-Ты ничего не понимаешь в искусстве! - гневно отодвинув чашку сказала мне подруга. - Главное не то, ЧТО он нарисовал, а главное, КАК. Ты видела, сколько там оттенков, сколько штрихов под разными наклонами. Да, я согласна, это не то произведение, которым следует восхищаться и громко ахать. Оно было призвано донести определенную мысль, но не все это поняли. Все, кто его по-настоящему видел, понимают!
-Я не из их числа, - вздохнула я. - Видимо не дано мне постичь "Черный квадрат" Казимира Малевича.
-Конечно, тебе ближе "Мишки в сосновом лесу", - гневно бросила подруга.
Да, они мне ближе. Но надо же окультуриваться, постигать что-то новое, расширять горизонты. Вот только с квадратом не получается. Значит надо почитать.
В декабре 1915 года в Художественном бюро Надежды Добычиной на Марсовом поле в Петербурге открылась «Последняя футуристическая выставка картин «0,10». На ней 14 русских художников представили 154 работы — Казимир Малевич, Владимир Татлин, Иван Пуни, Ольга Розанова, Ксения Богуславская и другие. Они первыми продемонстрировали российской публике новаторские направления русского авангарда — супрематизм и конструктивизм.
Куратор выставки Казимир Малевич выставил 39 работ. И самое яркое впечатление на зрителей оказало полотно размером 79,5 на 79,5 сантиметров. Оно висело, словно икона в старинных домах, в «красном углу» помещения. Это был черный «Четырехугольник», близкий по пропорциям к квадрату, который обрамляла белая кайма. Вместе с «Черным кругом» и «Черным крестом» квадрат составлял триптих, который положил начало «новому беспредметному реализму» в отечественном искусстве.
Посетители выставки разделились в мнениях о новых подходах в живописи. Например, один из основателей объединения «Мир искусства», художественный критик Александр Бенуа писал в газете «Речь» в январе 1916 года:
“Без номера, но в углу, высоко под самым потолком, на месте святом, повешено «произведение» г. Малевича, изображающее черный квадрат в белом обрамлении. Несомненно, это и есть та «икона», которую гг. футуристы предлагают взамен мадонн и бесстыжих венер, это и есть то «господство над формами натуры»… Черный квадрат в белом окладе — это не случайный маленький эпизодик, случившийся в доме на Марсовом поле, а это один из актов самоутверждения того начала, которое имеет своим именем мерзость запустения и которое кичится тем, что оно через гордыню, через заносчивость, через попрание всего любовного и нежного приведет всех к гибели.
На этот критический отзыв Малевич ответил письмом к Бенуа в том же году: «И я счастлив, что лицо моего квадрата не может слиться ни с одним мастером, ни временем», добавив: «У меня — одна голая, без рамы (как карман) икона моего времени, и трудно бороться. Но счастье быть не похожим на вас дает силы идти все дальше и дальше в пустоту пустынь. Ибо там только преображение».
Однако противоположную позицию заняли ценители модернистских поисков Малевича и его нового объединения «Супремус» — от латинского слова «наивысший». Поэт Андрей Белый вспоминал, как известный философ того времени Михаил Гершензон привел его посмотреть на работы Малевича:
“…Однажды Михаил Осипович, поставив меня перед двумя квадратами супрематиста Малевича (черным и красным), заклокотал, заплевал; и — серьезнейше выпалил голосом лекционным, суровым:
— История живописи и все эти Врубели перед такими квадратами — нуль!
Он стоял перед квадратами, точно молясь им; и я стоял: ну да, — два квадрата; он мне объяснял тогда: глядя на эти квадраты (черный и красный), переживает он падение старого мира:
— Вы посмотрите-ка: рушится все.
Абстрактные, конструктивистские, сюрреалистичные, экспрессионистские и геометрические течения русского авангарда были близки революционным идеям 1917 года. В России строили новое общество, а авангард как «передовой отряд» искусства был его воплощением. И в 1923 году специально для Венецианской биеннале Малевич написал второй «Черный квадрат» — уже размером 106 на 106 сантиметров. Только вот картину зарубежная публика так и не увидела.
О Малевиче и его супрематических картинах за рубежом заговорили лишь в 1927 году. Тогда его персональные выставки прошли в Варшаве и Берлине, а художник впервые выехал за пределы СССР.
“Немцы меня встретили лучше не придумаешь. Я страшно хотел бы, чтобы вы посмотрели все, какое ко мне отношение уже в другом государстве. Я думаю, что еще ни одному художнику не было оказано такого гостеприимства. С мнением моим считаются как с аксиомой. Одним словом, слава льется, как дворником улица метется.
Казимир Малевич — Льву Юдину, 1927 год
Малевич должен был продолжить заграничное путешествие и отвезти свой архив в Париж, но его срочно вызвали домой и арестовали прямо на вокзале по подозрению в шпионаже. Правда, спустя месяц с извинениями отпустили. И в 1929 году даже назначили народным комиссаром ИЗО Наркомпроса. Тогда же художник начал работу над персональной выставкой в Третьяковской галерее и написал свой третий «Черный квадрат» — такого же размера, как и первый. А в 1932 году на выставке «Художники РСФСР за 15 лет» в Ленинграде посетители увидели четвертый квадрат — 53,5 на 53,5 сантиметра.
«Черные квадраты» Малевича стали противоречивой темой в мировом искусстве. До сих пор кто-то, почти повторяя воспоминания художницы Веры Пестель от 1916 года, возмущенно кричит: «Да ведь это легко! Это всякий может сделать! И ребенок так сделает!» А другие ищут в работах новые смыслы. Тем более поводов для размышлений становится все больше: в 2015 году сотрудники Третьяковской галереи обнаружили под первым «Черным квадратом» два цветных изображения. Рентгеновские лучи открыли исследователям кубофутуристическую композицию, а также надпись «Битва негров в темной пещере», которая отсылает к черному полотну французского писателя Альфонса Алле 1882 года.
Альфонс Алле в 1882 году написал ироничную серию картин: «Битва негров в пещере глубокой ночью», «Уборка урожая помидоров на берегу Красного моря апоплексическими кардиналами», «Первое причастие хлоротически-бледных девушек в снежную пору» (черный, красный и белый квадраты соответственно).
Читала, читала, а проникнуться шедевральностью всё не получалось. Решила посмотреть другие картины художника. И мне многое понравилось.
Сам художник называл эти картины производными непродолжительного юношеского этюдно-пленэрного романа, но мне этот роман очень понравился. Хотелось смотреть на него, слушать его, этот чудесный роман...
И через много лет Малевич вернулся к этому роману. Это была неожиданная встреча уже взрослого и состоявшегося художника с первой любовью. Они сильно изменились, им было о чем поговорить. И опять эта любовная история мне нравится.
Но до "Черного квадрата" я так и не доросла. Видимо, мало прочитала.
С уважением к читателям. Всегда жду ваши комментарии, и благодарю за корректность по отношению ко мне и друг к другу.
