Луна сияет кошачьим глазом, подёрнутая призрачной вуалью рваных облаков. Ветер треплет кустарники и луговые травы, гудит над лесом. Ролан опустился на корточки, сдвинул травинки ладонью и хмыкнул. Подсохшая земля хранит оттиск лап, вытянутых, с узкими пальцами и острыми когтями. Порыв ветра откинул пшеничные волосы со лба, длинные пряди потянулись к ушам. Мужчина провёл пальцами правой по волосам, запрокидывая лицо. Поднялся, берясь левой за рукоять меча, дремлющего в красно-чёрных лаковых ножнах.
Крылья носа подрагивают, улавливая запахи срубленного дерева, бегущей воды и жареного мяса. Набегающий ветер приносит клочья звуков: мычание скота, скрип и музыка. Ролан поправил плащ на плечах, бросил взгляд на следы чудовища, хмыкнул и пошёл на запахи.
Ночь настала недавно, так что может быть какой-то затянувшийся деревенский праздник. А на таких завсегда много жратвы и выпивки. Самое то для бродяги вроде него. Ролан помассировал висок, прогоняя нахлынувшие миражи о рыжей девочке, что протягивает к нему руки. Скривился. Ну что за напасть? Видимо караванщики сильно саданули по затылку в прошлый раз.
Земля мягко прогибается под истоптанными ботинками. Подсохшая корка трескается и выступает тёмно-коричневая слякоть. Ветер поднимает полы плаща за спиной, задувает в прорехи джинс и треплет ворот рубахи, расстёгнутый до середины груди. Подошва ботинка при поднятии ноги, приоткрывает «пасть» на носке, щерясь в ночь короткими гвоздями. Лунный свет выхватывает на спине плаща, у ворота, грубо зашитые рваные полосы.
Когда Ролан поворачивается, становятся видны молнии шрамов, пересекающие грудь и карабкающиеся на шею до челюсти. Путник двигается с кошачьей грацией, спрятав ладони в карманы джинс и бросая короткие взгляды на кусты вдоль дороги и далёкую чащу.
Звуки усиливаются, распадаются на неровное звучание деревенских музыкальных инструментов и несколько десятков голосов, вразнобой тянущих песню. Смысл слов от Ролана ускользнул, но вот настроение и бодрый мотив, сказали многое. За очередным поворотом показалась окраина поселения. Широкая улица, стиснутая с обеих сторон высоким забором из окрашенных досок, пестрящим дырами. Ближайшие дома скорее развалины, покосившиеся и с обваленным крышами.
С заборного столба за чужаком наблюдает рыжий кот, старый, с потускневшей шерстью и ободранными ушами. Дёрнул хвостом и величаво соскочил на другую сторону. Чем ближе к центру, тем лучше становятся дома, вплоть до каменных стен и черепичной крыши.
Семь улиц сходятся в широкую площадь. В центре горит огромный костёр. Вокруг ведут хоровод молодые парни и девушки. Поодаль выступают музыканты и певцы в просторных рубахах с вышитыми воротами. С визгами носятся дети. Крестьяне постарше сидят на длинных скамьях из цельных стволов деревьев, выставленных восьмиугольником.
При виде Ролана, выходящего из темноты, люди умолкли, и взгляды скрестились на путнике. Затухающее эхо музыки прокатилось по улице за спиной мужчины. Хоровод распался на парочки и нескольких одиночек. Дети спрятались за родителями, тыча пальцами в Ролана и тараторя: бабайка!
Чужак медленно развёл руки в стороны, улыбаясь, раскрыл ладони.
— Добрейший вечер, я не... бабайка, просто одинокий путник ищущий, где переночевать.
— У бабашки глаза жёлтые! — Крикнул мальчишка лет восьми. — А у тебя...
— Голубые! — Выдохнула девушка, стоящая ближе всех.
Седой старик в серой накидке, подпоясанный плетёным ремешком, поднялся, опираясь на резную трость. Подошёл, заглядывая в лицо Ролана и широко улыбаясь.
— Добрэ, мы эта, завсегда рады гостям, особ в это странное времечко, неспокойное. Конечно, если они добры люди. А вы, господин, добрый?
— Добрее некуда. — Ответил Ролан. — Только и делаю, что брожу по свету, да добро людям причиняю.
Постепенно праздник возобновляется, гостя посадили между одиноких девушек, сунули в руки кружку пива и кус жареного мяса. Вокруг шныряют дети, заглядываются на незнакомца и норовят потрогать ножны. В какой-то момент Ролана в танец утянула рыжая девица, а тот в охотку поддался.
Горячая еда, выпивка, огонь и музыка. Тёплая девочка в руках и густая атмосфера веселья, что ещё надо человеку для счастья? Особенно после недель блуждания через леса и брошенные города, под светом расколотого неба. Плечи Ролана осыпало морозом, а многочисленные шрамы заныли. Особенно самый свежий, от клыков, на основании шеи. Вспомнилось начало Второго Года Хаоса, как небо покрылось жёлтыми трещинами и осыпалось на землю битым стеклом...
... Поздней ночью, в одних джинсах Ролан вышел на крыльцо, почёсывая застарелый шрам-каньон через грудь. Достал из кармана ручное огниво и портсигар, закинул в рот самокрутку из шалфея и ромашки, прикурил. Оперся о перила, лениво наблюдая за ночной деревней и ёжась от прохлады. Внимание привлекло движение в дальнем конце улицы. Ролан прикрыл огонёк самокрутки ладонью.
Среди домов шабрится нечто отдалённо похожее на человека, но с длинными конечностями и угольной кожей. Силуэт теряет в ночи, смазывается, но горящие жёлтым глаза полностью выдают положение монстра.
Тварь приближается к окнам, скребёт по ставням и шумно принюхивается. Порой наваливается на двери, но быстро теряет интерес и перебирается в соседний двор. Ролан затушил самокрутку, глубоко вдохнул и выдохнул, прочищая лёгкие. Попятился в дом и подхватив меч, выскочил, стараясь не разбудить девушку. Та раскинулась на кровати, прижав скомканное одеяло.
Чудовище исчезло. Мужчина пошёл вдоль улицы, медленно поворачиваясь, ловя каждый шорох и вглядываясь в тени. В одном из домов плачет ребёнок, а мать утешает, напевая песенку. Ролан крадучись перемахнул через забор и опустился на колено, глядя на озадачивающие отчётливый след. Вытянутый, с тонкими пальцами и острыми когтями. Коснулся кончиками пальцев, хмыкнул и осторожно двинулся в указанном направлении.
Существо оставляло в каждом дворе один, нарочито явный след и ещё с десяток скрытых. Однако, легко бросающихся в глаза. Ролан следует по ним, прячась в тенях и держа меч наготове. Клинок прикрыт грязной тряпкой, чтобы не выдать положение отражённым светом.
Так выбрался за пределы деревни в глухой лес, идти пришлось крайне осторожно. Под босыми ступнями норовят хрустнуть пожухлые листья и тончайший хворост. Темнота выплёвывает деревья, старающиеся ударить или ухватить скрюченными ветвями.
Заслышав голоса впереди, Ролан остановился, прижавшись плечом к дереву.
— Всё сделал?
Голос человеческий, слегка усталый и с явным зевком в каждом звуке.
— Да-а-а... Плата!
Шипящий, с клацающими гласными и идущий от земли.
— Конечно, как всегда, часть сейчас, а часть после.
Ролан скрипнул зубами, шагнул за дерево, готовясь швырнуть меч или рубануть. Застыл, занеся ногу над чёрным провалом оврага. По ту сторону темнота движется, слышно чваканье и хруст. Мужчина скривился и двинулся вдоль края, слухом следя за чудовищем. Выругался сквозь сжатые зубы, когда оно растворилось в ночи.
Когда он добрался до места разговора, там не осталось даже запаха. Только под стопой хрустнула пустая скорлупа, осколки кольнули меж пальцев. Ролан ругнулся и смахнул их ладонью.
***
Староста с живым интересом выслушал гостя. Покивал и мотнул головой, сказал, улыбаясь:
— Милсдарь, не берите в голову. Должно быть дурной сон, ночи душные, да и пойло было крепкое.
— Старик. — Рыкнул Ролан, стискивая кулак под столом. — Я не спал, у тебя в деревни кто-то сговорился с монстром! А он охотится на детей!
— Да не дури! — В тон ответил староста, хлопнул кулаком по столу. — Здесь живут хорошие люди! Никто, никому, зла не желает!
— Тем не менее! Следы были только во дворах с детьми! Тварь помечает их!
Староста тяжело вздохнул и покачал головой. За окном замычала корова, отбившаяся от стада по пути на пастбище. Закричал пастушок, хлопнул кнут.
— Вам показалось, не более того! Слушай, Ролан... так ведь? Правда? Хм... мне казалось, что всё-таки Роланд.
— Многим так кажется. — Буркнул путник.
— Так вот, — продолжил староста, постукивая пальцем по столу, — мы рады гостям, нонче они редкость, не считай клятых коровников или сборщиков налога. Оставайся сколько хочешь...
— Но?
— ...но не мути воду, у нас тихая и мирная жизнь.
***
Ночью Ролан вышел на улицу в полном вооружении, затаился в тёмных кустах. Чудовище не заставило долго ждать. По паучьи выкарабкалось из дыры в заборе, вытягивая лапы. Потянулось к ставням, вздрогнуло и взглянуло на Ролана. Мужчина криво ухмыльнулся, вышел из куста, вынимая меч из ножен.
— Так так, кто это у нас? Любитель детского мясца?
Чудовище попятилось, упёрлось спиной в забор, задрало передние лапы. Глядя на надвигающегося воина круглыми, желтушными глазами. Проскрипело, затравленно оглядываясь:
— Н... не убивай...
— О... Я не собираюсь, пока что. Сначала покажи, кто тебя призвал, с кем в сговоре?
— Х-хоррррошо... только не-е-е... убивай...
Что-то тут не так. Ролан сжал рукоять до белых костяшек, глянул на монстра исподлобья. Тот двигается по улице, трясясь и боясь дёрнуться лишний раз. Вблизи чудище ещё больше напоминает тощего человека. Только конечности тонкие и длинные, а череп загнут от затылка, как ракушка.
Монстр остановился у двери старосты, трижды стукнул, с разными интервалами. С той стороны забурчало, заскрипели половицы, а спустя немыслимо длинную минуту раздался сонный голос:
— Чего? Я же сказал, встречаемся только в лесу! Не дай боже, что заметит... кыш!
Чудовище затравленно оглянулось на Ролана и повторило стук. Староста невнятно забурчал, загремел засов. Дверь плавно сдвинулась, распахнулась и на монстра с Роланом взглянул заспанный староста в огромных труселях. Протёр глаза, зевая до хруста челюсти... охнул, увидев мужчину с мечом. Пошатнулся и грохнулся на задницу, не отпуская ручку двери. Монстр прильнул к нему, как испуганная собачка, оглянулся на Ролана.
— Н-да, староста, а вы, оказывается, с гнильцой. Ну и ладно, сделаю доброе дело и дальше пойду.
— П-погоди! — Воскликнул староста, протягивая руку. — Ты всё не так понял!
— О, а по-моему, вполне правильно, мотивации правда не вижу. Но мало ли что старым психопатам в голову лезет? Ну, впрочем, почему бы и не выслушать, зачем тебе чудовище на детей натравливать?
— Я не натравливаю!
— Угу, оно само по себе ползает по дворам и пытается в дома пролезть.
Чудовище заскулило, закрывая голову лапами и косясь на человека. Староста приобнял, закрыл собой, не спуская взгляда с меча.
— Нет же, Васятка хороший! Мухи не обидит! Я его подкармливаю яйцами да пирогами.
— Кому ты врёшь? — Прорычал Ролан.
— Да не вру я! Васята пугает детей, да, но по моей просьбе! Знаешь, сколько ребятни сгинуло в лесу, пока он не появился?! Десятки! Васятка напоминает им, что лес и ночь опасны! Плюс, после его визитов детишки как шёлковые!
— А?
— Не веришь? — Простонал староста, поглаживая чудовище. — Да ты погляди на него. Кому он сможет навредить? Да Васятку и ребёнок зашибёт!
Ролан вздохнул.
***
Утром староста протянул путнику рюкзак с припасами, кивнул на бегающих вокруг детей. Детвора вразнобой и с придыханием делится «страшными» историями о бабайке, который приходил ночью.
— Вот видишь... — Прошептал старик, блёкло улыбаясь. — Ничего ужасного, просто невинный обман, полезный для них.
Ролан молча взял котомку.