Ранее: Мы в новой квартире.
У нас настали спокойные времена, пошла работа, Таня с Полиной могли чаще выходить в город, с первым ателье, что на Юнус-Абаде, Таня прекратила сотрудничество и стала брать заказы только в ателье в бывшем Доме быта у железнодорожного вокзала, но мы стали больше делать сувениров и выходить с ними на Бродвей.
Кстати я тоже туда выходила, когда с девочками, а чаще без них и там женщина, что давала мне адрес Павла сказала мне, что он приходил и искал меня, очень переживал, что мы не договорились с ним о новой встрече, а женщина, что стояла рядом с нею в то время, разразилась целой тирадой о том, как можно, один раз увидев женщину, пытаться искать с нею встречи, может она аферистка какая, может просто высматривать приходила чем поживиться можно у него и еще всё в этом духе. Также сказала, что она меня знает, видела и я ей в принципе не понравилась, мутная какая-то.
Он её выслушал, потом отошел в сторону с первой и попросил, что если она еще увидит меня, то пусть обязательно передаст мне, что он меня ждёт и надеется на новую встречу, да только я не стала испытывать судьбу. Очень хотелось, хотя бы просто еще раз также душевно пообщаться, тогда мы даже друг о друге ничего не говорили, а разговор был и ведь потянулись друг к другу. Только я сама понимала, что не смогу разрываться между ним и детьми, для которых мне надо было еще много чего сделать.
Приходил он еще несколько раз, и та женщина стала взывать к моей совести, но я просто попросила её «не сыпать соль на рану», она поняла и больше разговоров на эту тему у нас с нею не было. А когда навещала свою одноклассницу, то она уговаривала сойтись с Сергеем, мол ему без меня муторно, и он просит её уговорить меня вернуться к нему.
Однажды даже застала Сергея у неё дома, и он просил забыть всё, что было, и начать с нуля, а я спросила у него про скатерть, брал или нет. Он сказал, что нет, даже не подумал. Увязался провожать меня, еле-еле ушла от него, так был навязчив.
Кстати та женщина, что оговаривала меня перед Павлом, со мною всегда раскланивалась, улыбалась и всячески пыталась втереться в доверие, я вежливо отвечала, но всегда была настороже с нею, а та сама была как будто черная и чернотой отдавала вокруг себя, а внешностью на лягушку похожа, хотя и старалась выглядеть благородно.
Я же всегда общалась с её соседкой, простой и приятной во всех отношениях женщиной, таких на Бродвее было много, а завистливых и недоброжелательных единицы. Там и душой можно было отдохнуть, походив и посмотрев на красоту, что люди вынесли. Одно только созерцание картин чего стоило. Конечно и мазню тоже выносили не стесняясь, но и оригинальные картины тоже были .
У нас уже получалось и за квартиру платить, и девочкам в Ургенч отсылать и проценты выплачивать. Только в Ургенч деньги отправлять почтой не решались, я обычно выходила в аэропорт на местные линии и сидела, присматриваясь с отлетающим в Ургенч, если считала, что этому человеку можно доверить большую сумму, то подходила к нему и просила передать деньги в аэропорту встречающим.
Только однажды ошиблась с одной русской женщиной. Она была тогда с шестнадцатилетним сыном и пятилетней дочерью, приятной наружности и я при её сыне обратилась к ней со своей просьбой о передаче денег, она согласилась.
Я позвонила в Ургенч и передала встречающим её приметы и сумму денег, а когда прилетел самолет, то она постаралась задержаться на выходе, но встречающие её все равно дождались и спросили деньги, а она сделала удивленное лицо и спросила, мол о каких деньгах речь. Хорошо, что те не растерялись и сказали, что сейчас с милицией будут разбираться о каких деньгах разговор ведут, а сын её тут же попросил мать отдать деньги.
В другой раз передала деньги через одного узбека, он, когда я обратилась со своей просьбой к нему, спросил почему именно к нему обратилась, а я ответила, что видно же человека по тому, как он ведет себя среди людей. Засмеялся и сказал, что я угадала кому деньги доверить, он работник уголовного розыска, даже удостоверение своё показал, но я сказала, что и так ему поверила без него. Конечно деньги долетели с ним вместе по назначению.
А потом приехала Лана с Сашенькой. Решили, что она станет торговать на Бродвее нашими изделиями, а Сашеньке пригласим няню. Было лето и на каникулы, чтобы смотреть за Сашей, которой к тому времени шел четвертый год, пригласили дочь Виктора, Танину внучку, из Шура-Базара.
Сашенька была спокойной, с нею было легко, только надо было занять её чем-то – книгами, рисованием, лепкой, игрушками, она и сама могла тихо играть, никого не отвлекая, но с няней нам было спокойнее. Девочка оставалась ночевать у нас, а на выходные уезжала домой и, когда однажды приехала её мама, то сказала, что её дочка говорила, что мы живём богато потому, что каждый день на утро у нас на завтрак стакан кефира с укропом и булочка, потом обед, ужин, всегда есть чем перекусить. Правда, часто без мяса, но есть.
Тогда мы поняли, что не все так живут и у кого-то и этого нет, чувствовали себя неудобно, вернее я так себя чувствовала, девочки об этом тогда не задумывались. Но девочка была у нас недолго. К Тане часто стал приезжать тот парень и Таня приревновала девочку к нему и постаралась избавиться от её присутствия. Сейчас не помню, что она придумала, но обидела её сильно и девочке пришлось уйти. А причина была одна – ревность.
Мы оставались с Сашенькой сами. Однажды заработались и спохватились, что Сашеньку нигде не слышно, стали искать её, а найти не можем. Одиннадцатый этаж, квартира вся просматривается, все окна открыты нараспашку, а Сашеньки нет. В шкафах посмотрели, в столах, на лоджии, а найти не можем, уже в подъезд вышли, но дверь у нас громкая, если кто выходит-входит сразу слышно, а мы не слышали.
Я с таким страхом стала выглядывать на улицу с каждого окна, а может вывалилась, но нет, там всё спокойно, уже обессиленные поисками и плохими думками хотели к Лане бежать, как я увидела её спящую за ножкой швейной машинки. Она там спряталась и уснула, так и не дождавшись, что её найдут.
Прошло месяца полтора и к Лане приехал её мужчина, с которым она стала встречаться в Ургенче в моё отсутствие, пришел на наш адрес, а мы сказали, что Лана на Бродвее, он её может встретить там.
Сама я должна была поехать и заменить её, но у меня схватило сердце, и я не смогла этого сделать, а Таня не захотела поехать на Бродвей вместо Ланы. А они сидели и ждали, естественно обиделись оба, а я уважение его потеряла, как обманщица, не поверил про сердце, ведь я не одна дома была, кто-то мог заменить Лану.
Он в тот же день снял квартиру недалеко от нас и Лана вместе с ребенком на время его нахождения в Ташкенте постаралась побыть с ним. Таня повозмущалась, но в качестве компенсации стала уговаривать Лану попросить у него денег на ремонт и протезирование её зубов.
Лана была в растерянности, это немалая сумма, как это она будет просить деньги у человека, который к ней хорошо относится, снял квартиру для них, оплачивает еду, каждый день делает ей праздник, покупает игрушки и всякие сладости для её ребенка. Сказала Тане, что не может, а та ей скандал закатила, что когда ей надо, то Таня пожалуйста, а когда Тане, то вот так.
Скандал был каждый раз, когда приходила Лана. Её мужчина приехал в Ташкент по служебным делам, днём занимался своими делами, а Лана в это время старалась помочь нам по дому, но Таня не давала ей этой возможности, снова и снова начинала свою песню про деньги на зубы и обвиняла Лану в неблагодарности. Когда у Ланы уехал её друг, то Лана ушла жить к своим знакомым в Ташкенте, только, чтобы не слышать Таниных упреков.
Далее: Как Сашенька и Антоша были у нас.
Из моих: О нации, национальностях и людях вообще.
Один пасхальный день.
О соседях на одной площадке со мной.
О чём меня соседка попросила.
О том, как мы отказались быть распространителями Гербалайф.
К сведению: Это одно из моих воспоминаний на моем канале "Азиатка" , начиная со статьи "История знакомства моих родителей". За ними следуют продолжения о моей жизни и жизни моей семьи. Не обещаю, что понравится, но писала о том, что было на самом деле.