Светозар-Иван-Куба ныряет в тоннель для аджилити и вываливается... через дупло древнего дуба на сочную поляну с одуванчиками.
— Не понял... — оглянулся Куба назад. Даже для него, изучившего сценарий вдоль и поперёк, такой режиссерский фокус показался волшебным.
Только что он бежал от преследования разгневанного разведчика, только что вокруг него были десятки собак, и вдруг - полная тишина, только птички поют, и вокруг - никого!
Иван-Куба заглянул в дупло в надежде увидеть там другой конец желтого тоннеля...
— Ку-ку! — Выпрыгнула из дупла лохматая голова Лешего (которого, как мы знаем, играет соседский йорк Митрич).
— Ай! — шарахнулся от дупла Куба-Иван.
Куба сделал пару шагов назад и повернулся, чтобы дать дёру в синюю даль от этого непонятного места. Но, как только он развернулся, перед его носом снова возникла сияющая физиономия Лешего.
— И снова я! — радостно сообщил Ивану Леший, — А ты хотел удрать?
— Где я? — дёрнул головой Иван.
— В Белогорье! — радостно ответствовал Леший-Митрич, — Ваня! Я тебя так ждал!
Иван-Куба на всякий случай отстранился от странного персонажа.
— Слышь, Хоттабыч... ты лучше от меня отойди, а то я драться буду...
Леший чуть не зарыдал от умиления:
— Весь в отца!
Тут Куба внезапно осознал, что забыл роль. Он не мог вспомнить, что отвечать Лешему на его реплику про отца, поэтому начал импровизировать:
— Это точно... Папка сильный, и я такой же...
— Вылитый! — подыграл ему Митрич, — Фас, анфас, профиль!
— И пузо! — выпятил Куба своё сытое пузо, — Во! Только у папки больше...
— Таков и должен быть сын Ильи Муромца, — осторожно подсказал Леший Ивану ход сценария. Но тот уже вошел в роль папкиного сына.
— Не... Мой папка - Эдик...
Митрич сглотнул и сжался. Сейчас должно раздаться режиссерское "Тааак!"... но Маняха молчала. Задумалась, что ли?
— "А почему не Микки-Мауса..." — стал подсказывать Митрич роль Кубе.
— Неведом мне папка Микки-Маус, — отрёкся от американского родства Куба.
— Не папка, а богатырь! Это мои слова! — Митрич уже перестал шептать, — Ты говоришь "а почему не Микки-Мауса", а я тебе отвечаю "Неведом мне богатырь Микки-Маус!". Теперь я говорю, а ты стой и молчи!
Куба запутался в отцах, поэтому положился на авторитет Митрича. Он стал молчать.
— Ваня! — продолжил Леший, — Вот тебе магический ошейник, от твоего отца остался. Носи его достойно, как и отец носил...
Митрич поднялся на цыпочки и надел на Кубу ошейник с черной коробочкой. Такой ошейник Кубе всегда надевала мама, когда шла с ним без поводка. Ошейник этот и впрямь был магический - стоило Кубе только прицелиться к какой-нибудь вкусной дохлятине, как ошейник противно пищал, выдавая маме его тайные гастрономические помыслы. Приходилось покидать деликатес и возвращаться к маме.
— Он приближается! — вдруг округлил глаза Митрич, — Не поминай лихом!
— Вот ты где, подлец, — раздалось сверху, — А мы тебя с ног сбились искать!
Папка-генерал, наклонившись над Митричем, надел на него поводок и потащил к своему подъезду. Митрич волочился за ним, терпеливо снося обидные упрёки ради киношного искусства.
— Стоп! Снято! — скомандовала кошка-режиссёр, — Перерыв до завтра. Готовятся Варвара, Кощей, Василиса и Баба Яга. Всем спасибо.
Как Маняха не заметила Кубин ляп с "отцами", не понятно. Может, задумалась, а может - решила оставить так. В конце концов она не копию фильма снимает, а облегченный ремейк со всеми его правами на художественные отступления.
На фото артисты отдыхают, а режиссёр, уйдя в глубины творчества, под покрывалом готовится к новому съёмочному дню.