В данной статье рассматривается цикл “На углу Понтики и Эвтерпы" Бориса Фаликова, опубликованный в журнале “Знамя” 2021/8.
Из всех авторов того номера Борис Фаликов впечатляет прежде всего своей биографией: “преподает в Центре изучения религии РГГУ”. На первый взгляд, такое представление может отпугнуть читателя излишними канцеляризмами и научными терминами, но произведения Фаликова полны только богатым художественным языком и тонкой философией, а если и попадаются словечки, то они вписываются органично, да и всегда есть Гугл для тех, кто не знает, что такое “симулякры”. Весь цикл пропитан ненавязчивыми размышлениями - так и рисуется “Пир” Платона, где седовласые старцы полулежат с гроздьями винограда и под легким морским бризом и угасающим Солнцем рассказывают свои истории.
Мраморные шарики
Основой очерка является наблюдение за природой. В какой-то мере это элегия в прозе. Автор скользит мыслями от Созополя до Москвы, от реальности к снам, от жизни к смерти. Повествование происходит метаморфозами и не имеет целостного сюжета, но вычерчивает четкие картинки происходящего.
Тосико
В данной миниатюре представлена жизнь человека, рожденного в Японии, но взращённого в Советском Союзе. Действие посвящено не каким-то личностным событиям, но борьбе культурных пластов, заключенным в герое. В итоге, получаются удивительные дихотомии: начитанность - “неприязнь к русской классике”, “Бог меня не интересовал” - “начал писать стихи, и он в них пробирался исподтишка”, буддисты избавляются от экзистенциального “я” - коммунисты от социального.
Вторая смерть
Метаморфоза переходит от рыбака на Райском заливе до времен юности, когда не было боязни ни высоты, ни смерти. Автор заставляет задуматься, почему “в юности есть что терять, а сейчас нечего, но за это «нечего» цепляюсь”.
Нереида
В миниатюре показана встреча с Нереидой, или нимфой, или девушкой, которая “перебралась в Софию из Варны”. Эротическое влечение героя вплетается в греческую мифологию, видно противостояние возвышенных и низменных потребностей.
Кеншо
В данном теперь рассказе воспоминания автора связаны уже напрямую с действием. Повествование наполнено буддистскими мотивами поисков просвещения. Есть элементы, схожие с жизнью Будды Шакьямуни, но в реалиях современного времени.
В самом начале главный герой ищет свой путь через “пьянство”, “безобразия”, “коаны”. Родственники уверены, что он не в своем уме, но никак не могут сдать его советской машине, пока не наступает пора зрелости и не приходит повестка из армии. Там молодой человек умудряется сразу попасть на гауптвахту, произведя самовольное оставление части в поисках дома Юла Бриннера и места гибели Осипа Мандельштама.
Отбывая наказание, он встречает Ваньку и вместе с ним через анашу пытается увидеть дух поэта. Его отводят на ферму, где он безуспешно пытается зарезать свинью.
Из-за гауптвахты героя отправляют не в изначальное место службы, а на Сахалин, где его устраивают в хозвзвод. Там у него много времени для размышлений и целый лес для прогулок с “молодым ростком бамбука”, прямо точь-в-точь Дерево Бодхи, под которым Будда получил просветление.
Сам герой, в конце концов, находит кеншо - «видение своей (истинной) природы» - во время работы над окопом:
Вначале я рыл по шесть часов в день, потом по восемь, а потом по двенадцать. Когда до конца траншеи оставалось метров десять, а товарищи мои по призыву с пьяными криками покинули казармы, я решил поднажать. Начал падать первый снег, а снегопады на Сахалине обильные, если траншею засыплет, мне не справиться с дембельским аккордом никогда. Я копал и копал, а снег падал и падал, опустилась ночь, мои движения попали в ритм с дыханием и не требовали никаких усилий, это было как спуск на лыжах с покатого склона. Я понимал, что он никогда не закончится, но это меня нисколько не беспокоило. Видимо, я потерял сознание, а когда оно вернулось, я лежал на спине, снег был теплый, как в вымышленном воспоминании про Тосико, и огромное ни с чем не сравнимое блаженство переполняло меня. Это было кеншо.
Стоит подчеркнуть, что у автора часто мелькают размышления на тему дзен-буддизма, и здесь совсем нет связей с “полезным” трудом, описанный, например Львом Толстым в “Анне Карениной” (сцена, где Левин косит сено).
Пульсей де-нура
Автору в этой миниатюре удается загнать читателя в дремучие дебри. Начинается все банально - главный герой подворачивает ногу. В процессе восстановления он “От нечего делать стал вспоминать”, как “хотел делать журнал о восточных религиях и оккультизме в оболочке научпопа”. Его амбициям не суждено было сбыться, потому что нашелся “мальчик с горящими глазами”. Главный герой вспоминает о проклятии “удар огня”: о чем ведает нам небольшую притчу - и думает, что проклял его тот самый “мальчик”.
Вообще, метаморфоза скорее запутанная и мало дает мыслей для размышлений, но Борис Фаликов пишет гипнотически складно, что некоторые миниатюры просто проходят мимо. Данное наблюдение, кстати, открывает черту цикла, как медитации в прозе. Чтобы понять художественный аналог, читатель может обратиться к восточной литературе (в частности, к японской), либо посмотреть фильм Самсара 2011 года режиссера Рона Фрике.
Путешествие в Офир
Миниатюра посвящена грезам. Начинается она с “биллборда, приглашающего в Офир”, в обычный отель. Под фантазией автора въезд в этот отель превращается в авантюрное приключение, где главный герой пытается продать украденный у царя Лофорона кусочек золота. Сразу же ему рисуются две редакции: первая, где он умирает в попытке продать золото мутным типам в переулке; вторая, где он доезжает до Стамбула, находит покупателей и на выручку предается разврату. Тут автора посещает меланхолия, потому что осознается разница между юностью и зрелостью: в ранние годы хочется приключения, а в поздние за каждой авантюрой есть конкретная цель:
В молодости мечты имели авантюрно-европейскую окраску, сейчас лениво-ориентальную. Тогда открывалась шутливая перспектива, сейчас парчовый тупик.
Азафен
Произведение начинается с того, что у главного героя начинается нервоз, и ему выписывают антидепрессанты, которые он незамедлительно выпивает с чрезмерной порцией алкоголя. После этого у героя развиваются панические атака, вымысел и реальность переплетаются, а сознание находится всегда на грани.
Плюсом подборки является то, что главного героя не просто бэдтрипует, а его глюки тесно переплетаются с различными историческими фигурами и событиями.
В конце концов, его спасает гуру, к которому его отправили переводчиком. Он дает ему наставление бить в бубен на носу парохода. Там главного героя посещает последнее видение и панические атаки прекращаются.
Чайка Джонатан
Миниатюра начинает падением чайки с ужом в клюве. Это навевает герою воспоминания о книжке Ричарда Баха “Чайка Джонатан Ливингстон”. Он описывает полет техасского пилота, переходит на мысли о “Звездном пути”, о космосе, восхищается героями-летчиками, но вдруг вспоминает другую чайку, ту, что украла сэндвич у Алисы Джесоп, и та прославилась, выложив фото в Инстаграм. Это приводит автора к прискорбному выводу, что “Ведь культ еды давно вытеснил мечту о полете”.
Общие девушки
Очерк переходит от юношеских воспоминаний, где девушки были общие, затем переходит к зрелым годам, наполненным изменами, а дальше раскрывает проблему на примере знаменитых личностей. Автора занимает вопрос того, кто же манипулирует в отношениях: мужчины или женщины, - а также возможна ли на самом деле любовь или все это лишь выдумки.
Жизнь на кладбище
Если читатель бывал в Крыму, то наверняка знает, какой исторический пласт сохраняет полуостров. Берега Тавриды до сих пор полны курганами, раскопки которых так не начала ни Украина, ни Россия.
В миниатюре Борис Фаликов рассказывает о том, что город Созополь был основан также на чьих-то захоронениях, о борьбе между историками и местными богачами за клочки земли. В итоге, он приходит к выводу, что как бы ни пытались заменить историю роскошными отелями:
Болгарские нувориши возвели на греческих могилах свои дворцы, но им не избавиться от эйдоса Аполлонии. Он проступает сквозь материальный слой в местной топонимике — Калфата, Колокита. Даже современные названия улиц выскакивают из греческого прошлого, я живу на углу Понтики и Эвтерпы. Конечно, тут следует заподозрить заговор интеллигенции против «новых болгарских», но я склоняюсь к мистическому толкованию. Эвтерпа не даст соврать.
Ориентализм по-русски
Очерк посвящен предрассудкам и стереотипам. Главный герой видит в соседях мусульманских террористов, потому что слышит арабскую речь, затем вспоминает, что у европейцев есть постколониальный комплекс вины, и вспоминает, что русские также грешат - любят выгуливать красивых дам по центру Москвы, как собачек.
Гуру-атеист
Прямо в названии выведен оксюморон, ведь проводник религии не может быть атеистом. Тем не менее, это весьма свойственно буддизму, ведь, например, “Сутра сердца” отрицает истины буддизма, хотя в более сложном смысле она их утверждает.
Миниатюра повествует о научном руководителе (Н.Р.), который никак не мог понять, как герой может быть агностиком. В какой-то мере очерк наполнен поисками бога, а Н.Р. все равно остается путеводителем в мире религии, потому что ставит под сомнения его выводы, чем наставляет лучше гуру, который давал бы только непреложные истины.
Мемуары маршала Жукова
Здесь представлен рассказ, повествующий про соседей главного героя на болгарском побережье. Завязка состоит в том, что мафия крышует подрядчиков, которые проводят плохой ремонт. В итоге, жители района решают сами провести ремонт в своих домах.
В произведении перед нами предстают персонажи, в истории которых нет ничего значительного, но образы которых выведены ярко. Мы с интересом смотрим за работой отставного майора по кличке Нотти, который рассказывает герою про мемуары маршала Жукова, а в какой-то момент съезжает, потому что слышит в бассейне плач ребенка (последствия контузии). Нам ведают историю Джулии и Джона: “Он был водопроводчик на пенсии, она отставной констебль”. Мы слышим, как “баритон общительной Джулии целыми днями разносился над бассейном”, и видим большой крест Джона, задумываясь, не евангелик ли он? А ещё нам рассказывают про дельца из Подмосковья, который привозил в Болгарию двух жен. Он умер от инфаркта и оставил дележку двум семьям, чему Джулия и Джон весьма поражались.
Долгая жизнь
В миниатюре показана интрига с женщиной из Америки. Главный герой удивляется её отрешенному взгляду от мира, её снам и её стремлениям. Если он предается страсти, то она принимает ухаживания со смиренным спокойствием; он знает многое о религии, а она слишком для неё счастлива. В итоге, они расстаются, потому что у него заканчивается учеба, а она не хочет заводить семью. Спустя года, главный герой видит её на Ютубе и узнает, что она возглавляет фонд отца и реставрирует ступы:
“Из нас двоих буддистом оказалась она. Кто б сомневался. Хотя мое неуничтожимое «я» предпочло бы, чтобы она направила лучик каруны на него, а не на кормежку бедных и починку культовых сооружений”.
Пустая квартира
В миниатюре приводится пример того, как “свято место пусто не бывает”, и человек всегда заполняет пустоты своими страхами. У героя по соседству образовалась пустая квартира. Он сразу воображает, какие жуткие соседи у него теперь: крысы и пауки, а также все твари, которые найдут в квартире смерть. Однажды он видит крысу и несколько дней не решается её убрать, а потом выясняет, что это не крыса, а лист гортензии. После этого герой решает наполнять пустую квартиру чем-то более приятным, например, сделать из неё пещеру Аладдина. Далее он переходит на воспоминания об интервью, где корреспондентка спрашивает у далай-ламы, почему у Авалокитешвара (грубо говоря, воплощение Будды) не может быть женского лица. Герой сам приходит к выводу, что это безразлично, потому что “Сосуд всегда пуст, даже если он полон”, потому что все зависит от того, как ты на это смотришь.
Дзен-буддизм в творчестве Бориса Фаликова
Заключение
В произведениях автора видна умелая работа с метаморфозами. Каждое событие из обыденной жизни переносит автора к сложным размышлениям и историческим воспоминаниям. Жизнь рисуется автору через мелочи, мысли о религии отражаются в окружении: в рыбаке в море, в купальщице на пляже, в вывихнутой лодыжке и так далее
Цикл переполнен буддистскими мотивами и приведут в восторг читателя со знаниями по Востоку. Автор дает много вопросов, на которые читателю придется найти ответ самим. Сам цикл содержит метания автора в поисках истины, а также разочарование, что её поиски порой затягиваются.
В тексте виден прямо концентрат художественного текста - каждая фраза выверена, нет ничего лишнего. Читается текст легко, иногда попадаются экзотические термины и топонимы, но происходящее понятно и без глубоких знаний. Также стоит отметить, что повествование настраивает на медитативный транс. Иногда может показаться, что ничего не происходит и все написанное бессмысленно, но в данном случае наблюдение, а не рефлексия доставляет читателю удовольствие.
Цикл написан от первого лица, и мало остается сомнений, что образ автора и главного героя разделены. По жанру напоминает эссе либо дневниковые записи, написанные для представления широкой публике.
Хотите больше статей про автора? Делитесь своим мнением в комментариях!
Автор: Роман Мыскин
#книги #проза #фаликов #литература #рецензия #эссе #буддизм