– Неужели Богу приятны и угодны одни и те же славословия? «Господи, помилуй! Господи, помилуй! Господи, помилуй!» Можно же по-разному говорить?
Отец Андрей:
– Слушайте! Если бы вы знали богатство Литургическое Церковное! Сколько там всякого. Каждый раз, когда я совершаю венчание и читаю по необходимости Чин Обручения, Чин Венчания, то я много раз замечал это и людям говорил.
Вот, если вам, например, дать на раздумье два дня и попросить, чтобы вы написали в формате А4 все благословения, которые можно перечислить для людей женящихся и выходящих замуж. Перед вами супружеская пара, и вы должны их благословить – придумать для них благословение. А для сравнения мы возьмем церковный чин. Чин церковных молитв. И посмотрим на то, что вы написали «в свободном полете» и то, чем Церковь венчает людей уже две тысячи лет. Я вас уверяю, что ваш свободный полет будет таким убожеством (к гадалке не ходите – сто процентов), и вам будем стыдно за то, что у вас наскреблось в голове три благословения.
«Чтоб вы были счастливы... Аминь».
«Чтоб вы были здоровы... Аминь».
«До свидания… Аминь».
А там... Просто утонуть можно в этой роскоши. Церковный чин молитвенный венчания настолько красив, что вам для того, чтобы писать такие вопросы, надо просто его не знать.
В этом я вас не упрекаю. Потому что – многие, действительно, ничего не знают.
Наша жизнь заключается в том, чтобы узнать, сравнить, подумать, а потом уже вынести свое суждение. Кстати, слова «Господи, помилуй!» тоже не такие простые.
«Кирие элейсон!» В одном слове греческом «помилуй» – заключается много смысла.
Это значит пожалей, пощади, защити, исцели. Помажь. « Элейсон» – это помажь маслом в буквальном смысле. Умасти. Там много всего.
В «Господи, помилуй!» помещается вся жизнь человека. Это можно везде сказать. Видите, например, счастливую маму со здоровым румянощеким ребеночком. Можно сказать: «Господи, помилуй!» А потом увидишь, например, старика, который еле идет, опираясь на палки. Скажешь – «Господи, помилуй». И это уже будет другое «Господи, помилуй». А увидишь, например, как молния шандарахнула, и небо порвалось. И страшно стало, как маленькому кролику. Скажешь: «Господи, помилуй. Начинается что ли? Все уже? Апокалипсис?» А придешь, например, «скупнуться» куда-нибудь. На речку, когда уже навигация начнется. Подойдешь к водичке. Пальчиками ее тронешь. «Господи, помилуй. Холодно еще пока купаться». Всю жизнь туда можно запихнуть. И даже уши торчать не будут из нее. А вы говорите. Лев Толстой сказал, что слово да и слово нет можно произнести с пятьюдесятью разными интонациями и смысловыми нагрузками. Так вот молитву «Господи, помилуй!» можно произнести со ста пятьюдесятью смысловыми интонациями.
Хотите, развеселю вас?
Преподобный Амвросий Оптинский рассказывает одну потешную историю. У одного человека, купца (богатого и набожного) был скворец в клетке. А купец имел обычай молиться Богу с Именем Иисусовым. Читал молитву Ииусову. «Господи, Иисусе Христе, помилуй мя! Господи, Иисусе Христе, помилуй мя!» И скворец, который слушал его, привык эти слова повторять. Дурная птица, она повторяет звуки, не понимая смысла. Вот, скворец сидит в клетке... и постоянно твердит: «Господи, Иисусе Христе, помилуй мя! Господи, Иисусе Христе, помилуй мя!» И вот однажды купец забыл клетку закрыть. Скворец выскочил: из клетки – в квартиру, из квартиры – на форточку, с форточки – на улицу. И полетел. В большой мир вылетел. И вдруг – ястреб. Заметил эту птичку. «Разкогтился» и летит на него, чтобы задрать. А скворец с перепугу, сдуру, говорит: «Господи, Иисусе Христе, помилуй мя!» Ястреба – как из брансбойта сдуло. Улетел!
Амвросий говорит: «Слышите, люди Божии. И глупую птицу Бог спасает. Она не понимает, что говорит. Но, когда говорит – то происходит то, что есть».
А закончить лучше всего стихами одного священника. В них – все. Послушайте...
Из всех молитв какие знаю/ пою в душе и вслух читаю/ особой дышит дивной силой/ молитва «Господи, Помилуй»/. Одно прошенье в ней – не много/. Прошу лишь милости у Бога/. Чтоб спас меня Своею силой/ – молюсь я – «Господи, помилуй»/. Уж близок я к последней грани/, но все ж с горячими слезами/, хотя с увядшей тела силой/ молюсь я «Господи, помилуй»/. Душа, окончив жизнь земную/, молитву эту, не иную/. Тверди и там ты, за могилой/. С надеждой. «Господи, помилуй!»
Аминь.