Кошка будет кошкой всегда. И неважно, кто ее вырастил и воспитал. Человек, курица или собака – кошка будет кошкой с рождения и навсегда.
Котенок будет уметь умываться, сможет всегда поймать мышь и даже, если этого никто не покажет – будет знать, что за собой всегда надобно закопать.
Ребенка учат элементарному несколько лет, а кошка будет знать и уметь, как только приходит для этого время. Не только кошки... Животные умеют знания передавать, а вот как? Никто про это еще не знает...
Муся был кошкой, вернее котом. И он всегда ЗНАЛ, но пока еще не пришло его время. Его прозвали Мустангом – за его быстрый бег, за развевающийся хвост, но "Мустанг" сократился в простого "Мусю".
Он, как и каждый котенок, знал все, что нужно, еще в теплой материнской утробе. Даже там, в окружении сестры и братьев, он продолжали впитывать знания. Но не только их, а также и материнский опыт.
Этим котятам, можно сказать – повезло. Отец их не бросил... Кот был с их матерью одной крови – дальние родичи, они были из одного прайда. Их встреча была не случайной, они вместе росли. И если у кошек это возможно – кот и кошка друг друга любили.
При поддержке кота, кошка была почти в безопасности. Он умел находить еду, кот всегда был с ней рядом. А котята чувствовали не только материнское тепло, но еще и тепло отца, лежащего рядом.
Они слышали его голос, чувствовали мягкие толчки языка, целующего в живот свою подругу. Они впитывали в себя не только опыт матери, но и опыт своего, заботливого отца. Но насколько он заботлив, котята так и не узнали. Как и не узнали никогда любви своей матери...
Муся был первым, только он и успел родиться. И зря говорят, что кошка сама по себе – иногда, в моменты опасности, кошки объединяются. Его успела схватить и унести другая мать, недавно родившая кошка.
И буквально через секунду подвал затопило! Кот мог уйти, он даже не был в подвале. Но он любил! И проводив благодарным взглядом худую кошку, уносящую его сына, кот запрыгнул в подвал, чтобы остаться там навсегда. Он не смог бы жить без своей кошки...
Муся рос, он был обязан стать сильным и ловким. Ведь он ЗНАЛ, кто затопил тот подвал. Глаза матери ему всё тогда показали – это последнее, что он помнил, перед тем, как появиться на свет.
Кошка, что вырастила его вместе со своими котятами, была очень хорошей матерью и Муся рос, как и все – игривым и почти сытым. Он был рыжим – в отца и частично белым – как мама.
Воспоминания пока в нем дремали – еще не время. Муся рос, мужал, обретал собственный опыт. Но иногда, когда он крепко спал, ему снилось, что он котенок, в теплом мамином животе. Рядом братики и сестренка, а через тугую мамину кожу его гладит язык отца. Муся физически ощущал папину ласку.
Кто-то уверен, кто кошки не плачут. Кто-то знает, что плачут и еще как. Муся не плакал, но почти взрослый кот просыпался с промокшей мордой и долго еще лежал, крепко зажмурив глаза. Глаза, которые болели от тоски, обиды и гнева. И гнев нарастал с каждым таким сном...
Знают ли кошки день своего рождения? Я спрашивала свою, но она молчит, лишь загадочно на меня смотрит. Знал ли Муся? Не знаю, но ровно на третий год он решил, что время пришло. Пришло время выплеснуться его гневу.
Продолжение тут: "Муся. Кот знал, еще не родившись (Продолжение)"
