Мы сидели в душноватом помещении пиццерии и уплетали купленную папой огромную пиццу с ветчиной и грибами.
-Итак, каков план? - заговорщически прошептала Анька, поближе придвинувшись ко мне.
-План? - переспросила я, - говорить правду и надеяться, что доктора со Светланой надолго прикроют, вот и весь план.
Я взяла в руки очередной кусок пиццы.
Папа поднялся с места.
-Я, пожалуй, чайку выпью, - сказал он, - вам взять ещё чего-нибудь?
-Нет! - хором сказали мы.
Анька стала крутиться, потом замерла. Потом придвинулась ещё ближе и зашептала мне в ухо.
-Там парень какой-то прям глаз с меня не сводит.
-Симпатичный? - я задумчиво взяла стакан с колой и медленно стала пить через соломинку, - может он не на тебя смотрит вовсе.
-А на кого? - протянула Анька, - тут кроме нас никого и нет на этой стороне зала.
-То-то и оно! - заметила я.
-Если парень симпатичный, то что, обязательно на тебя должен смотреть? - обиделась Анька.
-Да, ладно тебе, - пожала я плечами, - я пошутила, - и вообще не до парней мне сейчас.
Пришёл папа. Пока он пил чай, мы кое - как впихнули в себя пиццу.
-Ох, дышать не могу, - прохрипела Анька, - теперь вообще есть никогда не буду.
-Это потому что ты съела на два куска больше, чем я, - улыбнулась я.
-А ты, прям, считала, - Анька стала выпихивать меня из-за стола.
Папа усмехнулся.
-Пошли, курочки, хватит кудахтать, у нас дело есть, не забыли?
Я погрустнела.
-Ах, да, суд.
И мы вышли из душной пиццерии в холодный весенний день.
В суде была куча народа. Свидетели, обвинители, помощники, секретари, все сновали туда - сюла по длинному коридору, рискуя столкнуться друг с другом.
Мы сидели на лавке, ждали, пока нас пригласят в зал. Через добрые полчаса, наконец-то собрали всех, кто должен был присутствовать.
Привели доктора. Он выглядел безукоризненно, словно собрался на праздник, а не на, собственно, судебное заседание, где был подсудимым, даже белый халат надел. Видно было, что он был абсолютно уверен в собственной непогрешимости, и намеревался, прямо таки из суда отправиться в свою больницу, чтобы дальше продолжать калечить и убивать людей. Держался он прямо, не сутулился, и постоянно о чем-то разговаривал со своим адвокатом.
При одном его виде, пусть и расплывавшемся у меня перед глазами, мурашки пробежали по моей спине и мне снова пришлось вспомнить весь тот ужас, который я пережила, находясь-таки сказать, на лечении.
Он посмотрел на меня, но, я не увидела злорадной улыбки, промелькнувшей у него на губах. Папа инстинктивно сжал кулаки, готовый в любую минуту расправиться с обидчиком, покалечившим его дочь. Я почувствовала, как он напрягся, и положила свою ладонь поверх его напрягшейся руки.
После оглашения обвинения, судья дал слово обвиняемому.
-Признаете ли вы себя виновным? - спросил судья.
-Нет, Ваша честь, - нагло ответил доктор, - я докажу, что всё это, весь этот фарс, который сейчас происходит, ни что иное, как попытка опорочить моё доброе имя и профессиональную деятельность,-он снова посмотрел на меня, но я смотрела в пол и не увидела этого.
Судья долго расспрашивал доктора о его работе, его наградах в области психиатрии и методах его работы.
-Правда ли, - скучным голосом спрашивал он, - что в больнице, где вы работаете, использовались запрещенные к испытаниям на человеке препараты?
-Нет, Ваша честь, - спокойно проговорил он, - все препараты, используемые в нашей клинике проходят тщательные испытания на животных, с последующим разрешением использования их для лечения душевнобольных пациентов.
-Однако, когда слелователи в один из дней приехали с обыском была обнаружена неподписанная ампула, препарат из которой в тот момент был введён потерпевшей.
-Эта ампула никак не относится к нашей клинике, все наши препараты описаны в листе назначений нашей пациентке, откуда взялась эта ампула, я не могу сказать.
Я не вытерпела.
-Ведь это вы вкололи мне эту гадость, и теперь из-за вас я ничего не вижу, а ведь могла и умереть! - негодующе вскричала я, вскочив с места как ужаленная.
-Сядьте, потерпевшая, - сказал судья, - и до вас дойдёт дело. Сейчас мы опрашиваем подсудимого.
Я села на место.
-Остынь, - сказала я себе, - сделаешь только хуже.
Судья продолжал опрос подсудимого, задавая вопросы, которые, в принципе, к делу не относились. Доктор спокойно отвечал на каждый, с усмешкой поглядывая на меня. А я внутри просто кипела от злости.
-Я уважаемый человек, и профессионал в своём деле, - сказал доктор в конце, - всё, что здесь наговорили про меня чистая ложь, все улики сфальсифицированы, - он поднес руку к подбородку и ощупал небольшую щетину, - я лечил всех пациентов, согласно медицинскому протоколу, и ни к кому не применял насилие.
Судья выслушал, всё, что он сказал.
-Теперь допросим свидетеля со стороны подсудимого , - сказал судья, и встала Светлана.
Сначала судья уточнял общую информацию, сколько лет она работает в клинике, её обязанности, её мнение о докторе и применяемых им методах лечения, о том, сколько пациентов умерло со дня её приёма на работу. Светлана отвечала быстро, пытаясь не нервничать, но её выдавали бегающие глаза и пальцы, беспрестанно комкающие какую-то бумажку.
-Состояли ли вы в любовной связи с подсудимым? - спросил судья.
-Нет, - ответила она немного приглушенно.
-Ты лжешь! - громко сказала я, - я слышала, как вы говорили с ним о том, как здорово заживете вместе на деньги от умерших пациентов, - я просто не могла молча выслушивать, как она пытается скрыть подробности их романа.
-Потерпевшая, - с укором сказал судья, - угомонитесь, вы тоже выскажетесь в свое время.
И я снова замолчала, а папа обнял меня одной рукой за плечи.
-Кололи ли вы потерпевшей или другим пациентам клиники запрещенные препараты.
-Нет, - ответила она, - все препараты сертифицированы, и мы даем их шизикам, ой, извините, - пролепетала она, - пациентам, согласно курса лечения, предписанного врачом.
-Что вам известно о смерти медсестры Людмилы? - спросил судья. Глаза её округлились от страха.
-Я ничего не знаю об этом, - испуганно пролепетала она.
-Камеры вас выдали, - сказала я, - и вас кое - кто видел, когда вы выносили её тело, - я победно улыбнулась, почти кожей почувствовав её страх.
-Она была жива! - выкрикнула она, - мы просто отвезли её домой, она сама нас попросила, - сказала она быстро, - она дома себе чего-то уколола, там ведь шприц нашли? - Светлана прокололась.
-А откуда вы знаете, что рядом с её телом нашли шприц? - поднял судья вверх одну бровь. И тут Светлану понесло.
-Это Маркуша придумал! - закричала она, - я не знала, не знала, что в шприце, - она металась около трибуны, - я думала, это от давления.
Доктор закрыл лицо рукой.
-Я постоянно вижу её, - закричала она, - везде! Дома, на работе, на улице, в парке! Она преследует меня! Куда бы я ни шла, она бродит за мной! Даже сейчас она здесь, - прошептала она тихо, - вы обещали мне, что когда с этой, - она кивнула на меня, - будет покончено, мы уедем во Францию, и будем жить там без всяких проблем, - она всхлипнула, - а вышло что? Вы здесь, на скамье подсудимых, меня Людмила преследует, я устала, так устала, - она размазывала по лицу чёрную тушь, которой вечно были накрашены её ресницы.
- Я не понимаю, о чём она говорит, - всё ещё держался доктор, - она с ума сошла.
Светлана посмотрела на меня.
-Мы хотели выудить из её отца побольше денег, - сказала она, - а потом пустить её в расход, уколов ей новый экспериментальный препарат, который ещё не проходил испытание на людях, - она тяжело дышала, - но там побочек было много, мы думали, раз она молодая, выдержит, другие после первого же укола умирали.
Я не верила своим ушам. Она так легко сдавала все их планы с "уважаемым" доктором, что это уже доходило до абсурда. Доктор больше ничего не говорил, а только качал головой, не поднимая глаз.
Судья ещё около часа допрашивал Светлану, в один момент превратившуюся из свидетеля защиты в подсудимую, и она призналась во всем, выдав их с потрохами.
-Зато она ушла, - повторяла Светлана, - наконец-то она ушла.
Казалось, что ей плевать, на сколько и куда она сядет, лишь бы Людмила больше её не преследовала. Она выглядела сумасшедше спокойной, после того, как всё рассказала. Но доктор упрямо стоял на своём. Он не знает, о чём она говорит.
Потом вызвали Марата, санитара, который подтвердил, что видел Светлану с доктором, выносящих тело Людмилы. И вахтершу Марию, которая рассказала, как Людмила отдала ей телефон с записью разговора её и доктора. А потом пришла и моя очередь.
Я рассказала все, что знала и слышала и от доктора, и от Светланы, и от Людмилы, подтвердив тем самым слова Светланы.
Мы прослушали запись с телефона Людмилы, а потом вызвали Аньку и моего отца, которые спасли меня от смерти в тех страшных стенах.
Единственное, о чём я не рассказала, это о Ленце, который все это время был рядом со мной, и о том, как он отвёл души погибших пациентов клиники на тот свет.
Ибо, от таких рассказов можно было снова загреметь в психушку, и, черт его знает, как всё обернётся в этот раз, поэтому я благоразумно промолчала, хотя до этого, всё без утайки рассказала Аньке, которая после того, как Ленц приходил к ней ночью на кухне, поверила мне на слово, что он был со мной.
-Ещё бы не быть, - сказала она мне тогда, - вы же были обручены, и он тебя очень любил.
-Да, я знаю, - грустно ответила я.
Суд признал обоих виновными. Они надолго сядут за решеткой, а доктор, похоже навсегда.
Когда мы выходили из зала суда, Анька снова тронула меня за руку.
-Опять тот парень, - зашептала она мне на ухо.
-Какой парень? - не поняла я.
-Ну, который в пиццерии на меня пялился.
Я посмотрела в сторону, куда указывала мне Анька, но увидела только расплывчатое пятно.
-Интересно, кто он? - спросила Анька с улыбкой.
-Даже не предполагаю, - ответила я.
Мы вышли из здания суда, вдыхая в себя прохладный воздух весеннего вечера.
-А теперь праздновать! - закричала Анька, повиснув у меня на шее.
Папа улыбнулся.
-Я же на лечении, - сказала я грустно, - мне нельзя праздновать.
-Да, ну тебя, зануда, - ущипнула меня Анька, - сегодня тебе можно! Сегодня особый случай, правда? - обратилась она к моему отцу.
Папа кивнул.
-Шампанского! - закричала Анька, и мы втроём, обнявшись, зашагали по улице.
Парень, стоявший в конце улицы, наблюдал за нами, пока мы не скрылись за поворотом.
Ссылка на все публикации.