-Люди говорят - зазноба твоя приехала. Так ты, Алешенька, не стесняйся, скажи, коль хочешь, чтобы я домой ушла. Я ведь понимаю, что я тебе не нужна. Ну, как жена. Я и не надеюсь, куда мне...Ты вон какой, тебя любая баба на руках носить будет, хоть ты и без ног. А я? Страшная, как смертный грех, да и глупая. Я уйду, не обижусь. Просто скажи.
Авдотья говорила быстро, басом, захлебываясь, как будто боялась, что Алешка не даст ей высказаться, и не на секунду не останавливалась, бегала по кухне, то что-то вытирала, то переставляла, не смотрела в глаза, ускользала. Алешка пытался за ней следить, мотал головой, но потом ему надоело и он гаркнул.
-Сядь, Авдотья! Хватит бегать. Слушай что скажу.
Авдотья остановилась перед Алешкой так резко, как будто налетела лбом на стекло, послушно позволила ему взять себя за руку и усадить рядом на стул. У нее было настолько бледное лицо, что казалось похожим на белое крапчатое яйцо, Алешка с удивлением заметил насколько она конопата. Узкие синеватые губы дрожали, небольшие глазки вспухли от сдерживаемых слез и на удивление длинные ресницы намокли и торчали пиками в разные стороны. Алешка ласково погладил женщину по холодной руке, улыбнулся.
-Слушай, Дуся. Смотри на меня внимательно, кому я нужен кроме тебя? Я инвалид. Да и родные мы с тобой стали, куда ж я один? А Варя…
Алешка поморщился, это имя , произнесенное тихо, почти шепотом взорвало у него все внутри, сердце полыхнуло, обожгло, он с трудом сдержал стон. Но все-таки сдержал, взял себя в руки, продолжил
-Варю я да...Люблю… Любил...А теперь это все быльем поросло, было да прошло, испарилось. Да и замужем она, в селе этим не шутят. Так что - забудь. С тобой я хочу жить. А хочешь -распишемся. А то, вон люди косо смотрят, живем в одном дому, невесть кто друг другу. Что скажешь?
У Авдотьи загорелись глаза, моментально высохли слезы, и на мгновенье она стала красивой, как будто фея махнула волшебной палочкой, но вот только часы слишком быстро пробили двенадцать, и Авдотья потухла, снова стала худой, сутулой замарашкой, неуклюжей и костлявой. Она легонько прикоснулась кончиками пальцев к Алешкиному подбородку, грустно сказала
-Нет, Алеша. Оставим все, как есть. Не выгонишь, спасибо, буду за тобой ходить, как ходила. Наскучу, постылой стану, скажешь. Уйду тогда.
Она отвернулась, отошла к окну, постояла молча, ссутулив острые плечи, потом повернулась, и от ее светлого лица в комнате , как будто прояснилось
-Спасибо тебе, Алешенька, что такое сказал. Помирать буду, вспомню. Хороший ты.
И выскочила на улицу, наспех, кое-как натянув кофту, растянутую по всем швам, как будто ее носил Гулливер.
…
Пасхальные дни пролетели, как один день, к Алешке с Авдотьей каждый день приходили гости, поздравить, подарить чего, кто красное яичко, кто куличик, и все усаживались чай пить - вкуснее пирогов, куличей, варенья, чем у Авдотьи не было во всем селе. Вот и сейчас кто-то поскребся в окошко, Авдотья глянула, вздохнула, достала из буфета последний кулич и пошла открывать.
-Люда. Продавщица новая из сельпо, Николаева соседка. Что ее принесло? Вроде никто нам и звать никак. Я открою и в погреб спущусь, у меня там пасхи кусочек остался. Я быстро.
Люда пролезла в комнату, как мышь из подвала, да она на мышь и похожа оказалась - маленькая, верткая, с крошечными черными бусинками -глазками, длинным острым носом и странно скошенным назад маленьким подбородком. Она быстренько скинула с себя широкий плащ, кинула его на сундук и босиком (из сапог она, видимо, выпрыгнула еще в сенях) проскочила к столу, уселась, с видом хозяйки придвинула к себе чашку, бросив в нее три куска сахара.
-Я ведь чего. Люди говорят, ты Кольке, соседу моему, травки хорошие дал. Так он теперича с молодой женой из кровати не вылезает. Моему бы такие дал, так я б за тебя век молилась. А Варька эта твоя, слышь, плачет все. Прям вот часто, я через забор все вижу. Худая стала, синяя. Как смертушка.
Люда так неожиданно сменила тему, что Алешка даже растерялся, молчал, каждую свою фразу эта мышь вбивала ему в голову, как гвоздь. Авдотья поставила тарелку на стол, уперла руки в боки, зычно бросила.
-Ты чего пришла? Сплетничать тут? Не интересно. Чай пить притащилась, так пей. Травки тебе? Алексей посмотрит, сделает, я тебе в магазин принесу. Давай, ешь да иди. Некогда нам сплетни слушать,
Люда запихнула в рот кусок пасхи, хлебнула чаю, причмокнула.
-Мастерица ты Дуськ, готовить. Не была б такая страхолюдина, мужики б тебя наперебой замуж бы звали. Вишь, не повезло.
Она со стуком ляпнула чашкой о блюдце, пошла к дверям.
-Негостеприимные вы какие-то. А Варька, говорят, за него замуж из-за долгов пошла. Мужнино дело провалила, все растыркала, он ее и подобрал, долги за нее выплатил. Купил, короче. Вот так вот, красавица наша. Простофыра.
Авдотья угрожающе привстала , Люда выскочила в сени, а Алешка долго переводил в мыслях ее слова, как будто противная баба говорила на другом языке.