У Веры драма в судьбе натуральная произошла. Да такая, что хоть караул кричи. А начиналась история очень прекрасно.
Познакомилась она однажды с чудесным мужчиной по имени Альберт. Мужчиной он был фактурным - шарф все время носил и роста был высоченного. Очень на актера Абдулова смахивал. Все женщины, которые видели Альберта даже издали, хватались за кудри на головах - теряли от его великолепия последний разум. Вера, конечно, тоже теряла. Но несмотря на все эти ужимки слабого пола, Верин возлюбленный рекомендовал себя достойно. На других дам даже мимолетного взора не кидал и обожал Веру крайне: хочешь утром круассан, хочешь в театр, а хочешь - на руках по улицам города таскать стану. И вот так они провстречались всю осень. Листья шуршат, Альберт в белом шарфе, Вера хохочет колокольчиком. Все завидуют и кудри рвут.
Но и червь какой-то все Веру нашу точил. Все что-то в ней копошилось неприятное. Но это у многих женщин так - и, вроде, хорошо все, но и плохо. И хочется про отношения полную ясность видеть. Не верилось все же Вере окончательно, что такой милый кадр у нее одной-единственной завелся. Ревностные чувства отравляли ее бытие.
- Прячет-прячет половой интерес к чужим мадамочкам, пакостник. На мякине провести хочет, небось, - размышляла Вера долгими бессонными ночами.
И она, конечно, проверяла карманы милого своего Альберта. Вдруг бы там следы соперницы залежались какие. Хоть и немного стыдно это все было проделывать. И обнюхивала любимого украдкой. Но от него пахло только одеколоном “Саша” и немного чесноком. Посторонней женщины пока не осязалось. И она телефонировала регулярно Альберту на службу - проверяла на работе ли он, не с разлучницей ли где любовными делами развлекается. Но - нет. Не пах, не развлекался, в карманах носил лишь мелочь и спички. И честно смотрел ей в зрачки глаз.
- Шифруется, - думала себе Вера, - это уж как пить дать.
И решила она. А устрою-ка я возлюбленному небольшую проверку. Как говорится, доверяй, но и проверяй. Недаром эта мудрость выдумана ведь. Зиждется она на многовековом женском опыте. И подговорила Вера свою задушевную подружку Лидку чуток с Альбертом кокетство развести. Понамекать, так сказать. Где вздохнуть, а где и похихикать. Ногу на ногу позакидывать волнующе. Колено там показать невзначай. Под Вериным строгим контролем, само собой.
А Лидка и не против вовсе. Хоть и замужняя. Тем более, очень уж давно Лидка с этим Альбертом мечтала познакомиться. А тут и повод выдался.
И вот встреча. Собирались у Веры на кухне, тесным кружком. Кура жареная, салат оливье и вино. Альберт апельсины принес. Целых четыре килограмма. Обстановка очень приятная складывалась. Альберт апельсин ест и Веру обнимает нежно. Курицей еще прекрасно пахнет на всю жилплощадь. Снег за окном хлопьями. Возлюбленный на ухо шепчет всякие приятности. Любая женщина в таких условиях голову потеряет.
И тут в дверь звонок чирикает. Подруга Лидка явилась на проверку. Вера волосы поправила и открывать пошла. Бровки свела и надулась заранее - так сподручнее ей будет возможный половой интерес отслеживать.
Лидка зашла - прекрасная. В дубленке из овчины, ноги в нейлоне и шапка косматая. Духами от нее несет заграничными, а в руках торт “Полет”.
- Здрасте, - орет Лидка с порога, - а где это тут у нас жених завелся? А ну -ка, выходи в переднюю - знакомиться и дружить.
И что-то еще про купца и товар. Сватает Веру, видимо.
А Альберт затаился и не выходит отчего-то. Лидка уже дубленку с себя сдирает, руки с морозу трет. Вере - торт. И в кухню проходит прямо в сапогах - так эффектнее. А на пороге замирает вдруг. И Альберт, видя Лидку, замирает тоже. Рот открыл и сидит.
- Ага, - думает Вера, - негодник какой выискался. Рот свой бесстыжий раззявил - так уж Лидка его поразила. А еще круассаны носил, по театрам водил. Посмотрите, люди, каков мерзавец!
А эти двое все друг на друга глядят. И тут Лидка-то и говорит такая.
- Ха. Дак это ведь Альбертик Волошин. Однокурсник мой. Не виделись уж десять лет. А он совсем не изменился. Даже шарф тот же. Этот Волошин, Верка, тип сомнительный был в юные годы. Я бы с ним тебе не рекомендовала знакомства близкого продолжать. Чревато.
А Альберт чуть очухался, глазами заводил. И апельсин продолжил есть с аппетитом. Но все молча.
- Я, - краснеет Лидка, - и сама ведь того, так сказать, этого... Отношения с ним имела небольшие. Легкомысленные. В театры ходили вот, ватрушки по утрам мне все таскал из булочной. Подлец, короче. Он ведь у меня, Вера, не поверишь, кошелек спер однажды. Типа, на ватрушки не хватило. Я, помнится, даже к участковому тогда ходила. Скандалила. И отношения на том казусе прекратила. Не смогла со скользким типом их далее продолжать. Нет, не смогла - хоть и молодая была. Все мне руки его липкими казались. Небось, и к твоему кошельку приглядывается. Вон, смотри-ка, глазами как заводил.
- А вот как, - это уже Вера думает, - а у меня и самой столовые приборы пропадать намедни начали. И ложки хорошие, и нож для сыра. А оно эвон как поворачивается-то.
Тут Альберт чуть поперхнулся, закашлялся. Шарф с шеи стянул и покраснел некрасиво. Вера автоматически его по спине похлопала, а потом выгнала в ночь.
Так вот и обернулось все у них в тот роковой день. С Лидкой до утра слезы лили, про мужчин размышляли, про коварство и доверчивость души.
А сама история позже неожиданно продолжилась. Лидка с мужем своим развелась к весне. И за мерзавца Альберта Волошина выскочила.
Вере, рыдая белугой, призналась, что любила этого проходимца всю свою жизнь. На Абдулова здорово похож и человек, в целом, неплохой: верный и душевный. А что кошелек спер, так это и пустяк вовсе - из кожзама он был да и денег в нем кот наплакал. Плевать на тот кошелек.
А Вера в итоге одна осталась - без мужа и без задушевной подруги. Вот тебе и внесла ясность в отношения.