Изобретение и распространение интернета кардинально изменило ситуацию межнационального и надгосударственного общения. Не то, чтобы совсем исчезли коммуникативные границы между народами, но порог их преодоления значительно понизился. Вместе с тем вышла на поверхность другая проблема – несовпадение «национальных словарей», систем понятий, мировоззренческих кодов, которыми пользуются в повседневной практике жители той или иной страны. Несмотря на процесс глобализации, чьим инструментом выступает (среди прочего) интернет, каждое государство, каждое общество продолжает (с большим или меньшим успехом) воспроизводить ядро смыслов, которые делают это общество и государство уникальным. Тем интересней оказывается следить за приключением понятий в этом глобальном общении.
Вот относительно свежий пример из моей ленты одной из социальных сетей. Случилось так, что некий мистер Рене А. (назовём его так), гражданин США, в пожилом возрасте переехал на ПМЖ в Германию. Произошло это не очень давно – пару лет назад. Каковы были побудительные мотивы и обстоятельства не знаю – возможно, этнические и культурные корни, «зов предков». Несколько десятилетий Рене А. посвятил американскому кинематографу: трудился кинокритиком в престижных изданиях, а в последнее время переквалифицировался в продюсера (сейчас снимает картину про Вторую Мировую войну). С германских берегов пишет он время от времени в своём блоге, разъясняя друзьям-американцам, насколько на новой родине всё разумно устроено. Выходит нечто вроде дневника «Американец в Европе»: неофит демонстрирует социальные и политические преимущества Германии перед Соединёнными Штатами. Теперь ему приходится новый жизненный опыт переводить на «американский» язык, доказывать «очевидные вещи» для погрязших в невежестве.
Не оставил он вниманием и выборы в Бундестаг, которые соединил с темой здравоохранения:
«ЭТО ДЛЯ МОИХ ДРУЗЕЙ, которые не понимают идеи всеобщего здравоохранения.
Сегодня в Германии мы получили нашу новую годовую карту медицинского страхования. Ни суеты, ни беспокойства, вот она в нашем почтовом ящике. Она действует во всех 27 странах ЕС, а теперь также в Исландии, Норвегии, Балканских странах и Швейцарии.
Федеральные выборы в Германии 26 сентября. Помимо голосования за новую коалицию, все платформы кандидатов поддерживают улучшение здравоохранения, образования, окружающей среды, замораживание повышения арендной платы (уже на следующие 5 лет) и так далее и тому подобное в социалистическом обществе. Ничего общего с коммунизмом, просто соучастие в человеческом благополучии».
Первой же репликой ему отвечает сочувствующий (вернее – сочувствующая) визави из Америки.
Кэтрин:
«Граждане США наверняка выиграли бы от такого политического курса. Но многие американцы с огромным подозрением относятся к правительству и боятся всего «универсального». Из-за этого страха они готовы пожертвовать своим здоровьем и здоровьем своих соседей».
Рене А.:
«Одним словом – НЕВЕЖЕСТВО. Всеобщее здравоохранение существует в DE с 1880-х годов. Первое в мире».
Кэтрин:
«Вы имеете в виду Делавэр?»
Рене А.:
«Извините, DE это сокращение от Deutschland (Германия)».
Здесь бросается в глаза несовпадение системы понятий между жителями Германии и США. Это на первом плане. На втором – антагонизм идеологий внутри одной нации – американской. Собеседница не является его оппонентом, скорее Кэтрин можно назвать сочувствующей взглядам мистера Рене А. Однако продолжающийся в Америке идеологический раскол не даёт решить проблему национального здравоохранения, сделать его доступным и всеобщим. Одно то, как автор взывает к бывшим соотечественникам, демонстрирует сколь огромен этот раскол – как Большой каньон в штате Аризона.
Рене А. рассматривает пропасть между социальными системами США и Германии изнутри своего жизненного опыта. С позиции своих оппонентов он совершает «мыслепреступление», пытаясь реабилитировать понятие «социализм» в глазах американского общества. Напомню, что социалистом, как бранным словом, заклеймили кандидата в президенты Берни Сандерса.
Для того, чтобы остаться своим для американской аудитории, мистер Рене А. подчёркивает, что положительно оцениваемый им социализм к коммунизму отношения не имеет. «Как так?» – удивитесь вы. – «Здесь, наверное, какой-то фокус».
Под социализмом автор реплики, видимо, понимает давно укоренившуюся в Германии социальную практику – такая интерпретация, замечу, распространена среди марксистов и широко бытует в научном обороте. Но упомянутый здесь «коммунизм» явно не из научного обихода. Это слово-пугало хорошо знакомо американской аудитории ещё по словарю Холодной войны. Слово, которое с внешней стороны очерчивает границу американской идентичности. Как всякое слово-пугало оно не конкретно, бесформенно и подразумевать может многое: от режима диктаторской власти и однопартийной системы до запрета частной собственности (и так далее в том же духе). В качестве примера свободолюбивые американцы обычно указывают на Северную Корею: «Вот где самый настоящий коммунизм!» В России (среди части общества) в подобных красках и образах принято рисовать сталинизм, который есть наш исторический опыт (говорю здесь о стереотипных представлениях). А вот коммунизм для наших граждан так и остался недостижимым. При этом одни видят в нём опасную иллюзию и заблуждение, другие – притягательную мечту.
Очевидно, наши словари понятий с американцами заметно расходятся. Образы коммунизма в советском, а затем и в российском общественном сознании больше соотносятся не с конкретными политическими деяниями коммунистов, а скорее с их недеянием. Трафаретно-шаблонные – с агитплакатами и лозунгами «Мы строим коммунизм!». С заветно-желанным на бытовом уровне, «что всё будет бесплатно, полное изобилие – бери сколько хочешь» и с немного опасливым «и денег не будет тоже» (как говорил Дима Семицветов в комедии «Берегись автомобиля!»: «- Деньги, товарищи, ещё никто не отменял»). Соотносятся с образами неопределённо-далёкого светлого будущего из фантастических романов и кино.
Опираясь на это понятие, братья Стругацкие в 1960-х придумали «Полдень, XXII век», где художественными средствами пытались показать ежедневную практику такого счастливого будущего – свободную реализацию творческих сил каждого индивида, в основном через научный поиск и самосовершенствование общества.
Мистеру Рене А. я задал в комментариях уточняющий вопрос:
«Что вы имели в виду, говоря, что "не имеет ничего общего с коммунизмом"?»
Рене А. ответил:
«Так считает общественность в США. Они думают, что коммунисты создали всеобщее здравоохранение».
(Замечу в скобах, что страховую медицину советские коммунисты точно не изобретали, а предпочли создать систему всеобщего здравоохранения без опосредующих звеньев в виде страховых компаний.)
Мой знакомый философ-марксист, прочтя данный текст, наверняка, заявил бы, что в строительстве системы всеобщего здравоохранения в кайзеровской Германии конца 19 века уже содержались зачатки коммунизма, что это был ещё один шаг на большом историческом пути к коммунистическому обществу, и что общество развивается диалектически. В массе своей российские граждане, конечно, такими категориями не мыслят и вполне довольствуются стереотипом о коммунизме как о не свершившемся Золотом Веке изобилия.
Читая роман Валентина Пикуля «Честь имею. Исповедь офицера российского Генштаба», я наткнулся на эпизод, который прекрасно иллюстрирует несовпадение системы понятий между представителями двух народов – царской России и кайзеровской Германии в 1915 году, в разгар Первой мировой войны. Примечательно, что немец в данном эпизоде – сторонник социалистических идей.
Не могу, кстати, не восхититься Валентином Пикулем, в котором обычно видят не более, чем исторического романиста, но редко замечают в нём остро наблюдательного социального писателя. В приведённом отрывке он, на мой взгляд, удачно схватил то, насколько гибким, многоукладным и сложносочинённым, но при этом последовательным может сформироваться политическое сознание – под давлением социальных и исторических обстоятельств.
Итак, русский военнопленный рекрутирован немцами на подсобные работы на металлургический завод Круппа в Эссене. Однажды он знакомится с неким Фрицем Руге:
«Фриц Руге (так звали этого немца) оказался недалеким, но симпатичным человеком; он сразу выделил в разговоре, как нечто очень важное, что состоит в партии социал-демократов, а свои стихи публикует в эссенской рабочей газете…
Руге, не в пример другим немцам, был далек от презрения к русским и даже пригласил меня навестить его. (…) Обстановка жилья Фрица Руге была крайне убогой, все кричало об отвратной бедности, едва приукрашенной кружевными салфетками и дешевыми безделушками. Даже не это поразило меня – совсем другое! Над книжной полочкой поэта-социалиста, узревшего свою музу глубоко под землей, я увидел портреты, сочетание которых показалось мне нелепою шуткой: подле Фердинанда Лассаля красовался император Вильгельм II в каске с пышным султаном, а возле Августа Бебеля нашлось место и канцлеру Бисмарку. Не желая обидеть хозяина, я осторожно намекнул:
– Забавно видеть этих людей в единой компании!
– Почему же? – невозмутимо отозвался Руге, надрывно кашляя. – Все великие люди Германии вполне гармонично умещаются в едином Пантеоне немецкой славы… Зайдите в любой дом эссенского пролетария, и вы всюду увидите, что почитание Бебеля и Лассаля не мешает им высоко чтить кайзера и Бисмарка.
…Руге втолковывал мне о задачах германской социал-демократии:
– Свой долг перед партией мы уже выполнили, теперь как раз время исполнить долг перед кайзером. Нельзя позволить темной и отсталой России раздавить образованную и процветающую Германию – это была бы гибель всей мировой социал-демократии! Мои товарищи охотно идут добровольцами в армию, чтобы в борьбе с проклятым царизмом оказать помощь вам…
Получалось так, что немецкий рабочий, убивая на фронте русского пролетария, помогает ему в свержении ненавистного царизма, но при этом сам он никак не отказывается от любви к своему императору. Как подобная ахинея могла укладываться в головах одураченных немцев? Только вежливость гостя удержала меня от возражений». / конец цитаты /
К слову, похожее изумление от взглядов немецких социал-демократов в своей книге описал Валентин Фалин, бывший советский посол в ФРГ (рекомендую книгу – В. Фалин. Без скидок на обстоятельства, 2016).
Времена меняются, давно уж изобретён интернет, но в ситуации общения между народами как будто остаётся всё по-прежнему.
Я уже говорил, что интернет как великое средство коммуникации способен вознести человека над барьерами – государственными и языковыми. Но тот же интернет, вовлекая народы, социальные группы и слои в «вавилонское» общение, способствует их идеологической кристаллизации и поляризации. Закономерная реакция на всеобщую и принуждающую силу глобализации, на неравномерность и диспропорции её распространения. Люди, будучи «социальными животными», хватаются за близкую им общность, мировоззренческую, этническую или государственную как за спасительный круг идентичности в бурлящем потоке информации. За этим в конце концов стоит исторический опыт – ведь у каждого народа он разный.
Александр СЕДОВ (с)
другие мои статьи и переводы: Валентин Фалин: карьера от Сталина до Горбачёва / Гамлет в плену у Сталина / 40 лет фильму "Шерлок Холмс и доктор Ватсон" (интервью со мной) / Субъективное кино о Чернобыле / "Гамлет-сибиряк" - английский зритель о советской экранизации Шекспира / Выдуманная Англия - наше английское кино / Американский профессор о сериале "ТАСС уполномочен заявить", продолжение (2 часть) / Немецкий профессор о Штирлице - 1 часть, 2 часть, 3 часть / и т.д.
#интернет #глобализация #культура #валентин пикуль #проблемы общества