Второй раз уже взрослым летал. Понимал, что к чему, чего можно замечать, а от чего отворачиваться надо и не видеть: чего, где да как и с кем – глаза зажмурил, задом повернулся и подальше от сих мест. Взлетал очень высоко, чтобы кто камнем не сшиб, сверх облаков забирался. Красота над Красной и в её окрестностях! Вниз глянешь, облака белые-белые, пушистые-пушистые, и все неповторяющихся, причудливых форм, словно мягкие игрушки из детского мира вывалили, зайчики и медвежата с лисятами и серыми волчатами, только огромных размеров и точно из пуха мягкие-мягкие. Прикоснёшься щекой, и такое ощущение приятности и нежности по телу растекается, не передать. Иногда между облаков земля просматривается, тайга без конца и без края с непролазными балками и косогорами, украшенными осенней листвой в ярком солнечном цвете. Всё в первозданном виде ещё стоит, тогда ещё «Титан» к нам не пробрался, лес, словно косой, похлеще пожара не уничтожал. Красота и наверху, и внизу, и мне так показалось, что эту красоту я и охраняю, но не как пожарный или лесник, а как настоящий былинный герой: от ворогов хитрых, от чёрной нечисти ползучей, от полчищ басурман бесчисленных, от царств грозных и кочевых племён: летаю туда-сюда, мечусь по царству былинному кровью русичей окроплённому, не пускаю всяку гадину на поморскую гать. Отстоял свой дозор с честью: небо не потемнело, солнышко не потухло, луна не закрылась, звёзды с неба не спали – всё как прежде осталось: лёгкость в теле и красота немыслимая поверх облаков без изъян…
Помню, вахту кому-то сдавал, помню кому: караульному сменщику. Сменщик мой крепкий как Илья Муромец с Сивкой Буркой, и лесник, и служивый, понимает, что к чему, и знает, как караульную службу в тылу врага держать и как дозором по долам обходить для устрашения, да и вообще многое знает, начнёт рассказывать – не переслушаешь. Еле-еле ему вахту передал, всё байки да анекдоты травит, а сам взлететь не может или не хочет – пешком границы обходит, даже не на коне – пешком на двух ногах в полной выправке и амуниции: шлем, кольчуга, булава и конь обросший до земли гривой рядом семенит, следы хоронит… Учил-учил его летать, и с конём, и без коня, да не выучил – не поддаётся местный абориген лётным наукам, аэродинамику ночных полётов не разумеет, всё землю без пригляда боится оставить, вдруг вернётся, а и не куда. Устав караульной службы знает, а красотой не интересуется, поэтому лучше по земле неспешно, чем спешно не по земле – такая у него философия, от самого Сократа, между прочим. Цитирую ему поэта: «взгляни вокруг: какая красота», а он смотрит и не видит ничего – сны, видимо, у нас с ним по фазе не совпадают. Вот если бы по девкам полететь, да по чужим, то сразу бы совпали – всё бы увидел, всему бы вмиг научился, всё бы с первого раза освоил и своего Сократа не поминал, а тут никакого либидного настроения, всё известное, всё заурядное…
Спасибо, что дочитали! Здесь будет что-то ещё и другое... Подпишись на канал ЗМ , чтобы не пропустить.