Часть 1 из 2. Продолжение истории сегодня! Ждать не придётся, читайте сразу!
~~~~~~
Нина Викторовна и Люська — лучшие подруги — третий год вместе. Кто знает Нину Викторовну давно, видя её с бестией Люськой, восклицают:
— А, ба! Ты же кошек терпеть не можешь, как допустила, чтобы хвостатая к тебе на колени залезла, чуть ли не из тарелки твоей ест?
— А вот так и вышло! Видать, все остальные были не мои, а Люсенька для меня рождённая.
И действительно 67 прожитых лет Нина Викторовна кошек не жаловала. Сколько бы её дети, покуда были маленькими, не уговаривали — оставалась непреклонна: на улице возитесь, дома чтобы и шерстинки не было.
А Люсю сама принесла и с тех пор не расстаётся. Правда, произошло всё по воле случая, а не жгучего желания. Женщина шла из магазина и увидела, как школьники мучают котёнка, а тот орёт благим кошачьим матом, распаляя ребят ещё больше. Все живые существа имеют право на жизнь, считала Нина Викторовна, потому зычно крикнула:
— А, ну-ка, шантрапа, разойдитесь! Кто вам божью тварь обижать позволил? Вот я вам уши на затылок натяну, да бантиком повяжу!
От такой угрозы ребятня бросилась врассыпную, как мыши от шороха, а женщина подошла к котёнку:
— Чего, брат, досталось тебе? Ну давай хоть молочком тебя напою, компенсация, так сказать, от человеческого рода, — подняла его дрожащего с земли и понесла домой.
Рыжий, измученный котёнок вначале замер, ожидая новой беды, а потом удобно устроился на тёплом локтевом сгибе спасительницы, уткнулся мокрым носом и задремал. Так и спал всю дорогу. Даже не раздумывая, занесла она его в дом, усадила на диван, принялась искать плошку. Через десять минут малыш, аппетитно причмокивая, лакал молоко.
Может, оттого что дети выросли давно, а внуков в младенчестве она почти не тетёшкала, Нина Викторовна, умиляясь, смотрела на рыжее существо с маленьким хвостом-антенной. А котёнок, облизнув белый ротик, по-хозяйски запрыгнул на кресло, вымыл лапки и задремал.
Так и появился в доме Нины Викторовны Лисёнок, получивший кличку благодаря окрасу.
Жили они дружно: по утрам пили чай с молоком (хотя кто-то просто молоко), вечерами беседовали, спать Лисёнок ложился на хозяйскую подушку. Видел бы то, что позволяет Нина Викторовна своему рыжехвосту, ни за что не поверил бы в её прежнюю нелюбовь к котам.
А между тем ближе к лету Лисёнка стало раздувать как воздушный шарик и в один прекрасный майский денёк принялся он рожать. Нина Викторовна всполошилась. Она-то на вздутие живота, паразитов, ну или просто обжорство грешила. А, оказывается, мартовские ночные прогулки не имели ничего общего с охотой. Дело было в любви.
У молодой роженицы что-то пошло не так, Нина Викторовна нутром почуяв неладное, уговорила сына, приехавшего навестить мать, отправиться в ветеринарную клинику в городе. Через полчаса первородку прооперировали.
— Слишком молодая, да и сама мелкая, как котёнок, не готова ещё, — пояснил врач.
И сообщил, что котят у Люси (теперь уже Люси) не будет, это собственно только обрадовало хозяйку. А на вопрос: разве бывают рыжие кошки, ответил:
— В природе бывает всё!
Вернулись наши подруги к прежней жизни. Может, оттого что чуть не потеряла товарку, а возможно оттого что кошка оказалась одного с ней пола, Нина Викторовна Люсю полюбила сильнее, доверяла женские тайны, даже секретным рецептом маринования грибов поделилась. Вот как любила! Люся отвечала взаимностью. Не прочь перемолвиться и не отмалчивалась, а активно вступала в диспут, мяукала при несогласии, удивлённо вопрошала: мм-рр-м? Или просто мурлыкала, слушая пожилую хозяйку.
Так прошло ещё два года. И в 70лет Нина Викторовна смело могла назвать себя кошатницей, вернее, фанаткой одной кошки, ибо к остальным оставалась равнодушной.
В разгар лета, аккурат во время уборки чеснока, Нина Викторовна почувствовала слабость. Не было сил дотащить лопату до сарая, потому она воткнула её тут же рядом с грядкой и поплелась к бане, в тенёк. Люся вышла из наблюдательного пункта в кустах малины, подошла к хозяйке и потёрлась о ноги, касаясь кончиком хвоста коленей.
— Ммм-р-мм? — вопрошала она.
— Сейчас, милая, пойдём. Вот отдохну малость и пойдём.
Наконец, собрав последние силы, женщина поднялась. Её слегка качнуло в сторону, она взяла мотыгу, лежавшую рядом и, опираясь на неё, пошла в дом. Волоча ноги и шаркая добралась до постели. Посмотрела на потолок, но неожиданно он стал двигаться и расплываться. Нина Викторовна попробовала моргать, но от этого движения защипало, словно в глаза насыпали песок. Тогда она закрыла их и попыталась расслабиться. Но тело не слушалось: стук сердца отдавался в пальцах рук, ноги мёрзли, а вдохнуть полной грудью не получалось. Нина Викторовна закуталась в одеяло и провалилась в бездну.
Очнулась оттого, что кто-то теребит её за плечо:
— Викторовна! Нинка, очнись!
Женщина разлепила веки и скорее по голосу, чем по лицу узнала соседку.
— Нинка, ты чего лежишь?
— Да что-то сил нет. Дай воды, — еле ворочая языком, прошептала она.
Соседка бросилась в кухню.
— Пришла, ты лежишь, не реагируешь никак, еле добудилась. Я скорую вызвала, — сообщила она, протягивая кружку и помогая сесть, — Наша фельдшерица в районе сегодня.
— А ты чего пришла-то? Надо чего? — снова закрыла глаза Нина Викторовна.
— Так Люська твоя орала на всю деревню. Я в магазин шла, она сидит на заборе, мяучит. Я обратно иду, она мне под ноги бросилась и орёт, будто ей хвост прищемили. Думала, может, болит что, хочу на руки взять, а она не даётся, к калитке бежит. Я и подумала, что она меня в дом зовёт, пошла. А тут ты лежишь, я тебя зову, ты молчишь.
— Люся... — выдохнула Нина Викторовна.
— Она на подоконнике сидела, покуда я тебя будила, да фельдшеру звонила. Не знаю куда сейчас подевалась.
Нина Викторовна попробовала подняться, но никогда не боявшиеся работы руки, неожиданно стали слабыми, и она безвольно опустилась на подушку.
— Сил нет, будто выпили до донышка. Позвони Лёше с Лизой, телефон там в халате на крючке.
Соседка бросилась к халату, выглядывая в окно, высматривая скорую. Хотя знала, что раньше чем через тридцать минут не приедет — не на соседней улице стоит.
Нина Викторовна почувствовала, как на неё аккуратно и медленно наступила кошка. Вот она идёт по ногам, села на живот, замерла на секунду, а потом продолжила свой путь, забравшись на грудь хозяйки. Женщина положила на неё руку, погладила нежную шёрстку пальцами, мысленно поблагодарила за помощь — разговаривать трудно. Люська почуяв, замурлыкала, уткнулась носом в ладонь хозяйки.
— Ба, Люська! Откуда ты появилась? Нина, может убрать её? Тебе же тяжело, — воскликнула соседка, появившаяся в дверях.
— Не надо, пусть лежит. Она весит-то как буханка.
— Позвонила Лёше, сейчас приедет. Лизу, сказал, сам наберёт.
— Спасибо, Надя.
— У тебя тонометр-то есть? Давай давление померим?
— Сломался, Лёшка должен был новый привезти.
— Вот ведь незадача! И мне до дома далёко.
— Сейчас уж скорая приедет, — голос женщины становился всё тише, она начала задрёмывать, когда из окон послышался шум подъезжающей машины: скорая помощь.
Надя побежала встречать врачей, Люся, сказав коротко:
— М-м-м-р-р-м-, — ткнулась носом в ладонь хозяйки и осторожно спрыгнула на пол.
Молодой врач быстро провёл осмотр, померил давление, послушал сердце и дыхание:
— Соберите вещи, везём в больницу, гипертонический криз, — обернулся он к соседке.
Соседка, слушая указания Нины Викторовны, ходила по дому и складывала в сумку всё, что может пригодиться в больнице.
— Надя, ключ на крючке в сенях, дом запри, Люське молока в блюдце налей, на крыльце поставь. Корми её, ладно? — делая паузы после каждого слова, попросила соседку.
— Конечно, Нина, не беспокойся, я её и к себе могу забрать пока не выпишут.
— Не пойдёт, — шепнула Нина Викторовна. — Как я однолюб она.
Только спустя три недели вернулась Нина Викторовна домой. Состояние никак не стабилизировалось, давление постоянно поднималось и врачи, не рисковали выписывать женщину. Наконец наступил тот день, когда она сложила вещи в сумку, села в машину сына и поехала в родную деревню.
Как она соскучилась по родному дому и Люсе, слов не хватит рассказать. Кошка, заслышав, шорох шин, выскочила из-под крыльца, запрыгнула на забор и уставилась на машину. А стоило услышать родной голос, соскочила вниз и бросилась под ноги хозяйке.
— Люсенька, деточка моя, — ворковала Нина Викторовна, подняв исхудавшую любимицу, — Не кормили тебя, что ли? Никто тебя не приголубил, никто не приласкал.
— Так она не идёт ни к кому, мам! Сколько раз я её хотел погладить, она посмотрит на меня презрительно и юркает под крыльцо. И еду, мне кажется, соседские коты съедали, она только молоко пила, да рыбу иногда ела.
— Скучала, моя девочка, вот и аппетита не было.
Люся мурлыкала, тёрлась мордой о подбородок хозяйки, довольно щурилась. Нина Викторовна зашла в дом, потянула носом знакомый запах и облегчённо выдохнула: она дома! Провела пальцем по пыльному подоконнику, пригладила ладонью чуть отошедшие от стены обои, села на любимое скрипучее кресло. Как же хорошо быть здесь, среди знакомых предметов, любимых вещей.
Люся всё это время сидела на руках и пела кошачью балладу.
Но, несмотря на родной дом, сил у Нины Викторовны не прибавлялось, она чувствовала себя выпитой до донышка, до последней капельки. Часто лежала, смотрела в окно и тоскливо вздыхала. Дочь Лиза взяла отпуск, благодаря ей в доме и в саду поддерживался порядок.
Настал день, когда Нина Викторовна не встала утром, просто не было сил. Чуть-чуть попила бульона, поела кашу, но скорее для успокоения дочери, чем по желанию. Лиза собралась вызывать скорую помощь, но Нина Викторовна умоляла не звонить, убеждала, что она чуть-чуть полежит и встанет. Дочь вышла, чтобы позвонить брату, посоветоваться, а когда вернулась мама крепко спала. На её груди, свернувшись калачиком лежала Люся. Лиза хотела аккуратно взять кошку, но неожиданно та зашипела, оскалила зубы. От неожиданности женщина отпрыгнула, чуть взвизгнув.
Вышла на кухню и она принялась звать кошку:
— Люся, кис-кис-кис, я тебе молочка налила.
Кошка не отреагировала, тогда Лиза отрезала кусочек от рыбы и поднесла к носу кошки, но та снова угрожающе зашипела.
Лиза закрыла плотно дверь в спальню и снова набрала брата. Посовещавшись, решили оставить пока Люсю на матери, благо кошка действительно весила мало. Весь день Нина Викторовна спала. Лиза забила бы тревогу, спи та весь день, но по естественной нужде и попить воды Нина Викторовна вставала. И Лиза, решив, что сон лучшее лекарство, оставила маму отдыхать.
Люся спала на хозяйке, но женщина убедила дочь, что не чувствует тяжести и дыханию кошка не мешает. Ночью Люся вышла из спальни и как показалось Лизе, покачиваясь, пошла пить молоко. А потом уснула в кресле, подрагивая во сне усами. Утром Лиза обнаружила кошку на том же месте — на груди у матери. Ночью кошка вышла из спальни, шатаясь, поплелась на кухню, поев, легла в кресло.
На третий день Нина Викторовна встала с постели и начала медленно, но самостоятельно, передвигаться по дому. С лица сошла бледность, а в голосе почувствовалась сила. Она с аппетитом позавтракала и даже сама убрала со стола. Лиза выдохнула с облегчением и позвонила Лёше.
Люся путалась в ногах хозяйки, мурлыча и поглаживая её ноги хвостом. Во время завтрака сидела на коленях Нины Викторовны, то и дело тянулась к лицу хозяйки и тёрлась о подбородок.
— Мам, ты чувствовала, что она на тебе сидела всё это время?
— Кто? Люська? Засыпала, знала, что она на мне, а потом нет, не чувствовала.
— Как ты слегла в субботу, она на тебя забралась и лежала на груди два дня. Только ночью слезала молока попить. Вначале я её пыталась снять, чтобы не тяжело тебе было, а она давай шипеть, ругаться, лапой замахнулась.
— Ах ты моя, лекарша! Умничка ты моя, — воскликнула Нина Викторовна, прижимая к себе кошку, — Говорят, же кошки лечат.
Ещё два дня провела Нина Викторовна в постели, восстанавливая силы, а потом поднялась окончательно. И огородные дела потихоньку делала, и домашние. Взяла курс на поправку и через три недели вернулась практически к былой активности. Лиза уехала в город — у неё кончился отпуск. Перед отъездом взяла слово с матери, что та будет больше отдыхать, всю тяжёлую работу оставит для них с братом, они в выходные приедут.
Только потеряв привычную работоспособность, человек начинает ценить то, что у него есть. Мы принимаем как должное, что можем сами налить воды, сходить куда хотим. А потеряв, понимаем как это много.
Нина Викторовна каждый день радовалась тому, что без посторонней помощи выходит в сад, может и без былой прыти, но главное самостоятельно. Подметает опавшие листья, варит варенье, живёт.
Размышлениями она делилась с Люсей, та жмурилась и коротко соглашалась: мм-рр-м.
Наглаживая любимице живот, Нина Викторовна нащупала небольшое уплотнение. Люся дёрнулась, стоило дотронуться ещё раз и трогать больше не позволила. При каждом удобном случае женщина пыталась прикоснуться к смутившему месту, но Люся сворачивалась клубком и подставляла голову, а то и вовсе недовольно фыркая, спрыгивала на пол.
Продолжение ЗДЕСЬ
~~~~~~
#айгуль шарипова #кофейные романы #истории из жизни #рассказ #питомцы #кошка #случайности не случайны #кошки лечат #животные #взаимоотношения