Мой врач поставил ошибочный диагноз "паралич Белла". Вы можете в это поверить? Это его "экспертный" диагноз?
Он дал мне антибиотики и сказал: "Просто не напрягайтесь несколько недель".
На шестой день у меня появился неприятный лицевой тик. Затем мой мизинец начал судорожно сжиматься. Прошло совсем немного времени, и моя левая рука онемела, а на девятый день я уже едва мог шевелить пальцами.
Врач-халтурщик настаивал, что все пройдет, если я расслаблюсь. Я только и мог думать: "Тебе повезло, что я не могу сжать кулак, придурок".
Однажды утром я проснулся от странных гортанных звуков, похожих на оргазм слона, а потом моя рука начала двигаться сама по себе.
Вскоре я уже произносил слова, которые не хотел произносить. Моя жена, Мария, забеспокоилась. Она сказала, что никогда не слышала, чтобы я матерился, что это совершенно не в моем характере. Мой рот назвал ее тупой сукой.
Она взяла нашу шестилетнюю дочь и ушла к подруге, чтобы я мог побыть один, не испытывая никакого давления.
Прошло два дня. Я лежал на кровати, как вдруг увидел, что моя левая рука сильно дергается.
Я помчался на кухню, чтобы позвонить врачу, но прежде, чем он успел ответить, я выхватил у себя телефон и швырнула его в стену. Затем я сжал кулак и ударил себя в правый глаз.
Лежа на полу, я сказал: "Что за...".
"Привет, Дэниел", - ответил холодный голос. Слова вырвались у меня изо рта, но ощущение было такое, будто их произнес кто-то другой.
Я поднялся на ноги и прислонился к винному шкафу со стеклянными дверцами. Над моим глазом была огромная рана размером с мяч для гольфа, которая распухла и закрыла его.
"Кто это сказал?" крикнул я.
Моя шея дернулась влево. Затем мое отражение ответило: "В чем дело, Дэниел. Не помнишь меня?"
Я наклонился вправо. "Что это? Что происходит?"
Снова влево. "О, конечно, чуть не забыл. Ты меня не знаешь. Но я точно знаю тебя".
В стекле одна сторона моего лица выглядела спокойной и собранной, в то время как другая половина была похожа на человека в камере смертников.
"Кто ты, черт возьми, такой?" огрызнулся я.
"Ругаешься, Дэниел? Правда?". Половина меня хихикнула. "Что бы подумала Мария?"
"...Откуда ты знаешь о Марии?"
"Потому что я знаю о тебе все, Дэниел. Я был тут с самого начала. Наблюдал. Ждал."
"Что значит с самого начала?"
Мое выражение лица потемнело. "Было время, когда нас было двое, мы счастливо плавали в маминой утробе. Но жадный малыш Дэниел никак не мог научиться делиться. Не мог смириться с тем, что он не в центре внимания, еще до того, как мы, черт возьми, родились".
Я задыхался. "Ты имеешь в виду..."
"Именно так. Я твой близнец, у которого не было шанса на жизнь. Ты поглотил меня еще до того, как я сделал первый вдох, но я выжил, здесь". Он ткнул пальцем в наш левый висок. "Тридцать три года я был блеском в твоих глазах, проводя свою жизнь в ловушке забвения. Но теперь я на свободе".
Внезапно он впечатал нас головой в шкаф. Когда мы вылезли обратно, осколки стекла торчали у меня изо лба, как иглы в булавочной подушке.
"Можешь звать меня Джерри", - прорычал он. "И я беру все в свои руки".
Шаркая ногами, Джерри пошел в одну сторону, а я - в другую, в результате чего мы неловко вальсировали по комнате.
Тарелки разбивались о пол, когда мы падали боком на ящики, и все это время я кричал: "Ты убьешь нас обоих", снова и снова.
Он схватил сковороду левой рукой (которую теперь полностью контроллировал) и направил ее назад, затем заставил нас выпрямиться и опустил ее по блестящей дуге. Мой правый висок болезненно запульсировал. Затем контроль Джерри стал сильнее. Более полным.
Я схватил левое запястье, не давая ему нанести второй удар. Джерри зарычал. Он собирался убить меня. Если бы моя семья вернулась домой, это был бы не я. Может быть, Джерри причинил бы им боль. Или он уйдет и никогда не вернется. И тогда моя дочь будет расти и думать, почему папа ее не любит.
Собрав все свои силы, я оттолкнул сковороду и сосредоточился. Это все еще было мое тело. Я был единственным, кто контролировал ситуацию. Я заставил свою руку повернуть сковороду под углом от правого виска к левому.
Джерри закричал "НЕТ!", когда тупой предмет соприкоснулся с головой. Я нанес второй удар, и он исчез.
--
К тому времени, когда вернулась моя жена, беспорядок на кухне был уже убран. Она увидела мои бинты и испугалась, но я объяснил, что просто поскользнулся на лестнице и был в полном порядке. Затем я сказал, что у меня фантастические новости.
Я улыбался обеими сторонами рта и жонглировал апельсинами. Я сказал ей, что мне нужно побыть одному и что все будет хорошо. Мы поцеловались.
Ну вот, счастливый конец, да? Ну, история еще не закончена.
Я должен сделать признание: Я немного обманул вас.
То, что я вам рассказал, было в основном правдой - все эти вещи о близнецах, дерьмовом докторе, о том, что только один брат выжил после потасовки на кухне.
Только не тот брат...
Пока я это пишу, дочь Дэниела растянулась на моих коленях и смотрит "Утиные истории" на iPad. Мария работает в кабинете.
Я планировал очистить общий расчетный счет и сбежать в Тихуану, как только завладею этим телом, но, честно говоря, наблюдение за счастливой семьей Дэниела в течение всех этих лет вызвало у меня легкую зависть.
Как только я вышел, я решил остаться здесь на некоторое время. И уже скоро я подумал: а ведь это не так уж и плохо.
Оказывается, пока я сдерживаю нецензурную лексику, никто не может отличить нас с Дэниелом.
Его жизнь подходит мне как удобная перчатка. Думаю, я собираюсь сохранить ее для себя.