Ингмар Бергман — один из самых культовых режиссеров в истории кино, непревзойденный гений артхауса, многократно осыпанный почти всеми премиями, какие только существуют в мире киноискусства. Хотя «Седьмая печать» - далеко не первый фильм Бергмана, и даже не первый, получивший награду (первый специальный приз Каннского кинофестиваля Бергман получил за свой предыдущий фильм, «Улыбка летней ночи»), именно успех «Седьмой печати» стал настоящим прорывом, и уверенно вывел шведа в ряды мастеров кино.
Мистическая философская драма о возвращении рыцаря и его оруженосца из далеких земель, куда тот отправился с Крестовым Походом на родину, замершую в ужасе перед неотвратимо надвигающейся чумой — словно экранизация мрачных гравюр Дюрера, подымающая вопросы о смысле жизни, религии, жизни и смерти. Собственно, со слов самого Бергмана, главную сюжетную линию - шахматную партию, которую разыгрывает рыцарь Антониус Блок со Смертью, режиссер позаимствовал с церковной фрески пятнадцатого века Альбертуса Пиктора, изображающей как раз играющих в шахматы человека и Смерть.
И когда Он снял седьмую печать, сделалось безмолвие на небе. Как бы на полчаса. И семь ангелов, имеющие семь труб, приготовились трубить
Откровение 8:1
Фильм настолько насыщен различными философскими образами, что для полного его разбора понадобиться не статья, а целая книга — и это при том, что снят он был всего за тридцать пять дней. Я остановлюсь на тех моментах, который больше всего заинтересовали лично меня. Прежде всего, это образ рыцаря-крестоносца, преданного воина Господа, который за десять лет войн и кровопролития утратил веру, и отчаянно ищет выход из этого тупика. Он задает этот вопрос всем, но никто, даже Смерть, не может дать ему однозначный ответ. Он даже спрашивает у обвиненной в ведьмовстве несчастной девушки, есть ли дьявол, которым она якобы одержима, но видит в ее глазах лишь пустоту, страх и отчаяние.
Макс фон Сюдов великолепно сыграл уставшего от этого поиска человека, который никак не смирится с пустотой внутри себя, но и уже не может и отдаться наивной пылкой вере, присущей крестьянам. Недаром «Седьмая печать» стала дверью в мир большого кино и для него.
Его оруженосец Йонс, с другой стороны — пожалуй, самый уравновешенный персонаж фильма. Он полностью лишен «возвышенных» устремлений своего господина, и вместе с тем обаятелен, как бывают обаятельны очень много повидавшие, но не ожесточившиеся люди. Его нельзя назвать атеистом — скорее, это рационалист, практический агностик, который предпочитает рассчитывать на себя, а не на божественное провидение — и при том ведет себя на редкость порядочно и разумно по сравнению с большинством персонажей.
Строго говоря, почти каждый из основных персонажей фильма представляет собой какой-то характерный тип человека — по-детский открытый и безгранично добрый бродячий актер Юф, его жена — воплощение материнской чистоты, подлец Равал, мародер и насильник, кузнец Плуг — недалекий простак. В шахматы со Смертью играет лишь рыцарь Антониус, но так или иначе эта партия влияет на судьбы всех — ведь по уговору Смерть не заберет ни его, ни его спутников, до тех пор пока партия не будет закончена, а поскольку события и судьбы спутников так или иначе влияют на душевное состояние рыцаря, то можно сказать, что эту партию ведут одновременно все.
Можно ли выиграть у Смерти? Казалось бы, ответ очевидно неутешителен (в этом и заключается основной посыл средневековых изображений «пляски смерти» - перед лицм Жнеца все равны), и последний кадр фильма, когда Смерть ведет за собой поигравших по гребню холма, полностью подтверждает это. Однако Бергман оставляет все же небольшую лазейку: рыцарь Антониус ухитряется отвлечь ненадолго своего визави по шахматной партии, и это дает возможность бродячим актерам ускользнуть — Юф видит своим «мистическим зрением» обоих игроков и уговаривает жену бежать.
Я не претендую на полное проникновение в авторский замысел, но, как мне кажется, догадываюсь, что Бергман хотел этим сказать: важно не пытаться избежать неизбежное, а то, как мы эту неизбежность встретим. Рыцарь не нашел свои ответы, но зато помог бродячим актерам, и это наполнило смыслом его последние дни. На то же намекает и то, как встречает в финале Смерть оруженосец Йонс: без страха, без подобострастия, с вызовом. Бергман говорил потом, что этот фильм помог ему избавиться от страха смерти — подозреваю, что он ассоциировал себя именно с Йонсом, хотя это только мое предположение.
О влиянии фильма говорить тоже можно очень долго — аллюзии и отсылки к нему, косвенные и прямые, присутствуют во множестве кинокартин, от «Царства небесного» Ридли Скотта до комедийного «Последнего киногероя». И, конечно же, он входит во все мыслимые списки «лучших фильмов в истории», при всей их субъективности и надуманности.
Когда я решил немного «разбавить» книжную тематику канала кинематографом, я сразу решил, что не буду писать о блокбастерах, которые у всех на слуху — о них и без меня напишут стократ. Вместо этого я стараюсь напомнить читателям канала о фильмах, которые по-настоящему сделали кино высоким искусством, и сколько бы масштабной красочной попсы не снимали сейчас, фильмы эти уже остались в сокровищнице мировой культуры. От Фрица Ланга до Куросавы и Ингмара Бергмана — по-моему, для лаборатории, пусть даже и «библио», вполне достойно.
Так что заходите еще — я постараюсь планку не ронять. Будем смотреть и читать вместе, только хорошее!