Валерий Михайлович сдержался, хотя был порыв – пожать девчонке руку: ему, аспиранту, молодому преподавателю кафедры педагогики, ещё не приходилось видеть таких уроков у практикантов. Обычно студенты работали на показуху: смотрите, – я и так умею… и это знаю, и вообще, – всей методикой владею, и дидактика – моя стихия… А тут – то, что называется: рабочий урок. Когда в этой обычной, рабочей простоте – без наворотов! – интересно, понятно… и хочется решать линейные уравнения.
Сухачёв пригласил студентку в учительскую. Усмехнулся: у неё снова дрожат пальчики. На уроке бывалой учительницей себя чувствовала, а тут – прямо колотит всю…
- В целом – неплохо, – скупо оценил Женин урок руководитель практики. – В целом. Но к следующему уроку необходимо учесть…
Валерий Михайлович долго говорил о том, что надо подробнее комментировать выставленные отметки, добиваться, чтобы ребята не молча решали, а объясняли каждый шаг решения… Женя зачарованно слушала руководителя педпрактики, кивала головой… А он про себя улыбался: просто взлететь хотелось, – таким было настроение после её урока. А ещё… Так нравилось, как она краснеет, ладошки к щекам прижимает.
И такой светлой радостью звучал Женин урок, – до самого вечера… – что даже дома Сухачёв вспоминал, как красиво и просто решались линейные уравнения.
- Ларик, ты не представляешь!.. Просто дух захватывало, как она – с этим 9-А… и линейными уравнениями!.. Знаешь, просто и… ну, невероятно красиво! Я этот класс не впервые вижу: честно сказать, – разгильдяи. Но как они решали! Должно быть, впервые в жизни решали, – и были от этого счастливы!
Лариса осторожно подула на пальцы – лак подсушить. Сочувственно улыбнулась:
- Нуу, Сухачёв!.. Такие восторги! И спать не будешь от счастья?.. Да ты не влюбился в эту вашу… как там её…
Сухачёв обнял Ларису:
- Не влюбился. В неё – не влюбился. Влюбился в линейные уравнения. Как жаль, что я сейчас не в этом 9-А!.. Точно бы научился решать. Я-то полным балбесом по математике в школе был. А у такой учительницы…
- А говоришь – не влюбился! Ой, смотри, Сухачёв! И вообще, – ты мне на выходных обещал Азовское море.
Валерий вздохнул:
- Ларик, ехать опасно. В Донецке обострение, под Новоазовском стреляют. Через блокпост вряд ли пропустят. Давай – на Луганку? На целый день!
Лариса прищурила красивые золотисто-карие глаза:
- Я что – на царевну-лягушку похожа?.. И тебя что – на блокпосту не знают? Командиром в ополчении служил! И жену на море свозить не можешь?
Сухачёв нахмурился: служил… И сейчас служил бы… А приходится вот – девчонок-практиканток за ручку в школу водить. После того ранения под Новосветловкой, когда Скиф (позывной Валерки Сухачёва, командира отряда) умер от потери крови… а потом оказалось, – не умер: прямо в последние минуты Данька Чебышев спас его своей кровью, что так потрясающе подошла Валерке, Сухачёва отправили домой, в Луганск: давай, Валера, восстанавливайся в универе, повоевал… А педагоги после войны понадобятся. Ты ж на истфаке учился! Вот и будешь новейшую историю Отечества преподавать.
До конца лета Валерка ещё воевал, а потом всё ж пришлось вернуться в универ: обидно воевать вполсилы. Данька утешал:
- Не горюй, Валер. Волк зализывает раны… Так и ты: окрепнешь – вернёшься на позиции. Конца вроде как не видно, – хватит и на твою долю. А пока учись, командир прав: учителя всегда нужны.
На истфак Валерий поступил после армии. Ещё когда служил, захотелось разобраться: как случилось, что родной Луганск – исконная казачья земля, Область Войска Донского, вдруг стал украинским городом. Что за перевёртыши такие, по чьей воле произошли… А когда на последнем курсе учился, тут и аукнулась эта своенравная воля, что распорядилась так необдуманно. Необдуманно – потому что и правда: кровь людская – не водица. И кровь всё равно позовёт к истокам… останется той самой, – никакой другой! – что мама с папой ещё до рождения дали. Аукнулась гражданской войной, что вот уже восьмой год взбалмошно носится над ковыльной степью, в кровь рвёт берега Луганки и Северского Донца…
А после окончания истфака профессор Луговой вдруг вспомнил Валеркину – ещё довоенную – курсовую по педагогике. Валерий уже учился в аспирантуре, и поработать на кафедре педагогики не отказался: так лучше, – если не остаётся времени и горькой пустоты… Под Станицей Луганской погиб Данька Чебышев – через день после крестин сына. Ночами не спал командир, выкуривал пачки сигарет, а днём работал, – ни себе, ни студентам продыху не давал.
С Ларисой Полянской, аспиранткой кафедры педагогики, встречались каждый день. Не заметил Валерий, как потянуло его к Ларискиной весёлой беззаботности… к смело распахнутым глазам, золотистым колечкам волос. К тому же казалось, – есть точки соприкосновения: педагогика, школа. Лариса горячо поддерживала Валерия, когда он делился своими мыслями о школе, соглашалась с его рассуждениями. Потом стали жить вместе, и очень скоро выяснилось, что педагогика Лариске… как бы это мягче, – до лампочки: в универ пошла, потому что мама с папой настояли… А аспирантура – всё ж лучше, чем школа под миномётными ударами в какой-нибудь Малоивановке…
Валерий дал Лариске независимость от мамы с папой: исполнилась её давняя мечта. Ну, и вообще, – красавчик. Таким хрупким стебельком чувствуешь себя рядом с ним. А самое ценное – Сухачёв не догадывается, что своим взглядом, бровями вразлёт, голосом просто сводит женщин с ума. От одного голоса Валеркиного – он говорил негромко, будто сдерживал силу, – колени подкашивались. И в тёмно-серых глазах – эта же сдержанная сила грозовой тучи… Угадывалось: как туча может пролиться ливневым потоком, так и Валеркина сила вдруг окажется безудержным потоком самых откровенных ласк.
С потоком ласк так и было: он беззастенчиво целовал её всю… ласкал ладонями и губами так, что Лариска сладко стонала… А когда Ларка, утомлённая его ласками, засыпала, он почти до рассвета курил, прислушивался к неясным грозовым раскатам, что шли со стороны степи… и холодел: видно, и с Ларкой он, – чтобы пустоту эту заполнить… В последние месяцы их сближали только ночи… ну, иногда – дни, когда случайно оказывались дома в одно время… Валерке казалось, – это как на позициях: вчера надеялись, – затишье, самогонки выпили с мужиками, а ночью начался перекрёстный миномётный обстрел, к сухости во рту добавилась полынная горечь, что трепетала в воздухе от рвущейся степи, и очень хотелось воды попить… Так и с Ларкой: чтоб от горечи избавиться. А уйти от Ларисы не мог. Валерка – из шахтёрского посёлка под Краснодоном, а там у них вековые устои: если сложилось так… что вот такие отношения с женщиной, – бросать её не годится. А если маленький?.. Лариса крутила пальцем у виска:
- Валер! Война на дворе, – какой маленький!
А на семинарском занятии по педагогике сердце вдруг забилось: практикантка эта, Евгения Ярцева, сидела за третьим столом с однокурсником, высоким светловолосым парнем… И Сухачёв ничего не мог поделать с собой: всё время хотелось смотреть на неё. Она чувствовала его взгляды, страшно стеснялась, на секунду поднимала на него отчаянный взгляд… А он чуть заметно улыбался… и всё равно смотрел.
Как-то после семинара они остались вдвоём в аудитории: Сухачёву надо было посмотреть её курсовую. Листал черновики… а в висках почему-то стучало. Он закрыл курсовую, улыбнулся:
- На Луганке давно была?
Продолжение следует…
Начало Часть 3 Часть 4 Часть 5
Часть 6 Часть 7 Часть 8 Часть 9
Навигация по каналу «Полевые цветы»