Ф1313 Змей пролетариата1.
К диалогу Фуко и Хомского на видео, с нейросетью в качестве синхронного переводчика, по мотивам легенд о взгляде змеи(Snake eyes) и взглядах Троцкого. (Практика относительного Stand up(а)).
Поэтическое предисловие от ветерана Перестройки и инвалида Разоружения.
#литература
Хомскому и действительно досталась не слишком легкая роль в этом философском театре, роль- Заратустры. Его друзьями оказались, орел и змей, а это те еще товарищи. Орел запросто может отнести в гнездо к орлятам, Золотым мальчикам, прежде всего, американского Орла, герба, для которых Плейбой сделал очень много, подарив им кроме прочего роман Рэя Бредбери. А змей поглотив, превратить в себя, в пролетария. Хомский оказался и достаточно чист душей и сердцем, и достаточно умен, чтобы не попасться на искушение Орла, побыть духовной пищей для орлят,- вспомнить Трампа, родитель которого поставлял ему молоденьких девушек еженедельно в военное училище, и что бы ему мог бы сказать Хомский? И перед лицом змея пролетариата, их на тот момент было, по крайне мере, два, в восхождении к зениту славы, Фредди Меркьюри и Мишель Фуко. Ноаму Хомскому по справедливости достался Мишель Фуко. Он не поддался на искушение внять идее, уничтожить пролетариат в его же собственной войне, но скорее ратовал за ее и его упразднение.
Конец предисловия.
#философия
У пролетариата, скорее, может быть какой-то камень, и видимо часто, если ни всегда, Сизифов, и Вождь. Странно, однако, что и "Авангард" может претендовать на статус камня со скоростью 30000 тыс. Км /час. Как бы там ни было, ни змея. И потому, скорее, это пролетариат бывает под камнем, если не под мухой. Название поэтому двусмысленно, едва ли ни как двойной генитив. Пролетариат в виде змея и/или змей ему принадлежащий. Ввиду, тогда: «В нашем полку прибыло», - может заинтересовать, и такая информация, предложение. Яндекс, кроме прочего, предложил программу нейросети, что тут же just in time, синхронно, переводит видео в сети с английского языка. В виде должного, желательного, алгоритм должен был бы переводить любое видео, в том числе, и виде клипов, синхронно переводить музыкальные видео клипы, впрочем, пока, может переводить не всякое видео, но скорее то, что снабжено титрами и видимо, пока, только с английского языка. И все же, "лиха беда начала". Не существует, де, более национальных языков в собственном когда-то смысле. Всякий язык интернационален, просто и не просто потому, что, может быть, как языковой тюрьмой, - ибо Вы можете лишить себя практики иностранного языка, и таким образом знания его, - так и картиной, что выходит на весь мир, ибо переводиться на любой иной язык. Синхронный перевод видео в сети был едва ли не последним препятствием на этом пути интернализации любых языков, актуализаций их дробного единства, из когда-то совершенно бессознательного состояния взаимной пронизанности, проникнутости, друг другом, и вот оно преодолено. Но о таких изменениях и речь. "Эти люди", могли быть и были, современниками не меньших изменений, вспомнить сетования старика Рассела на большие перемены в его длинной жизни, в интервью, что, теперь, таким же образом, можно смотреть и слушать, в переводе нейросети. Само такое видео явно может использоваться, как наглядная демонстрация снятия ступеней философской рефлексии. Два модератора, один "в поле", второй телеведущий, стараются сделать понятными для зрителя глубокомысленный разговор двух философов, что очевидно разыгрывают театр философского диалога, беседы, едва ли не на манер сократических диалогов Платона. Стараясь показать различие и "точки соприкосновения" взглядов уже признанных метров, телеведущий занимает не вполне понятную, и в то же время вполне понятную, позицию на границе границ, такого общения. Кто писал этому ведущему текст, или он делал это сам, и быстро, и потому не смог запомнить, тогда зачем ему было его вообще писать, просто говорил бы сам собой? Как минимум три языка задействованы в видео и два из них: английский и французский. Со всеми тремя сеть справилась довольно легко. И даже может быть сомнение, не есть ли это подсунутый разносторонний перевод, что просто записан в аудио файл. Впрочем, ошибки, сбои, задержки и ускорения, досадные или нет, но именно они и здесь свидетельствуют об аутентичности участия сети в переводе, если конечно не предположить сразу, что и они фальсифицированы. Но зачем? Речь не идет о военной тайне. И потому, такое доказательство работы было бы слишком избыточным. Речь не может идти о взломе, ибо как раз все должно быть показано, а не спрятано. Это реклама, кроме прочего, что как известно, все, что не некролог, и даже в таком случае реклама, ибо это нейросеть. Каково создателям этой нейросети быть все время под сценой, словно в фильме "Престиж"? Автор умер- говаривал один из участников диалога Мишель Фуко. И вот, что же возражает ему Хомский, вернее, что он продолжает говорить, не смотря на столь впечатляющее участие и политического философа, что в доказательство своей работы мог бы предъявить свидетельство о: тюрьмах, больницах для умалишенных, демонстрациях протеста. Что говорит Хомский ученый филолог, что подобно когда-то Ньютону или Менделю, Декарту или даже еще Канту, в известных дисциплинах, продвинул филологию в части ее, кроме прочего, формального, технического инструментария, сделал открытие в науке. Это кроме прочего была встреча двух форм общественного сознания политики и науки, в виде беседы двух философов, один из которых преимущественно участвовал в одной, Фуко в политике, Хомский- в другой, в науке филологии, лингвистике. При этом именно Фуко пытался объяснить Хомскому, что же тот все-таки, сделал, когда сделал свои открытия в филологии. Он создал систему фильтров, решеток, гряд, сетей, что пропускали одни знания и накладывали запрет на другие, прежние, но так что прежние как бы засыпают и вновь могут проснуться. Что и действительно могло выражаться в таблице строковых, формальных определений комбинаторной сложности языков, определений-описаний, основанных, вообще говоря, на понятии рекурсивности, что дал Хомский. И вот язык Пираха. Как говориться глупость- это потенция большого ума, ОК. Но тогда нет защиты ни от какой глупости, и всякая идет. И разве что только очень большого ума потенция. Вопрос де масштаба. И потому, Гегель этот "идиот" в философии, что во всяком мнении признавал свою истину, создал впечатляющую иерархию, то ли ума, то ли глупости, дабы всякая знала свой вершок, но "сразу так Радзутак", не лезла бы в абсолютное знание. Теории, взгляды, идеи, это формы на поверхности фракталов господства и подчинения, идеологических отношений, те на поверхности отношений собственности, те на поверхности развития производительных сил. Изменение последних- дает изменение формации, что не может произойти, пока социальные машины, кроме прочего и институтов собственности, производственных отношений, не породят технологические связности, без станков не мог бы состоятся никакой промышленный капитализм, как и без мануфактур не могли бы появиться в последствие ни станки, ни конвейеры автоматов, таков мог бы быть кратчайший ответ Мишелю на вопрос, что за событие длит изменение эпистем. Поверхности эти из глубины, подобно коже, что глубока или даже глубочайшее. Что с того может быть, что религия- это опиум для народа, если боль более ничем не унять? И что же Хомский. Видимо, в давнем споре по поводу универсалий и индивидов, честь защищать первые, в виду структур, эпистем и бессознательных исторических априори, приписали Фуко, тогда как роль индивида, в выполнении правил и правил следования правилу, Хомскому. Хомский и действительно, видимо, предпочел следовать афоризму, высказанному про Канта, что тот доказывал, что здравый смысл прав, только на языке ученых и для ученых. Хомский, Холмский, Чемский, Шолмский, Шелмский, Щёлмский, и именно в виду и такой возможной знаковой сгенерированной последовательности, говорил о том, что индивиду большей частью принадлежит заслуга ситуационной рассудительности в речевом поведении, то есть способность высказывания, или как сказал бы Кант, способность суждения, способность гениальная, но что доступна каждому, отсылая при этом к детям, и к совершенно до сих пор не проясненной теме детской психонейролингвистики. Несмотря на то, что поле казалось все время за Фуко, что ведь и действительно не только намекал на политику истины, но и дезавуировал ее, в диалоге присутствует измерение, горизонт, в котором Хомский, как бы все время щадит своего собеседника от неправильных вопросов и недоумений, совершенно зеркально поступая при этом, по отношению к Фуко, как к политику, что мог бы по-своему спросить его- ученого, о политике его истины, или тем более к возможному военному, что мог бы просто убить его, как когда-то римский солдат Архимеда, ученого, если верить одному из исторических анекдотов о том событии. Впрочем, в последующей истории, могло найтись не мало достоверных подтверждений и такому опасению, а не только восторгу по поводу карьеры Лапласа при Наполеоне1. Восторгу перед карьерой, что могла бы и пошатнуть убеждение, что история ничему не учит и как раз в виду легенды о смерти Архимеда. Лаплас стал, если не главным тюремщиком, то полицейским. Хомский так и не задал Фуко вопрос: а каковы формальные условия истинности или ложности его высказываний? Ни задал вопрос по направлению к Карнапу, а не к Хайдеггеру, Ницше, если, ни быть может, даже по направлению к Марксу. Вы много и убедительно, красиво и захватывающе говорите, о: политике истины, эпистемах, исторических априори, истории науки с обильными примерами, судьбах пролетариата, и вот Вам задают этот вопрос, и Вы к стыду своему понимаете, что у Вас нет на него ответа в университете. Вся ваша речь, это поток метафор большей или меньшей мере опознаваемых, как такие метафорические высказывания, референция которых приостановлена, то есть Вы говорите ни о чем и сами в известном отношении никто. И у Вас нет дистанции по отношению к этому литературному многообразию, если не художественного, то лирического или археологического бреда археологической поэмы. Предметная истина, что неким единством формы и содержания могла бы поддержать Вас вперед лицом такого недоумения отсутствует, ибо Вы не ученый в собственном смысле. Если же вы скажете, что это, в виде таких формальных условий вполне традиционный двузначный код, если не теория множеств, то можете попасть в не меньший впросак, просто и не просто потому, что Ваша поэма в таких условиях, не только не сможет быть удержана, рассказана и передана, понята, но и создана, подобно плазме в Токамаках, ибо вне магнитной ловушки, невидимой и стохастической, плазма, даже если бы удалось каким-то чудом создать ее, расплавила бы бетон. К неудачам же Хомского можно было бы отнести в известной мере то, в таком случае, что в качестве агитатора, его могли бы застрелить. Нет, Маркс, все же видимо, мог бы дать на такой вопрос о формальных, кроме прочего, условиях истинности своих трудов ответ, касательно инструментария своей мысли, это диалектика и соответствующая логика. Ницше видимо, мог бы предложить что-то гораздо более метафорическое о своих метафорах, например, что это Халкионический тон. Хайдеггер, мог бы сослаться на отсутствие грамматики для разговора о бытии. Что же Фуко? В общем и формальном смысле, едва ли ни более чем то, что идет напряженная работа по созданию ситуативной логики места или кроме прочего и таким образом первой из названных, как раз, работа по созданию логики ситуационной- логики ситуационной рассудительности. То есть, отослать Хомского к Попперу в диалоге с Адорно, тогда как должен, был бы, видимо, занимать место последнего, в традиции таких диалогов. Рассуждая об истории априорных условий возможности, Мишель Фуко, не предоставляет никакого критерия истинности или ложности подобного рода высказываний в стиле трансцендентальной истины, разговора о трансценденталиях. Но по крайней мере он отказался брать на себя ответственность за возможное суеверие, которое проявляется, когда начинают искать сопоставления между теориями философа и его личной жизнью, биографией. Два текста, которые могут не иметь между собой ничего общего, начинают сопоставлять по больше части домыслам. Просто и не просто потому, видимо, что такие поиски исповеди творца философии, это и впрямь большей частью суеверия. Но Делез, так сразу не согласился бы с этим, даже восходя к вершине своего совместного творчества с Гваттари, к АЭ, дело в том, что философ контр- осуществляет, если ни творит свою судьбу, а не только следует ей. И что кроме идеологии, self- made, мог бы спросить едва ли не любой американец? Но вообще говоря, как и быт, это возможны вопрос вопросов мысли, ни только времени этой встречи, каковы точки соприкосновения публичного и тела индивида, общественного и индивидуального сознания, человека и формации? Что в таких причастностях и совпадениях правда или лож, истина или фальшь, событие или рутина производительная креативность или имитация великой деятельности? Надо сказать, что в будущем диалектика известного рода не оставила и Хомского, коль скоро, могут быть известны, теперь, его политические памфлеты последнего времени, которыми он все еще только баловался на момент встречи. Беседа, явно не могла пройти для обоих бесследно. Что же видео? - оно явно стремится снять диспозицию Менин, и именно в гегелевском смысле, сохранения, и с тем чтобы превзойти. Но как можно убедиться, видимо, отчасти тщетно, это возможно только, едва ли, ни только в виду задействования нейросети, "следа от отсутствия следа", от участия компьютерной технологии. Голос за кадром, может быть, едва различим, как цифровой. Только так с участием цифровых технологий в их возможном разнообразии, кино может выйти, сохранив его, за пределы контура, намеченного еще Веласкесом, за границы представления, все еще жить. И вот тут можно вполне констатировать, что оба мыслителя находились по ту сторону СССР, в той мере, в какой вообще это было тот момент возможно. Все что могло бы живо, касалось границы половины мира, и иначе, все это, что было по ту сторону, касалось. Могло не быть ничего в особенности забавного в такой беседе, просто и не просто потому, что затрагивалась тема, пусть и скорее косвенно, в виду эпохального интендирования, но как раз дробности не только понятия о человеческой природе и ее способностях, но практики такой. Смещения границы принадлежности рабочей силы кроме прочего. Человек, что прежде всего в понятии, узурпировал себе эту принадлежность, снисходительно относясь, видимо и к быкам и бизонам, что даровало ему царственную позицию, все более становился странен в такой роли в единственном числе, как минимум. Ничего кроме претенциозной глупости могло не показаться. И вот, можно слушать этот диалог в синхронном переводе нейросети. Короче, на вопрос, что такое материя теперь и, вообще говоря, довольно давно уже, можно было бы ответить и Расселу, что это кроме прочего дробность, пористость. В этом залог ее непрерывности, повтора и, надо сказать, сохранения. Именно дробность, пористость материи, это то, почему люди могут быть похожи на машины, а машины на людей. Вот Хомский начинает говорить и сразу может быть не понятно, о ком он говорит, о людях или машинах, что только в будущем возможно смогут слету, синхронно переводить его речь на видео? Если попросить отличить в его тогдашней речи, в терминах его тогдашней речи, в разговоре с М Фуко, человеческий говор переводчика от речи нейросети, кроме названий, прямых имен, существительных или прилагательных, вида "человеческая", Вы видимо ничего не сможете найти, быть может лишь указания, как раз, на ситуационную рассудительность, способность суждения, которой как говаривал Кант, как раз, и невозможно научить, может не найтись ничего кроме указания на врожденность порождающей грамматики в ее ситуационном применении, любому индивиду. Леви-Стросс, в анализе мифов, в отличие от географической среды, мог бы назвать это в общем смысле мозгом. ОК. Но вот нейронная сеть, что говорят отлична от человеческого интеллекта тем,утверрждают нам, что для узнавания кошки ей требуется миллион фото, в то время как человеку только одно. Может быть, но сеть обучается с таким количеством фото, обучается, как и ребенок, что играет с кошкой, но не умеет говорить, играет два года. Но за два года видео кошки, из видео такого объема можно получить из такого потока очень много снимков, фото кошки. Аналогично анализаторы ребенка пусть и непрерывно, но генерируют схожий поток. И что? В чем же различие? Разве что, то, простое и не простое обстоятельство намекает на возможный ответ, что научившемуся говорит ребенку,- который никогда не играл с кошками в детстве, да еще не умея говорить,- стоит показать в букваре одну картинку кошки, и он будет различать все виды кошек после этого. Действительно, и французские детские психолингвисты сделали многое, для того чтобы можно было бы удивится, каким образом между этими "технократами", Хомским и Фуко, вообще могли находить различие. Младенцы, - говорят нам они, и показывают, что характерно,- различают каким-то образом все значимые фонемы всех языков. Подобно тому, как стволовая клетка потенциально может быть специфицироваться в любую иную, слух ребенка младенца, оказывается избирательно восприимчив в выборе к "родному" языку, первоначально способный принять любую речь, любого языка, как осмысленную значимую, различая и выделяя значимые фонемы любых, произвольно взятых языков. Иначе говоря, первоначальная текстура восприятия речи, это набор многообразия шумов, в которых можно различить значимые фонемы, всех языков на земле. Вот что такое кроме прочего, может быть дробная геометрия не правильных, не алгебраических н-значимых фракталов или кортежей смысла, в которой алгебраическая, двузначная лишь часть. Или можно сказать и так, среди все возможных движений могут быть полезные и нет. И я не отказался бы от этого, даже перед лицом маленькой девочки с гипсом на руке, таким же образом, как и от понятия движения, как противоречия. Просто и не просто потому, что эта рассудочность, в такой ситуации, часть действительного здравого смысла. Фракталы, как и движения могут быть полезные и нет, и потому быть по ту сторону добра и зла, не значит по крайней мере быть по ту сторону полезного и нет. Хотя конечно и можно было бы сломать себе самому руку из сострадания. И, конечно было бы философски глупо, отказываться от дробной геометрии и фрактальной логики, в виду вопроса о формальных условиях истинности или ложности философских метафор и речи. Написав большой тест, проект большой работы и труда, львиная доля времени,- в построении теории возможной фрактальной логики, логик, ситуативной и ситуационный, - ушла на то, чтобы разработать, как раз, техническую сторону дела, возможность ответить, вообще говоря, на довольно простой вопрос. Известно, что может последовать далее, а какое нам собственно может быть дело до всего этого, тогда как история Ивана Карамазова, может и теперь завести, растормошить не одного Алешу. Тем более тогда, когда: "ставите лайк, подписывайтесь на канал", это повестка дня. Теперь даже М. Фуко мог бы прочитать рассказ "Припадок" Чехова с соответствующими изменениями. И что? "Что делать?" Вот именно! Ни много, ни мало, "Необходимость коммунизма", вновь бродит и не только по Европе. Почему этот диалог и теперь, не говоря уже о моменте выхода может рассматриваться как "ужин с придурками", в виду батальонов советских и российских философов, что все пишут и пишут, однако, такие хорошие книги. Просто и не просто потому, что едва ли ни: "слова, слова, слова", и "один шаг вперед". Почему разработчик нейросети, синхронного переводчика видео в сети Интернет не получают философские звания и должности, зарплаты и жалования, кредиты и доходы, если конечно такие все еще могут быть и есть у философов? И ответ видимо состоит в том, кроме прочего,- трудности пути на который он встал в виду такой разработки, если ни риска опозориться на ней, что холизм, который один из условий возможности принятия решений, на основе ограниченных данных, узнавания любой кошки исходящего из одного рисунка кошки, касается не только гештальта кошки, но мира, почему бы Хомскому ни придумать дробную геометрию, как текстуру бытия и его определения? И, потому, когда Фуко говорит о жизни, как о необходимой метафоре для создания биологии, он прав. Изменение семантического поля подобного рода, что ближайшим образом всегда, это метафора, в том смысле, в каком это метонимия для многообразия фигур речи, из которых может генерироваться такая перемена, это как сказал бы Кант работа продуктивного трансцендентального воображения. Вообще говоря, то, что могло ожидаться от модераторов. Но коль скоро, теперь, каждый может быть таким, теперь, в виду видео в сети, почему бы и не мне, ведь другого, как писал Рильке, нет под рукой. Что ж политика истины. Встреча лингвиста, что исходя из предметов своих открытий указывает политику и политическому философу, что у него с ним один и то же мозг, в известном смысле, одни и тех врожденные идеи и как ни странно способности к ситуационной рассудительности в речевом поведении, и потому они друг с другом могут понимать друг друга, и политика, что указывает ему- лингвисту на то простое и не простое обстоятельство, большого количества скрытых, не явных, имплицитных предпосылок и допущений, что царят в его теориях, но при этом это не более чем исторические априори его взгляда, и без которых его речь была бы не только не истина, но и не понятна никому, действительно иногда производит впечатление разговора, слепого с глухим. М. Фуко глух, в известной мере, к направлению Карнапа, Хомский, как не странно, слеп, в известном отношении, к археологии Фуко, если не сказать к материалистической феноменологии власти, к тому, что вместо религиозного опиума, опиум сексуальности, ни говоря уже про дизайн или красоту, что ка бы добра была, теперь, это средство примирить людей с миром и злом в нем, так и поймать их в ловушку такого примирения. Почему различие машин и людей все еще может напрягать кого-то? Почему это может быть вопросом? Когда Вишванатан Ананд играет с маленьким мальчиком,- что озирается по сторонам, то ли с любопытством, то ли с любознательностью, между этим делом совершая ходы,- и проигрывает этому мальчику в шахматы, за этим могут наблюдать множество людей, несмотря на то, что оба они проиграли бы видимо Deep Blue, или тем более продвинутой машине. Какое может быть дело спортсменам штангистам до того, что могут поднять автопогрузчики? "Человеку нужен человек". Встреча двух шахматистов, это возможность высвобождения свободы, общего смыла, и действительно возвышенной эстетики, в которой может не быть, даже цветов и орнаментов в известном смысле, шашечки. Почему бы ни любой эстетики, коль скоро, и кто бы то ни было, может научиться играть в шахматы, что почему бы и нет, ибо машины могут так хорошо работать? Более того, чтобы показать, что самый обычный человек совершает в повседневной речи чудеса распознавания и верности ходу избранного дела, достаточно только, едва ли ни, чуть- чуть большего внимания к букве. Нет, Годзилла против Кин-Конга. Что опять же почему бы и нет, но явно ни всеобщим образом, и что явно не совсем так, если совсем не так.
"СТЛА".
Караваев В.Г.