Без постоянных разговоров и сплетен не обходится даже в городах. А что уж тут говорить о маленьком хуторе, в котором живёт меньше трёхсот человек? В таких населённых пунктах все друг друга знают. Сват, брат, кум, сосед или одноклассник. Трудно прижиться в таких местах приезжему человеку. Менталитет не тот. Казачьи хутора – это особая песня. Даже, если ты живёшь и работаешь в таком хуторке сто тысяч пятьсот лет, всё равно останешься для местных жителей чужаком.
Приехала в наш хутор молодая пенсионерка. Купила себе домик на одной из асфальтированных улочек. Огород огромный. Сад хороший. В общем купила дёшево. В городе такое жильё стоило бы очень дорого. А в умирающем хуторке – нормально.
Женщина была необщительная и очень худая. Ну, просто кожа да кости. Злые на язык хуторянки прозвали её Щепка. Были и другие прозвища, но как-то не прижились. Одевалась не обычно: длинные юбки почти до самой земли, кофточки с длинным рукавом и обязательно чёрный платок на голове. Ходила она быстро, по сторонам не смотрела. Никогда ни с кем не здоровалась. В магазин и обратно.
Хуторянки считали самым главным недостатком приезжей то, что она никогда не выходила за калитку и не сидела по вечерам с соседками. Очень хотелось узнать об этой странной женщине побольше, но она не проявляла никакого желания общаться.
Как говорится, земля слухом полнится. Стали придумывать всякие небылицы. Одни говорили, что она сектантка и скоро в хутор наедут такие же, как она, худые и неразговорчивые люди. Раскупят пустующие хаты, а местных потихоньку выселят.
Другие считали её ведьмой и при появлении женщины в центре у магазина, шарахались от неё, точно от прокажённой.
Через месяц почтальонка проговорилась, что пенсия у приезжей хорошая и зовут её Василина.
Имя вызвало новый прилив сплетен. Тут уже юмористы не стеснялись. Конечно, в глаза ей никто ничего не говорил, а вот за спиной шушукались и ехидно ухмылялись. Особенно старались две подружки – пенсионерки, бывшие доярки. Не понятно, чем Василина их так зацепила, но, благодаря им, весь хутор смеялся над приезжей.
Наступила весна. Пришло время заниматься огородом. Все соседи работали, сажали картошку, сеяли семена овощей. Василина ничего не делала. Выходила из дома, что-то измеряла и снова уходила.
В один из весенних деньков к её дому подъехала машина и рабочие выгрузили ящики с какой-то рассадой. Вечером Щепка уже трудилась на огороде. Соседка, подглядывавшая за нею, никак не могла понять, что же там рассаживает горожанка. Любопытство взяло верх, и пожилая женщина крикнула издалека:
- Шо Вы там содовытэ?
Василина разогнулась и ответила:
- Клубнику.
Старушка не выдержала и подошла ближе. В хуторе межи между участками чисто условные. Никаких заборов в огородах нет и не было никогда. Так удобнее пахать. Заходит трактор в начале квартала и все огороды спокойно пашет. Сады и цветники огорожены. С улицы заборы, а вот в огородах никаких заборов.
Подошла бабулька к своей городской соседке.
- Зачем Вам так много клубники? Картошку надо сажать, а Вы клубнику! – спросила удивлённо и посмотрела на Василину.
- Сын очень любил клубнику, - ответила та и потёрла лицо руками.
- А шо, разлюбыв?
- Нет его…
- Уйихав?
- Умер…
- Та ты шо… Бедненькая… Ото ж ты така и худэсэнька. Горэ в тэбэ… - грустно закачала головой Егоровна.
Жалость и сочувствие посторонней женщины растопили лёд в груди Василины, и она заплакала. Первый раз за три года заплакала. Не плакала, когда сыну поставили страшный диагноз, не плакала, когда продала квартиру и все деньги потратила на лечение сына. Не плакала, когда доктор сказал, что мальчику осталось совсем немного. Не плакала, когда его не стало. Заледенело сердце в груди. Будто в чёрный омут окунулась. Никого и ничего не видела, и не слышала.
А вот сейчас, слушая негромкий мягкий голос пожилой женщины, Василина точно вынырнула из чёрной бездны. Глянула вокруг и вдруг разом увидела и зеленеющую стену камыша по берегу небольшой речки, текущей в конце огорода, и жёлтые цветы одуванчиков, и бело-розовые цветы яблонь. И себя такую несчастную в объятиях пожилой казачки.
За околицей её души жизнь продолжалась.
- Поплачь, поплачь, милая… Тебе легче станет. Тоска тебя поедом ест. Гони её, тоску эту в шею. Сыночка не вернёшь и не забудешь никогда, а жить-то надо. Жизнь продолжается.
И от этих простых слов, и от добрых ласковых объятий стало светло на душе Василины. Почему-то вспомнилось детство и бабушка, которая всегда говорила:
- Василинка, плохое, как и хорошее, проходит. Только память остаётся. Вот не будет меня, а ты будешь вспоминать, как мы с тобой в лес за грибами ходили, как калину ломали, а потом мёд из неё делали. Не забудешь ведь?
С того дня приезжая женщина стала меняться. Хуторяне это сразу заметили. Здороваться начала с людьми. Уже не мчалась в магазин, как на пожар, а шла медленно, с интересом рассматривая хуторскую улицу и общество. Сменила длинную юбку на брюки, кофты с рукавами на футболки, сняла, наконец, чёрный платок.
- Ты дэвысь, а Щепка-то преобразилась. Уж не влюбилась ли? – говорили за её спиной злые языки.
Соседка Василины – Егоровна, не утерпела и рассказала другим таким же старушкам о горе Василины. Женщину стали жалеть. Постепенно, очень медленно менялось отношение к приезжей. О ней перестали судачить, перестали замечать. Это было хорошим знаком. А тут ещё небывалые в хуторе урожаи клубники на грядках горожанки помогли примирить её с местными жителями. Трудолюбие и спокойная доброжелательность Василины сделали её почти своей. Почти, но не своей.
Для того, чтобы стать по-настоящему своей, нужно было родиться в хуторе.
Спасибо, что вы со мной!
Чтобы не пропустить новые публикации, подписывайтесь на мой канал.
Ставьте лайки, пишите комментарии, делитесь с друзьями в соцсети.
Заходите на мой канал. Здесь много интересного.
