Одна из основных потребностей человека – быть понятым самыми родными и близкими людьми...
Все события вымышлены мной. Все совпадения случайны.
После новогодних каникул Людвиг уехал в Санкт-Петербург. Сначала ему было очень тяжело, тем более, что первые две недели пришлось жить в общежитии, а для Людвига это было хуже пытки. На ситуацию наслаивалась казавшаяся невыносимой разлука с любимой; в общем, Людвиг всерьёз подумывал бросить всё и сбежать. Однако ему удалось взять себя в руки. Страшнее всех его бед была перспектива выступить перед Ингой в роли слабака, упустившего возможность, которую дала ему судьба.
Сначала он нашёл маленькую квартирку недалеко от театра, и это стало первым шагом к привыканию и принятию новой жизни. К тому же, любимая сама звонила ему каждый день, не дожидаясь и не демонстрируя ложную гордость. Инга очень поддерживала его, находила нужные слова; ей удавалось рассмешить его, вызвать улыбку на лице. После такого какой нормальный мужчина позволит себе ныть и жаловаться?! Конечно, никакой, а он, Людвиг, настоящий мужчина.
От малодушного бегства Людвига удерживала также перспектива продемонстрировать маме своё фиаско. Этого он допустить не мог ни в коем случае. Волей-неволей пришлось втянуться и привыкнуть, а вскоре Людвиг влюбился и в Питер, и в свою новую работу; другой жизни он теперь не представлял себе. Об одном лишь мечтал: поскорее забрать к себе Ингу.
Инга поддерживала Людвига, как могла, стараясь, чтобы он не заметил, насколько тяжело в разлуке ей самой. Если бы он узнал, то всё бросил бы и примчался, Инга была в этом уверена. Она знала, что будет скучать по Людвигу и тосковать, но масштабы себе не представляла. К счастью, рядом всегда был любимый младший брат, который не давал ей утонуть в пучине тоски.
После осенней ссоры из-за сомнительного сайта, Игорь стал относиться к сестре более трепетно и внимательно, научился бороться со своим максимализмом и излишней резкостью.
Всё преходяще, даже испытания, и май всё же наступил. За четыре месяца Людвиг не смог прилететь ни разу: в театре его сразу взяли в оборот, постоянно задействовали в представлениях. Напряжённая работа над дипломным проектом не позволяла и Инге отлучаться из города надолго: защита диплома неумолимо приближалась.
Накануне защиты Игорь вернулся от родителей, которым помогал приводить в порядок огород для подготовки к новому «дачному» сезону, и играл в своей комнате, сидя в наушниках у компьютера.
У Инги давно была сделана и прорецензирована вся дипломная работа, осталось лишь повторить то, что необходимо будет изложить на защите. Когда раздался сигнал домофона, девушка буквально подпрыгнула от неожиданности: они с братом никого не ждали.
Не улучшилось настроение Инги и после того, как она узнала, кто к ним пожаловал. Конечно, Инга понимала, что Нина Альбертовна – мать Людвига, и они должны будут общаться, нравится это им обеим или нет. Они обе очень любили Людвига.
И без того тесная квартира словно сжалась под оценивающим и холодным взглядом Нины Альбертовны.
- Боже, он здесь жил?! - пробормотала гостья себе под нос, но так, чтобы Инга услышала. Внимательно и брезгливо осмотрев кресло, Нина Альбертовна устроилась в нём. По комнате поплыл ненавязчивый аромат дорогих духов.
Гостья отказалась от чая и сразу перешла к делу.
- Инга, я пришла, чтобы поговорить с вами как женщина с женщиной. Знаю, что вы любите Людвига, и это как раз совсем не удивительно, он хорош собой и талантлив безмерно. Тем более мне непонятно, чем его могли завлечь вы. Простите мне мои резкость и откровенность, но я не могу церемониться, когда на кону счастье сына и его судьба.
Инга и не ждала от внезапного визита ничего хорошего, потому максимально собралась и приготовилась держать оборону достойно, максимально откровенно, но вежливо.
- Я не завлекала Людвига. Мы встретились и полюбили друг друга, так бывает. Вы правы, я очень люблю Людвига, и я тоже мечтаю о том, чтобы он был счастлив.
- А я вот думаю, что здесь не всё так радужно и чисто с вашей стороны, Инга! Признайтесь, что именно вы предприняли? Чем-то опоили мальчика? Или соврали о беременности?
- Людвиг не мальчик, Нина Альбертовна! Он давно уже взрослый мужчина, самостоятельно принимающий решения! Я ничем не опаивала его, и уж тем более, не лгала. Мы четыре месяца не виделись с ним! По-вашему, мне уже пора небольшую подушку подкладывать, имитируя живот?!
- Не кипятитесь и не изображайте оскорблённую добродетель! Что я должна думать, если мой благоразумный доселе сын вдруг отказывается от блестящей партии, от прекрасной, талантливой девушки, от возможности блистать на подмостках Европы, и предпочитает ничем не привлекательную простолюдинку? Покупает ей кольцо, которое стоит целое состояние? Носится с ней, как с писаной торбой?!
Увлекшись неприятным разговором, женщины не замечали Игоря, который стоял в дверях, привалившись плечом к косяку и сложив руки на груди.
- Если в качестве блестящей партии вы подразумеваете Инессу, то должны как мать чувствовать, что Людвиг не любит её! И не хочет жениться на ней.
- Да ладно, кого спасал брак по большой любви? А вот браки по расчёту наиболее крепкие! Тем более, Людвиг и Инесса – люди из одной профессии, из одного социального слоя, а это укрепляет семью! У нас целая семейная династия музыкантов! Мои родители тоже были музыкантами!
- Ну и что? Я не музыкант, но я получаю хорошую профессию. Практически получила. Людвиг уважает этот факт, ничуть не смущён тем, что я не музыкант. И тем, что мы, по вашему мнению, из разных социальных слоёв.
- Да боже мой, конечно! Чего ни сделает и ни скажет молодой мужчина, чтобы побыстрее раздеть девушку? Мы-то с вами это понимаем! Вы и пользуетесь этой слабостью, ведь мужчина в возрасте Людвига - это прежде тестостерон, а потом уже всё остальное. Инесса далеко, а вы рядом, под рукой! Быстро вы сориентировались и воспользовались нашей с сыном размолвкой!
Инга вскочила, всё же не выдержав.
- Уходите, прошу вас, Нина Альбертовна! Достаточно меня оскорблять!
- Я уйду, безусловно уйду! Мне и самой неприятно находиться в этом гнезде порока! - Нина Альбертовна тоже поднялась. - Но я взываю к вашей совести, если таковая имеется! К вашему благоразумию. И к любви. Если вы, как и утверждаете, по-настоящему любите моего сына, отпустите его! Всё зависит от вас! Прошу, взываю к вам! Умоляю, если надо! Освободите Людвига. Оттолкните его сами, он не сможет. Не препятствуйте его блестящему будущему!
Ингу трясло, в голове стучало. Она больше не могла продолжать этот разговор, видеть эту женщину.
- Вас, кажется, попросили покинуть этот дом?
И Инга, и Нина Альбертовна вздрогнули, услышав обманчиво спокойный голос Игоря. Инга видела, что брат буквально побелел от бешенства, ей стало страшно.
- Игорь...Это мама Людвига, Нина Альбертовна. Нина Альбертовна, это Игорь, мой младший брат.
Нина Альбертовна сухо кивнула, с опаской глядя на молодого верзилу, стоявшего в дверях. Она не ожидала, что пигалица будет не одна, а при поддержке брата.
- Я понял, Инга, - всё так же спокойно ответил Игорь. - А сейчас Нина Альбертовна покинет квартиру. Иначе я вынужден буду оказать ей посильную помощь, и тогда она вылетит из «гнезда порока», подобно неосторожному птенцу. И я не посмотрю, что вы мать моего друга, любезная! Никто и никогда не смеет оскорблять мою сестру. Надеюсь, я понятно выражаюсь?
Игорь смотрел на Нину Альбертовну, подняв бровь. Потом сделал приглашающий жест рукой в сторону прихожей.
Гостья, поджав губы, гордо прошествовала мимо Игоря, который вежливо посторонился, не прощаясь, вышла из квартиры и с силой захлопнула входные двери.
- Игорь...- беспомощно пробормотала Инга и, разрыдавшись, уткнулась лицом в грудь брата.
- Ну-ну, сестрёнка, перестань! Людвиг не лжёт тебе. Мы с ним не дадим тебя в обиду никому!