Познакомились они давно, очень давно, еще тогда, когда он был Федей, а она Фросей. Она, как и положено всем женщинам, была активна, прозорлива и остра на язычок. Он, как настоящий мужчина, был сдержанным, немногословным, а порой и несколько грубоватым.
Когда они ссорились или ругались, она костерила его на чем свет стоит, а он молча терпел до последнего, потом срывался, говорил ей: «Сама такая», и уходил в другую комнату, эффективно борясь таким образом, по его глубокому убеждению, с супружеским произволом.
Она была примерной хозяйкой, хорошей стряпухой, образцовой женой, матерью, а затем и бабушкой.
Он был мастером на все руки, трудолюбивым выпивохой, заботливым мужем, отцом и, конечно же, дедушкой.
У нее всегда в заначке была десятка - другая, на полочке с пастельным бельем в шкафчике. У него – чекушка под ванной, где хранились слесарные инструменты.
Оба знали о заначках друг друга, но не раскрывались, дабы избежать хлопотных поисковых мероприятий, направленных на выявление новых потаенных мест.
Шло время, без особых потрясений приблизилась старость. Оба вышли на пенсию.
Её жизнь протекала гладко и размерено: семья, хозяйство, посиделки с соседкой за чаем и шоколадными конфетами.
Его - была полна приключений. Обязательно один раз в неделю, а то и чаще, к нему «приставали дворовые хулиганы и требовали выпить с ними стаканчик». А порой даже подъезжали милиционеры на «Бобике» и спрашивали:
- Дед, ты нас уважаешь?
И если он уважал, то должен был и с ними выпить, а если нет, то проследовать в отделение милиции за «неуважение к властям». По этой причине он и не мог пожаловаться участковому на хулиганов, - «ведь все они за одно» - сокрушался дед Федор, ища понимания у бабушки Фроси.
Она становилась мудрее и терпеливее. Все чаще «забывала» спросить у него сдачу, когда он возвращался из магазина. Она считала: «пусть покупает качественную чекушку в магазине, чем сомнительную и опасную жидкость у Зинки самогонщицы, что проживает за гастрономом».
Он становился хитрее и находчивее. Чем выше поднимались цены в магазине, тем ярче проявлялся его коммерческий талант. Видимо коммерческий талант у него был всегда, просто проявлять его не было необходимости. Теперь из магазина он приносил не только то, что она наказывала, но и баночки солений, варенья и компотов. Ей он говорил:
- Выхожу из магазина, глядь: садоводы соленьями торгуют, посмотрел – хорошие. Решил, Фрося, купить, ведь это в два раза дешевле, чем самим заготавливать.
- Федь, а что это крышки на банках прям как мои, которыми я осенью закатывала? - спросила бабушка Ефросинья.
- А ты что крышечный завод, что у тебя одной такие крышки? – возразил дед Федор вопросом.
Бабушка Фрося все понимала, но решила не нарушать привычного уклада. В итоге за зиму она скупила у деда Федора все, что заготавливала целую осень, а некоторые баночки и по два раза. К весне все запасы солений, варений и компотов были съедены, а другие розданы детям, внукам и соседям в качестве гостинцев. Шкафчики на полатях опустели.
Дед Федор пригорюнился, а может и опечалился. Все чаще он сидел в задумчивости на балконе, все реже возился с инструментами под ванной.
Вот тут-то прозорливость и подвела бабушку Ефросинью. Дело в том, что она, как и положено женщине, ходила по врачам и поликлиникам, покупала и прилежно принимала все лекарства, которые ей выписывали. Дед Федор, как и положено мужчине, к врачам не ходил, поликлинику избегал. Пока дед работал, бабушка была спокойна – медкомиссии, профосмотры не выявляли нарушений его здоровья. Даже к стоматологу он не ходил ни разу в жизни, потому как не кушал шоколадных конфет и не пил горячего чаю.
Бабушка Фрося забеспокоилась и поделилась своими переживаниями с соседкой Клавой из тридцать первой квартиры, когда они распивали чай, прикусывая шоколадные конфеты, вечером на кухне.
- Ты, Фрось, порасспроси его, может болит у него что, - участливо посоветовала бабушка Клава.
- Ой, не знаю. На здоровье он никогда не жаловался. Вон и зубы у него все целые, а ему уже семьдесят первый годок пошел, - причитала бабушка Фрося.
- Скажешь тоже. Зубы человека на сорок лет рассчитаны, его зубы почитай второй срок живут, - не моргнув глазом, выдала гипотезу за истину бабушка Клава.
Дед Федор в это время грустил на балконе и отрешенным взглядом бороздил окрестности. Казалось, он даже не слышал их разговора. Весь его вид говорил: «не до этого ему сейчас… ох, не до этого».
Проводив Клавку, бабка Фрося приступила к расспросам деда Федора:
- Федь, ты как себя чувствуешь? Может болит чего? Так ты скажи, чай не чужие мы.
- Да, чего-то зуб поддергивает, - неохотно признался дед.
- А, какой?
- Да поди ж, разбери… всю челюсть сводит и в глаз отдает, - мастерски изобразил страдания дед.
Такое глубокое знание симптомов кариеса, сразу же, еще в зародыше, погубили возможные сомнения в искренности деда.
- Так сходи ко врачу, делов-то! – с облегчением выдохнула бабушка Фрося.
- Ага, он начнет ковырять - будет больно, - ворчал дед.
- Так я дам тебе денег на анестезию, тем более, что само лечение бесплатно в районной стоматологии, - бабушка Фрося знала, о чем говорит, на этом деле она собаку съела. Ну не собаку, конечно, но шоколадные конфеты весом, равным большой собаки – точно съела, что не преминуло отразиться на здоровье её зубов.
- Ну, ладно, если ты заставляешь…, - нехотя согласился дед.
Так и порешили. На следующий день он вернулся из стоматологии выпивши.
- Федь, ты что? Выпил? – спросила бабушка Фрося.
- А, ты как думала? Я так напугался, - наивно, как ребенок, признался дедушка Федор.
- Так, ты что, выпивши у врача был? – с укором спросила бабушка.
- Нет. Я испугался, когда врач машинку включил. Я потом, после врача выпил.
«Ну ладно, зубная боль – это зубная боль, ее не перетерпишь – это не мозоль», - успокоила себя бабушка Фрося.
Через несколько дней дед сам запросился в поликлинику. А потом снова и снова. За весну, по подсчетам бабушки Фроси, он вылечил около 24 зубов.
Интенсивность проводимого лечения не могла не насторожить бабушку, тем более, что на ее расспросы дед Федор отвечал:
- Ты что, врач стоматолог что ли, чтобы тебе рассказывать? Может тебе еще и показать? – горячился он. Было видно, что и сам очень переживает.
«Поди мучают его, неискушенного, эти зубники, надо самой пойти – на месте во всем разобраться», - решила бабушка Фрося.
Когда в следующий раз, дед Федор запросился к стоматологу, она твердо заявила:
- Я с тобой пойду!
- Зачем, это?
- На обратном пути картошки купим, наша проросла вся и мягкая стала.
- Так ты дай денег, я сам куплю.
- Да? Что бы ты и там все соленья скупил? – не преминула съязвить бабушка Фрося.
Вздохнул дед и замолчал, побаивался он все же бабку. Однако, проходя мимо аптеки, что за углом большого желтого здания, дед неуверенно предложил:
- Пойдем сразу на рынок, вроде зуб уже и сам прошел.
- Это сейчас прошел, а вернемся домой, снова заболит. Что тогда делать будем? – резонно возразила бабушка.
Что поделать? Пошли дальше.
- А, карточки нет…- растеряно сказала медсестра в регистратуре дедушке Федору, испугано поглядывая на бабушку Ефросинью.
- Ну, на нет и суда нет! –воспрянул духом дед, - Да и зуб перестал болеть. Пошли на рынок, - опять с надеждой предложил он бабке.
- Потеряли? – придвинулась она к стойке регистратуры, - Разгильдяйство! И куда только государство смотрит? Выписывай новую! – приказала она регистраторше.
Узнав, что зубы надо лечить деду, врач не стал выставлять из кабинета бабушку. Все стоматологи знают, что дети и дедушки боятся их как слоны мышей. По этой причине всегда спокойнее, когда в кабинете присутствуют бабушки - и детям спокойнее, и дедушкам, и врачам.
Когда врач с любопытством рассматривал карту стоматологического больного – деда Федора, прозвучал укоризненный голос бабушки Ефросиньи:
- Федь, ты чего как девица по первой у гинеколога? Не знаешь, как в кресло садиться?
Врач оглянулся и увидел, как дед неуклюже пытается взгромоздится на стоматологическое кресло. При этом дед пристраивает ноги к подголовнику, а голову – на подножку, туда, где притаилась лампа в ожидании пациента. «Медсестра виновата, - подумал врач, испытав чувство жалости к деду, - не вернула кресло в исходное положение, после предыдущего больного».
Дождавшись, когда дед наконец разобрался с посадкой в кресло, врач взял зеркальце, крючок и направился к нему:
- Ну-с, проведем первичный осмотр. Где болит? – задал он риторический вопрос.
Осмотрев зубы деда Федора, задумчиво постукивая по зубам зеркальцем, и наслаждаясь ответным звуком китайской фарфоровой вазы династии Цзинь, он заключил:
- Зубы подростка и все на месте! Все 32, - уточнил он.
- Федь, а куда же ты всю весну ходил? Денег на анестезию у меня брал? – изумилась бабушка Ефросинья.
- Ой… - прикрыла рот ладошкой медсестра, пораженная догадкой.
Врач тоже был неглупым человеком. Собрав воедино: пустую карту стоматологического больного, акробатику на кресле, а главное присутствие бабушки, он понял, что дед - шельмец и в душе осудил его.
- Сверлите доктор! – вынесла приговор бабушка Фрося, - И без укола, - ужесточила она приговор деду, - анестезии ему теперь на все лето хватит.
Врач был строгих нравов и решил поддержать бабушку, подыграв ей. Он взял в руки бормашину, вплотную придвинулся к деду Федору и суровым тоном приказал:
- Откройте рот!
Дед Федор открыл рот, зажмурил глаза, руками ухватил подлокотники кресла так, что кисти рук побелели и замер в напряжении.
Но врач еще был и добрым человеком, да и мужская солидарность сыграла свою роль, он развернул бормашину сверлом наружу и тупым концом машины коснулся зубов деда. Вибрация пронзила все тело шельмеца, от кончиков зубов до кончиков пальцев ног. Он дернулся, выдохнул и обмяк.
- Все… отмучился дед, - сказал врач, считая наказание исполненным, он защищал его от возможной в будущем экзекуции.
Бабушка Фрося звучно приложила ладони к щекам и запричитала:
- Ох, Федя, Федя…
Медсестра шустро достала из шкафчика нашатырь, капнула его на ватку и поднесла к носу деда Федора. Тот пришел в себя и открыл глаза:
- Где я? – его взгляд описывал дугу по кабинету.
- В раю! – пришла в себя бабушка Фрося.
Возвращаясь с рынка бабушка Фрося все размышляла. «Не слишком ли сурово, я обошлась с Федей? Нет! Не сурово! Со здоровьем шутить нельзя! Шутки плохи в нашем возрасте со здоровьем!», - успокаивала она себя.
Волочивший авоську с картошкой дед Федор анализировал причины своего провала: «Не плохая все-таки была коммерческая схема! Сыровата маленько, а так - не плохая. Надо более тщательно разрабатывать такие схемы». Он и не думал зарывать свой талант в землю.
Злые языки утверждают, что по субботам дед Федор проводит семинары в беседке за гаражами для окрестных пенсионеров, где за умеренную плату, исключительно натуральным продуктом, раздает сомнительные советы, но к здоровью они не имеют никакого отношения.
Произведение опубликовано на моей странице на сайте "Проза.ру" https://proza.ru/2021/06/13/514