Союз Ольги Пистолькорс и великого князя Павла Александровича стал для царской фамилии вопиющим нарушением правил. Госпожа Пистолькорс была замужем, не имела ни титула, ни блистательной родословной, но слыла заметной фигурой в аристократических кругах. В гостях у очаровательной женщины бывал даже цесаревич Николай Александрович.
Однако ни давление семьи, ни пересуды общества не заставили младшего сына Александра II оставить свою возлюбленную.
28 декабря 1896г. у пары родился сын — красивый голубоглазый мальчик, которого нарекли Владимиром. По закону, ребенок считался сыном Эриха Пистолькорса и не имел права даже не отчество человека, которого радостно встречал с криками «Папа!»
Павел Александрович, обычно мягкий и деликатный, «встал горой» за свою незаконную семью. Не получив разрешения на брак с любимой женщиной, великий князь уехал из России и тайно обвенчался с ней в Ливорно. Узаконив союз с Ольгой Валериановной, Павел Александрович навлёк на себя страшный гнев государя: Николай лишил дядю содержания, дворца, чинов и запретил приезжать в Россию.
В России супруги оставили своих детей от первых браков. А в новом доме под Парижем, центром их забот стал 6 летний «Бодя»— так представлялся гостям подрастающий Владимир.
Во Франции особняк Ольги и Павла утопал в садах. Владимир рос в атмосфере утончённой культуры и безоблачного счастья. Родители не загоняли сына в строгие рамки, баловали и многое позволяли. Привыкший к их восхищению, Владимир, не стесняясь, вмешивался в разговоры именитых гостей и перебивал старших.
Долгое время никто не знал как именно титуловать непризнанных Романовыми жену и сына великого князя.Чтобы сгладить эту затянувшуюся неловкость, Баварский принц-регент Луитпольд в 1904г. даровал Ольге и её потомству от морганатического брака титул графов Гогенфельзен.
Во Франции у Ольги родились ещё две дочери— Ирина и Наталья. Девочки считали за честь, если брат удостаивал их вниманием. Затаив дыхание, они слушали как он читал им книги, и часами, по его прихоти, репетировали пьесы, придуманные самим Бодей.
Однако не все считали Владимира «совершенством». Единокровная сестра, великая княжна Мария Павловна писала:
«Я считала его назойливым, жеманным и самодовольным»
Павел Александрович желал, чтобы сын продолжил династическую традицию и стал военным. К этому времени великий князь мало- помалу добился милости у императора, и Владимира определили учиться в Пажеский корпус.
Но царская семья игнорировала молодого графа. Его родители и сёстры остались далеко, в Париже, и юноша, воспитанный в непринуждённой домашней обстановке, оказался один на один с незнакомым ему миром. Владимир не чувствовал в себе военного призвания, к тому же, едва говорил по- русски. Дисциплина и грубость казарменной жизни казались ему невыносимыми, да и сокурсники, не понимая его необычного положения, не упускали случая уколоть графа Гогенфельзена.
Владимиру дозволялось жить у воспитателя, которого пажи не стесняясь стали называть «лейб-нянькой». К тому же, у молодого графа не было карманных денег и он не участвовал в весёлых кутежах. А первые экзамены для Владимира и вовсе обернулись катастрофой. На глазах у товарищей, растерянного графа еле вытянул на приличную отметку сам начальник Пажеского корпуса.
Подбодрить Бодю приезжал великий князь Дмитрий Павлович: катал его на автомобиле и часто приглашал в гости. Братья неплохо между собой поладили, но тётушка, вдова великого князя Сергея Александровича, Елизавета Федоровна, едва завидев юношу в доме, не забывала напомнить, что он не принадлежит их семье.
В канун 300 летия дома Романовых, граф Гогенфельзен патрулировал город с ружьём на плече, а во время юбилейных торжеств стоял среди пажей в оцеплении на Дворцовой площади. Петербургский холод и сырость расшатали здоровье Владимира, и к лету 1914г. врачи предписали ему лечение в Крыму.
Нагрянувшая Первая Мировая война сократила обучение в Пажеском корпусе. В декабре 1914г. граф был произведен из пажей в прапорщики, и вступил в лейб-гвардию Гусарского полка.
В действующей армии Владимир служил в конной разведке. В это же время родители 18 летнего корнета начали ходатайство о пожаловании Ольге Валериановне титула русской княгини: Россия сражалась с Германией, а жена и дети великого князя были Баварскими графами.
В августе 1915 года царским указом им пожаловали княжеское достоинство и фамилию Палей.
Служба поручика, назначенного в распоряжение своего отца, Павла Александровича, оборвалась внезапно. У Владимира появились признаки туберкулёза. Он отбыл в отпуск по болезни и на фронт уже не вернулся — Россию захлестнула революция.
17 марта 1918г. князь Палей вернулся в Царское село крайне взволнованным. Прямо с порога он рассказал матери, что его вызывали на беседу и предложили отречься от своего отца в обмен на свободу. Урицкий намекал Владимиру, что это его шанс спастись, но он ответил молчанием.
Князь своим отказом подписал себе приговор— наравне с другими царскими родственниками ему предстояла ссылка.
Последние дни перед отъездом он провёл в кругу близких. На вокзале, провожая сына, Ольга непрестанно плакала. Потом поезд увёз ее Володю в неизвестном направлении.
Когда пленников перевезли в Алапаевск, к ним присоединилась великая княгиня Елизавета Федоровна. В ссылке от её неприязни к Владимиру не осталось и следа. В кругу венценосной родни, где раньше его считали второсортным, 21 летний Бодя сделался душой компании— мог развлечь и заставить смеяться даже нелюдимого великого князя Сергея Михайловича.
Ольга Палей часто получала от сына письма. Но однажды от него перестали приходить новости.
Родители и не подозревали, что в ночь с 17 на 18 июля он был убит вместе с Романовыми.
В конце лета 1918г. к Ольге Валериановне неожиданно пожаловал слуга ее сына. Большевики велели лакею уехать из Алапаевска незадолго до расправы над узниками. Он с трудом добрался в Царское село, чтобы передать ей последнее письмо от Владимира.
