Роман «Звёздочка ещё не звезда» глава 134
Галина Лысова собралась ложиться спать, как кто-то постучал в её окно. Она вздрогнула от неожиданности и ругнулась: «Кого-то черти принесли на ночь глядя? Не сидится людям дома...»
Она осторожно подошла к окну, выглянула из-за занавески с опаской и сердито спросила:
— Кто?
И услышала мужской голос:
— Вам телеграмма, откройте!
Перед ней стоял молодой человек, она оценивающе взглянула на него и засомневалась:
— Поди врёшь, разве мужики телеграммы разносят?
— Да! А вам какая разница? Телеграмму принёс, распишитесь.
— Как э́нто кака́? Я баба вдовая, а тут мужик с телеграммой на ночь глядя, потом соседи чёрт-те чё подумают, — ворчала Галина, боясь за свою репутацию. — У меня вон, соседка напротив, зна́шь кака́ любопытная: в любое время дня и ночи всё в окошко пялится, не знай, когда она только спит, прям диву даюсь. Вона, погляди, уже тут как тут, — она кивнула на дом через дорогу, в которой появился силуэт пожилой женщины в платке.
Нервы у разносчика сдали и он, повысив спросил:
— Да причём здесь соседка? Вы телеграмму возьмёте, или мне уйти?
— Конечно возьму, раз уж пришёл, ты чё хоть такó говоришь-то? Чича́с выйду, какие все нервные стали, смотри-кась чё... Молодой, а ворчишь хуже меня, — пристыдила она мужчину, намереваясь выйти из дома.
Пока она шла до ворот, переживала, не зная, о чём подумать:
— Поди не к добру, чует моё сердце... — А потом её осенило: — Постой-ка, а кто на ночь глядя телеграммы разносит?
— Да долго объяснять, открывайте.
— И не подумаю, вдруг ты грабитель какой? Думаешь, если я баба, то наплёл и я поверила? Ну уж нет, не на ту нарвался.
— Да я свои телеграммы разнёс, а у нас одну собака искусала, а другая ногу сломала, вот я за них и отдуваюсь. Да открывайте уже, ваша телеграмма последняя, мне домой надо.
И Галина сдалась. Открыв ворота, она спросила у мужчины:
— Скажи хоть, чё там в ней: к добру она, или к худу? — Снизив тон, добавила: — Уж посмотрите, пожалуйста, во мне аж всё трясётся.
— К добру, — успокоил мужчина.
— А чё хоть пишут-то?
— Санечка роди́лся!
— Санечка, какой ещё Санечка?! — не унималась Галина.
— Вы распишитесь, а мне бежать надо.
С сомнением в голосе Лысова переспросила:
— Постой, чё-то тут не то...
— Как не то? — теряя терпение вспылил мужчина.
— А вот так, ты голос-то на меня не шибко повышай, я не из пужливых. Ты лучше проверь, чудак-человек, э́нто мне ли телеграмма-то, может, ты чё напутал на ночь глядя?
Он прочитал имя получателя и спросил:
— Лысова Галина Андреевна, не вы, что ли?!
— Как не я — я! — воскликнула она.
— Фу-у, — выдохнул из себя, — а я уж думал, ошибся. — Он протянул ручку, и поторопил: — Черкните скорей вот тут!
— Чича́с, не торопи, а то распишусь, да не там, — предупредила Галина, а потом поставила подпись. Работник телеграфа схватил бумагу и побежал, опасаясь, что Лысова ещё его задержит.
Вслед ему она прокричала:
— Так ты чё дёру-то дал, я тебя шанежками угостить хотела. Сёдня пекла.
— Нет, спасибо! — ответил он убегая.
— Дело твоё, — закрывая ворота, — моё дело предложить.
Вернувшись в дом, она внимательно прочла телеграмму: «Роди́лся Санечка Лев». Недоумённо она развела руки и глядя на кошку Муську, сказала: «Ничё не пойму, почему Санечка-то? В честь Шурки, что ли, мовó назвали?! Вот и всё, не велика ли для него честь? — Она заплакала от обиды, Муська прыгнула ей на колени и стала ласкаться. — Даже кошка и та понима́т, что мне обидно до чё. Дочек вырастила и хоть бы кто в честь меня назвал.
Она обтёрла слёзы и сказала Муське: «Ладно, реви не реви, а идти надо. Оставайся тут, а я пойду Таньку обрадую, поди ещё не спят. Да конечно не спят, ещё ведь не ночь».
Галина спешно сняла сатиновый халат и надела ситцевое платье, сверху накинув кофту, а потом прихватив телеграмму, рванула к старшей дочери. Подойдя к дому дочки, она обрадовалась: «На кухне свет горит — в самый раз пришла».
Она взлетела на третий этаж и стала стучать в дверь. Тёпка загавкала отчаянно. Татьяна Ширяева пробурчала:
— Кто это притащился к нам интересно?
— Как кто? — засмеялся Иван, — Тёща любимая! Тёпка её только так встречает.
— Опять случилось что-то... — испугалась Татьяна и подошла к двери и не спрашивая, сразу открыла. Галина, увидев Тёпку на руках у зятя, распорядилась:
— Ты убери э́нту собачонку с глаз моих, а то я за себя не ручаюсь, как бы сердце у меня не прихватило, потом ведь сами не рады будете.
Зять закрыл Тёпку в комнате. Тёща прошла в коридор, скинула с ног туфли и достав телеграмму, из кармана трикотажной кофты, потрясла ей.
— От Любки получила только что и сразу к вам, пока не уснули.
— Тише, мам, тише, проходи на кухню. Ребятишки уже спят.
Мать прошла на кухню, села на табуретку и протянула дочке телеграмму:
— На вот, читай сама.
— Родился Санечка Лев, — прочла Татьяна, а потом сказала мужу, — Ты слышал, у Любки нашей сын родился?
— Так отметить надо это дело! — предложил Иван улыбаясь.
— Ага, сейчас, — возразила мужу Татьяна, — ещё только на ночь глядя ты у меня не пил. Уж завтра пирог испеку, тогда. — Она немного помолчала и уточнила: — Но не обещаю.
Тёща взволнованно смотрела то на дочь, то на зятя и потом заявила:
— Попробуй пойми нашу Любку, то ли сама родила, то ли опять взяла подкидыша.
— Да, конечно, родила, мам, ты чего? — возразила Татьяна, — Стала бы она подкидыша Санечкой называть.
— Так вот э́нто-то мне и обидно до чё, — призналась мать, в глазах у неё появились слёзы, — в честь отца, ли чё ли, вашего, она его Санечкой-то назвала?
— А почему нет? Что он не достоин, чтобы в честь его внука назвали? С семнадцати лет на войну попал, да ранение получил. У него ордена и медаль за отвагу. Ты что-то не то говоришь, мам.
— Вот и всё, — не согласилась с дочкой мать, — я вас троих родила, и хоть бы кто в честь меня назвал...
— Может, Ирка родит да назовёт, нашла из-за чего переживать, тёща!
— Как же, дождёшься от ней... Родить-то может и родит, а вот назовёт в честь меня вряд ли. — Она поправила гребёнкой волосы и поставила в известность: — Так я вот чё пришла-то. Я же через неделю в отпуск иду, — Иван с Татьяной переглянулись, — решила я съездить к Любке. Хоть водиться ей с Санечкой подмогну.
— Ну ты даёшь, мам, — с обидой в голосе произнесла Татьяна, — я четверых родила, и ты не с кем толком не водилась.
— Так ты их как кошка таска́шь, трубы не перевязали, так ещё бы натаскала, а Любка единственного внучка еле-еле на свет произвела.
— Так кто её а бо́рт-то делать заставлял, я, что ли? — не сдержалась и напомнила Татьяна.
— А чё уж теперь об э́нтом вспоминать, сто ль лет прошло, — одёрнула дочь мать.
Татьяна попыталась открыть рот, но мать тут же прикрикнула на неё:
— И не спорь со мной! Печку щас топить не надо, а поросёнка, курей и кошку недолго накормить.
— А грядки поливать? — напомнила Татьяна.
— Ну так уж за одним придёте: накормите и грядки польёте.
— Так ты ж одна далеко никуда не ездила? — спросила Татьяна, надеясь, что мать передумает.
— Хоть раз-то в жизни съездить надо, а то я пятьдесят лет прожила и толком ничё не видала, — сказала тёща, а потом посмотрела в окно, — те́меть уже кака́, одной мне до дома не дойти. Придётся вам меня провожать, а то засиделась у вас дивно.
— Да я и один тебя провожу, — предложил зять.
— Ну уж нет, без Таньки с тобой я домой идти не осмелюсь. Вместе проводите, не каждый день Любка наша рожа́ет, ничё с вами не случится. Завтра же суббота, отоспитесь.
© 26.09.2021 Елена Халдина, фото автора
Запрещается без разрешения автора цитирование, копирование как всего текста, так и какого-либо фрагмента данного романа.
Все персонажи вымышлены, все совпадения случайны.
Продолжение тут ↓
Предыдущая глава 133 Мальчишка-то неплохой, но не из той семьи
Прочесть роман "Мать звезды", "Звёздочка", "Звёздочка, ещё не звезда"
Прочесть мой любимый рассказ Смятение чувств