистрации 32 частных компаний из категории MSME (микро-, мелкие и средние предприятия), которые будут работать в производстве, сельском хозяйстве, переработке отходов и др. отраслях.
До 90-х кубинская экономика была коммунистической, представляла собой общественную собственность на средства производства, продукты которой распределялись частично по труду, частично по потребности (например, сфера здравоохранения). Но после распада СССР маленькая страна в экономической блокаде была вынуждена вернуться к переходному этапу и организовать многоукладную экономику, разрешив «самозанятость», т.е. мелкий бизнес по типу семейного. К началу пандемии коронавируса на Кубе появилось порядка 600 тысяч самозанятых.
Однако «Перестройка», как обычно, принесла инфляцию, пустые полки в магазинах и те же самые мифы о «партийных спецраспределителях», которые гуляли в советском обществе в последние годы его существования. Ковидный удар по экономике и прошедшие недавно протестные митинги вынудили кубинское правительство пойти на еще один шаг по откату к капитализму.
- Слушай, амиго, - говорю. - А как же революция? Как же борьба с империализмом? Мы же пели в детстве: «Сэль пуэбло, унидо хамас сэра венсидо!» («Единый народ никогда не будет побежден!»).
- Социализм - хорошая идея, - вздохнул Мигель. - Красивая. Но для него нужны ресурсы, страны-доноры. Вы, русские, поймите: простым кубинцам на самом деле плевать на империализм. Людям надоело находиться в вечной борьбе. Им не нужна геополитика, для них главное - хорошо жить.
- А ты точно кубинец? - смотрю на афрогаванца с сомнением.
- Ну начинается, - чуть не плюнул Мигель. - А ты точно не коммунист?
- Черт его знает, - пожимаю плечами я.
«Как ни парадоксально, кубинский социализм еще очень крепок. Кубинцы при всем отвращении к реальности не забыли прошлое. Они благодарны Фиделю за хорошее образование. За бесплатные университеты, за возможность выбиться в люди, вне зависимости от кошелька родителей.
Профессор гаванского университета Хесус Арбалея сказал мне о главной идее, на которой сейчас держится Куба, - независимость и антиамериканизм. Общество делится по главному принципу - за Америку и против Америки. Куба на развилке: жить трудно, но независимо или сыто, но обслуживая американцев и свою же майамскую диаспору.
Похоже, время работает на Америку. Иммигранты из Майами рано или поздно ворвутся сюда и «сожрут» Остров свободы».
Что в итоге победит - идеалы Че Гевары или «ножки Байдена»? В поиске ответа на этот вопрос на Остров свободы отправился спецкор «Комсомольской правды» Владимир Ворсобин.
Три замечательных репортажа можно прочитать здесь:
«Наша миссия — чтобы человек не находился на улице более трех суток»
«"Жизнь на улице такая: где найдешь место, там и спишь. То подвал, то колодец. Бывает, слесаря подвалы заваривают, чтобы мы обратно не зашли. А вещи там все остаются, — говорит Юра. — Зимой холодно, надо лазить, искать теплотрассы, подъезды, подвалы. Металлолом найдешь, сдашь — вот тебе деньги".
Все его пожитки помещались в одном рюкзаке. Найти пищу и одежду было не такой и проблемой, объясняет он.
"Вот с магазина просрочку выкидывают, но это хорошие продукты, просто их на продажу выставлять нельзя. Так и копченые колбасы, и крупы, и курица, и все что хочешь, — перечисляет Юра. — Бывает прям толпа: и бездомные, и местные, домашние люди, бабушки обычные. Кто откажется от продуктов? Одежду тоже на помойках находил".
В жизни без дома, говорит он, есть свои плюсы: "На улице ты сам по себе — куда хочешь, туда пошел. Ни от кого не зависишь. И нет никакой ответственности ни за кого, и одному проще".
Но вот без здоровья по теплотрассам долго не проживешь. Во-первых, чтобы не чувствовать холода, нужно много пить. И чем старше становишься, тем тяжелее становится постоянно искать ночлег, добывать еду и беспробудно пить. А на трезвую голову бездомность невыносима».
Маргарита Логинова побывала в «Маяке», хостеле для бездомных, поговорила с его постояльцами, узнала как Юрию удалось выбраться с улицы и наладить жизнь, а основатель «Маяка» Александр Алексеев рассказал «Таким делам», как у них организована помощь, о планах покончить с уличной бездомностью в Новосибирске и почему важно, чтобы человек не находился на улице более трех суток.
Неделя в самом хаотичном городе мира
«По оценкам экспертов, в Лагосе ежедневно требуется 2 миллиарда литров воды. Водопроводная сеть города может поставлять 795 миллионов литров. Это типичная для этого города ирония: он окружен водой, но ее недостаточно для удовлетворения собственных потребностей. В конце концов, лагосианцы делают то, что делали всегда: они берут дело в свои руки. И они зарабатывают на этом деньги.
Олувафеми Алоуонле управляет точкой водоснабжения. Она расположена не в трущобах, а в районе с мощеными улицами, домами и квартирами для низшего среднего класса. Его отец построил здесь жилой квартал много лет назад, и вот уже 10 лет, как воды в кранах нет. Вместо этого он сам пробурил скважину для добычи воды глубиной 55 метров.
Этот проект стал для него бизнесом, и теперь Олувафеми продает воду соседям. Труба установлена так высоко, что под нее могут поместиться женщины, балансирующие с чашами на головах. "Олувафеми - мое правительство, - говорит один сосед, проходя мимо. - Он дает мне все, что мне нужно. Как я могу выжить без воды?". Торговец водой взимает сумму, эквивалентную двум евро, за пять ведер, наполненных водой. "Бизнес процветает", - смеется он.
Каждый день Оэм тратит 45 минут на то, чтобы просто принести воды. И это после двух часов сидения в пробке.
Но с ростом числа частных лиц, бурящих скважины для обеспечения себя водой, подземный водный резервуар постепенно угрожает исчезнуть. "Лагос - это катастрофа, ожидающая своего часа", - говорит Акин из компании Rethinking Cities. "Устойчивого городского планирования практически нет, а вода - самое слабое звено"».
Корреспонденты Spiegel провели неделю в Лагосе — шумном нигерийском мегаполисе, который к концу века станет самым большим городом в мире, а уже сейчас он настолько переполнен, что средний пассажир пригородных поездов проводит в пробках до 30 часов в неделю. Город, где богатые не скрывают свое богатство, а бедные не могут скрыть свою бедность, город, с огромными прибрежными трущобами с домами над водой на сваях, жители которых живут рыбалкой, и блестящими небоскребами, подземные гаражи которых забиты Range Rover, внедорожниками Mercedes и Porsche.
Возле воды, где шумит ветер
«Колмыкова перестала выходить на связь 28 июня. Посты о ее пропаже, которые размещали мать и школьная подруга девушки Ангелина Голованова, появлялись в разных сегежских группах — и неизменно собирали много комментариев».
«Участвовавшие в поисках женщины боялись худшего, но надеялись, что Колмыкова жива. Однажды одна из участниц поисков даже сказала: «Если Женя живая найдется, я ей сама голову оторву. Я чуть ногу не сломала, пока по лесополосе ходила».
«В конце 2019 года Анна Харламова пригласила Колмыкову и ее мужа в гости. Сперва приехала Евгения с дочерьми, потом — Владимир с бутылкой водки. В разгар застолья Лындов начал оскорблять Колмыкову и называть ее «гулящей» — а когда Харламова попросила его успокоиться, еще больше вышел из себя. В какой-то момент Евгения расплакалась, вышла из-за стола и попросила подругу вызвать такси. На улице скандал продолжился — Владимир кричал на жену на весь двор и пытался отнять у нее телефон.
Харламова попросила Евгению сообщить ей, когда они доберутся до дома, но та так и не позвонила – а когда Харламова набрала ей сама, абонент оказался вне зоны действия сети. Отзвонилась Колмыкова только на следующий день — рассказала, что муж разбил ей телефон, и попросила приехать».
— Ты чем занимаешься? Ищешь?
— Да, ищу.
— Заметно, что ищешь, — не удержалась мать Колмыковой. — Говорят, ты каждый день ходишь пьяный.
«Тело Евгении обнаружили на берегу Выгозера, возле станции Майгуба. Недалеко оттуда — старое кладбище с могилами времен Второй мировой и «остров любви», куда ездят новобрачные: клянутся друг другу в верности у разломанной гранитной доски с выгравированным сердцем и вешают на цепь замок, символ прочного союза».
Непростая история от «Холода» и Ирины Щербаковой о том, как в карельской Сегеже пропала Евгения Колмыкова, как были организованы поиски девушки, что на самом деле с ней случилось и по каким причинам.