На этот раз я решил выложить в блог ещё одно своё исследование, которое было посвящено одному интересному мотиву - как оказалось, очень распространённому в литературах народов России. Статья называлась "Конфликт влюблённых и общества в литературе народов России первой половины ХХ века" и была написана специально для одной научной конференции в Башкирии, проводившейся в честь юбилея местного писателя-классика Мажита Гафури. Думаю, что не только башкирским учёным, но и всем читателям моего блога будет интересно узнать, почему национальные писатели начали отстаивать право на любовь и как это в итоге стало частью борьбы за светлое советское будущее. Ещё в этой статье идёт речь о том, как и зачем сравнивать литературы народов России. Есть разные мнения на этот счёт, но мне лично кажется, что сравнивать разные литературы стоит хотя бы для того, чтобы находить в них такие интересные истории и рассказывать о них другим людям)
Сравнительно-сопоставительное изучение литератур народов России должно способствовать всестороннему и глубокому пониманию культуры и истории нашей страны. Как справедливо заметил Я. Г. Сафиуллин [12, 157–158], в наши дни более востребовано сопоставление, чем сравнение национальных литератур. Сравнение литератур в советское время опиралось на представление о слиянии многих национальных литератур в одну «советскую многонациональную литературу». Сравнение предполагало единый путь развития для литератур всех народов, и разница между ними могла быть лишь в степени продвижения по этому пути. Сопоставление национальных литератур сегодня должно исходить из самобытности каждого народа и его литературы: требуется «воспроизводить разнообразие национальных литератур и в каждой из них находить индивидуальное в видении мира, созерцать их в собственной конкретности и красоте» [12, 157]. Но, конечно, если совершенно изолированно рассматривать каждую литературу, то она так и останется для нас «вещью в себе». Подлинное понимание другой культуры рождается в диалоге, в сопоставлении разных точек зрения на мир. К. К. Султанов, критикуя одномерный этнокультурный подход к изучению национальных литератур, предлагает формировать новую исследовательскую парадигму на основе «ключевой триады гуманитарного знания»: «идентичность», «художественная ценность», «межкультурный диалог» [14, 248]. Многонациональная культура России располагает к постижению многих самобытных национальных художественных миров при условии, что будут найдены их «точки соприкосновения». Очевидно, что такие точки имеются – это общий исторический путь народов России на протяжении последних веков, освоенное всеми народами наследие мировой литературы, наконец, универсалии художественного мышления. Сопоставительный анализ произведений разных национальных литератур помогает понять функционирование таких универсалий и их роль в реализации национальной идентичности каждой литературы [3, 66]. На наш взгляд, выявление художественных универсалий в литературах народов России может стать важным шагом на пути к постижению их своеобразия, а вместе с тем лучше высветит художественную ценность данных литератур и откроет новые перспективы для межкультурного диалога.
Искать перспективы для межкультурного диалога также можно с помощью сайтов из моей подборки "5 сайтов о культуре народов России"
В нашей статье мы хотели бы остановиться на одном поистине мировом мотиве, получившем развитие в литературе народов России начиная с рубежа XIX–ХХ веков – конфликте влюблённых и общества. Этот конфликт очень распространён в мировой литературе. Его воплощения мы встречаем в произведениях самых разных эпох, разной идейной и эстетической направленности – от древнегреческой пасторали «Дафнис и Хлоя» до романа-антиутопии Дж. Оруэлла «1984». Конфликт влюблённых и общества находится в семантической оппозиции традиционному мотиву свадьбы как удачного завершения повествуемой истории. Мотив свадьбы, когда герои на радость всем окружающим соединяют свои судьбы и живут дальше «долго и счастливо», подчёркивает единство устремлений героев и общества, личная судьба героев воплощает триумф общественных ценностей. Конфликт между влюблёнными и обществом, когда их чувство вступает в противоречие с общественными ценностями, означает незавершённость, дисгармоничность общественного порядка. На этом фоне ярко выступает личность, не подчинившаяся общему мнению. Таким образом, конфликт влюблённых и общества в литературе актуализирует гуманистическую проблематику, ставит перед читателем вопрос о соотношении человеческого блага и общественного порядка. Потенциал этого мотива, как показала практика, может быть реализован в любой литературной традиции. Рассмотрим же, как он проявил себя в литературе народов России первой половины ХХ века.
Исследуя литературу народов России, мы имеем дело с огромным объёмом материала, который, разумеется, невозможно охватить целиком в рамках одной статьи. Поэтому необходимо следовать определённому принципу выбора материала для конкретного исследования. В данной статье мы решили сосредоточиться на «вершинных» явлениях в литературе народов России первой половины ХХ века. Это произведения, которые получили наивысшую оценку литературоведов, стали классикой национальных литератур и тем самым были признаны репрезентативными, способными представлять свою национальную литературу в российском литературном пространстве. Отобранные нами произведения по времени создания относятся к периоду 1900–1930-х годов. Этот период в истории литературы народов России был невероятно продуктивным. Его можно назвать периодом творческого поиска и обновления национальных литератур. Этому способствовали эпохальные исторические события: революции 1905 и 1917 гг., подъём национально-политических движений, Первая мировая и гражданская война, первые политические шаги новой советской власти. В эти годы продолжается развитие идей просветительства в национальных культурах. Национальные просветители, среди которых было немало писателей, стремились «вписать родные этносы в единую цивилизационную канву» [7, 23]. Ориентируясь на достижения мировой культуры, они критически пересматривали собственные традиции, переносили на «родную почву» явления мировой (преимущественно западной) культуры.
А ещё просветители часто создавали письменности для своих языков. Об этом и других способах обрести национальную письменность читайте в моей статье "Как народы России обретали письменность: 4 основных пути"
В литературе этого времени заметны романтические черты, вызванные к жизни социокультурной ситуацией: внимание к индивидуализированной личности, находящейся в конфликте со своим окружением; романтизация «национального духа»; большая любовь авторов к фольклору и народным традициям. Начиная с 1920-х годов происходит усиление реалистических тенденций, в 1930-е – централизация литературной жизни в стране и выдвижение единых требований к творчеству советских писателей. Конец 1930-х годов можно считать завершением периода свободных поисков и открытий в литературе народов России. В качестве единого художественного метода утверждается социалистический реализм. Рассматривая далее функционирование конфликта влюблённых и общества в произведениях национальных писателей, мы установим историко-культурный контекст и особенности семантики данного конфликта в каждом произведении. Рассмотрев каждое произведение в контексте отдельной национальной литературы, мы попытаемся сделать выводы о функционировании конфликта влюблённых и общества в литературе народов России первой половины ХХ века, в том числе о месте этого конфликта в зарождающейся поэтике социалистического реализма.
Начнём с поэмы чувашского писателя Константина Иванова «Нарспи», написанной им в 1907 году и впервые опубликованной в 1908 году под видом фольклорного произведения в сборнике «Сказки и предания чуваш».
Поэма повествует о судьбе девушки Нарспи из чувашского селения Сильби. Нарспи – дочь зажиточного чуваша Михедера. Автор описывает её как первую красавицу на селе:
Кто Нарспи не подивится?
Угодит на всякий вкус <…> [9, 13].
Её избранником стал простой парень Сетнер, единственный сын у небогатой матери. Однако когда наступает время выдавать девушку замуж, отец договаривается о браке с богачом Тахтаманом из соседней деревни. Тахтаман богат, но стар и противен Нарспи:
«…Как мне, бедной, на чужбине
Жить с немилым, не любя?..» [9, 22].
Родители не слушают Нарспи и отдают её замуж за Тахтамана. Перед свадьбой Нарспи пытается бежать вместе с Сетнером, но их догоняют, и разозлившийся отец обрушивает свой гнев на Сетнера. Живя с нелюбимым мужем, Нарспи страдает и даже хочет лишить себя жизни, но потом решает убить Тахтамана. Отравив мужа, Нарспи убегает и встречается с Сетнером. Наступает короткий – длиной в один вечер – период идиллии: влюблённые приютились у матери Сетнера. Тут к ним приходят родители Нарспи. Они ругают неразумную дочь за то, что она предпочла бедняка Сетнера своему законному мужу. Нарспи обвиняет родителей в том, что они обрекли её на страдания, решив выдать замуж за нелюбимого человека. Её слова оскорбляют родителей, и они проклинают свою дочь. В ту же ночь в дом к родителям Нарспи пробираются разбойники и убивают их. Сетнер спешит им на помощь и тоже оказывается жертвой разбойников. Когда Нарспи узнаёт о смерти Сетнера, она совершает самоубийство. Её хоронят в лесу, за пределами кладбища – так обычай велит поступать с самоубийцами. Но жители деревни всё равно сохранили о ней добрую память.
Чувашский литературовед С. А. Александров подробно проанализировал поэму в работе «Поэтика Константина Иванова. Вопросы метода, жанра, стиля» [1]. Приведём далее некоторые его выводы, имеющие значение для нашего исследования. К. Иванов создавал своё произведение в период, когда чувашская культура стояла на пороге Новейшего времени. В XVIII–XIX веках она очень быстро обогатилась наследием европейской культуры. Тем самым образовалось две точки зрения на чувашскую действительность – традиционная фольклорно-мифологическая и новая, вобравшая в себя опыт европейского Ренессанса, Просвещения, романтизма и реализма. В поэме «Нарспи» эти два подхода к изображению чувашской жизни соединились. Не случайно Иванов написал поэму в стилистике чувашского фольклора и даже опубликовал её без указания своего авторства – так он добился слияния своего авторского голоса с голосом народа. В то же время содержание поэмы явно выходит за рамки фольклорной традиции, ведь её основной конфликт – это столкновение традиционного мировоззрения и нового индивидуалистического самосознания личности. Автор вводит во внешне традиционалистский текст новаторскую идею антропоцентризма:
Нет сильнее человека
В целом мире никого:
Он хозяин здесь от века,
Суши, воды – всё его [9, 10].
Но сила человека наталкивается на силу традиции, на незыблемость мифологического сознания. Родители Нарспи, выдающие её замуж по своему усмотрению, действуют в полном соответствии с традицией. А Нарспи, поставившая личное счастье выше традиции, совершает преступление перед издавна заведённым порядком. Трагедия Нарспи – это ответ природы на её своевольный поступок. И всё-таки поступок Нарспи не проходит бесследно для народа:
Нет Нарспи. Безмолвен, тесен
Темный гроб в сырой земле,
Но ее печальных песен
Не забыли на селе [9, 103].
Автор делает историю Нарспи новым чувашским преданием. Отказавшись от авторства и от собственного авторского голоса, рассказав о судьбе Нарспи на языке фольклора, К. Иванов подводит читателя к теме «вины народа» перед личностью [1, 184]. Признание индивидуализированной личности – новая черта чувашской культуры, которую утверждает в своей поэме К. Иванов.
Следующее произведение, которое мы рассмотрим – роман татарского писателя Галимджана Ибрагимова «Молодые сердца» (1912). Данный роман написан в традициях европейского сентиментализма и романтизма, причём наряду с европейской на творчество Г. Ибрагимова повлияла турецкая литература Нового времени, ранее усвоившая опыт западной, в особенности французской, литературы [4, 699]. Сам писатель был одним из крупнейших деятелей татарской культуры начала ХХ века и настаивал на равноценности западной и восточной культур.
В его романе повествуется о неудачно сложившейся любви двух молодых представителей татарского народа – сына деревенского муллы Зыи и дочери местного мирзы Марьям. Они, как и полагается романтическим героям, сильно отличаются от своего окружения. Зыя с детства проявил свою утончённую натуру, увлёкся музыкой. Но только эта его особенность совсем не радует отца, который хочет сделать сына достойным продолжателем династии, обладателем престижного титула в иерархии мусульманского духовенства. Марьям тоже не суждено было стать обычной деревенской девушкой. Её мать до того, как вышла за муж за мирзу и переехала в деревню, жила в городе. Она с детства воспитывает дочь как горожанку, не позволяет ей общаться с деревенскими сверстниками, хочет отдать её, согласно последней моде, в русскую школу. Герои романа с детства становятся друзьями: мать Марьям сочла, что только Зыя, столь непохожий на «грубых» деревенских мальчишек, может быть другом её дочери. Когда наступает их юность, общение прекращается – родители дают понять, что уже неприлично девушке так просто вести себя с чужим парнем. И в это самое время Зыя и Марьям вдруг понимают, что они влюблены друг в друга. Наступает пора тайных встреч, переписки, надежд на скорую свадьбу. Но обстоятельства не благоволят героям: Зыю забирают в армию, несмотря на его попытки избежать этой участи. Мать Марьям, руководствуясь собственными предпочтениями, находит мужа для дочери. Марьям несчастлива в браке. Однажды её мужа находят отравленным. Подозрение падает на Марьям, и суд приговаривает её к каторге. Зыя приезжает в отпуск. Ему не дано увидеться с возлюбленной, но у него остаётся вторая любовь – это музыка. Зыя поражает знакомых игрой на скрипке. Теперь он чувствует, как в нём «поёт душа всех татар» [8, 211]. Он хочет послужить своему народу, воодушевить его своей музыкой. Вдохновенная речь Зыи прерывается на полуслове – его сердце внезапно остановилось. Роман завершается сценой похорон, в которой друг Зыи – молодой поэт Карим – говорит о бессилии человека перед судьбой и приводит в пример Зыю, так и не успевшего воплотить в жизнь свои возвышенные устремления.
В романе Г. Ибрагимова конфликт влюблённых и общества функционирует как вариант сразу двух характерных для татарской литературы начала ХХ века конфликтов: конфликта «старого» с «новым» и конфликта героя со средой [6, 85–86]. История Зыи и Марьям рассказана не просто как история двух молодых людей, но как история всего татарского народа на рубеже веков. На протяжении романа мы наблюдаем, как герои, олицетворяющее «новое» в татарской культуре – стремление к творчеству, к образованию, желание служить на благо нации, сталкиваются с героями, представляющими «старое» – традиционные религиозные нормы, устоявшийся за века быт, отсутствие ярко выраженного национального самосознания. Трагедия Зыи и Марьям разворачивается как бы параллельно с трагедией татарского народа. Не случайно автор вводит в роман такого персонажа, как Салим – юношу, который когда-то ушёл из медресе и связался с «красными», а потом вернулся на родину и впал в апатию, не желая даже слышать слов «народ», «нация», «борьба». Когда молодые шакирды обсуждают судьбу татарской культуры, Салим говорит им: «…татары уже прожили своё; они дряхлы; сейчас они накануне естественной кончины» [8, 124]. В уста Салима автор вложил опасение, действительно волновавшее деятелей татарской культуры в то время: ещё за десять лет до романа Г. Ибрагимова другой выдающийся татарский писатель Гаяз Исхаки написал повесть с говорящим названием «Вырождение двести лет спустя», где предрёк татарам исчезновение в течение двух веков.
Подробнее об этом необычном произведении читайте в моей статье ""Татарская антиутопия" Гаяза Исхаки: почему он предрекал своему народу вымирание?"
Вот и героев романа «Молодые сердца» преследует рок, ведущий их к духовной и физической гибели. Роман проникнут апокалиптической атмосферой, кажется, что печальный исход всех событий предопределён свыше [2, 24]. Сами герои ощущают свою обречённость, они отказываются от борьбы с обстоятельствами, подводя неутешительный итог: «Всё кончено, никакой надежды!» [8, 150]. Светлая, но безнадёжная любовь Зыи и Марьям так же обречена, как и судьба Салима, обречён на гибель и музыкальный талант Зыи; в романе есть ещё ряд параллелей, так или иначе связанных с эсхатологическим мотивом «потерянного рая» (см. [2, 27]). В конечном итоге роман отразил сложное состояние татарской культуры в начале ХХ века, когда рождение нового сочеталось с предчувствием конца, ростки новой жизни легко могли быть задавлены грузом старых обычаев – будущее оставалось неясным. И отдельный человек, и целый народ казались подчинёнными неумолимой судьбе.
Повесть башкирского и татарского писателя Мажита Гафури «Черноликие» (1927) была написана под впечатлением от детских воспоминаний автора о том, как его сестру насильно разлучили с любимым человеком и выдали замуж, после чего она заболела и умерла [15, 406].
За событиями повести мы наблюдаем глазами подростка Гали – ученика деревенского медресе. Как-то раз односельчане застают его двоюродную сестру Галимэ вдвоём с парнем Закиром и решают, что молодые люди должны быть наказаны за грех прелюбодеяния. После разбирательства мулла приговаривает их к положенному наказанию: согласно обычаю, лица согрешивших измазали сажей и так провели их через всю деревню. С этого момента почти все односельчане, прежде души не чаявшие в Галимэ, отворачиваются от неё. Даже родной отец не готов простить дочь. Галимэ остаётся жить у дяди и тёти. Закир отправляется в город искать справедливости, но он так ничего и не добьётся. Тем временем Галимэ не может забыть случившееся и начинает сходить с ума. Во сне и наяву ей всё кажется, что мулла и односельчане до сих пор хотят схватить её и измазать лицо сажей. Вскоре отец прощает Галимэ, и она возвращается домой. Знахари и муллы пытаются исцелить Галимэ от неведомой болезни, но она ещё больше пугается, когда они начинают проводить свои обряды. Родители больше не надеются, что их дочь сможет вернуться к обычной жизни. Они привыкают к сумасшествию Галимэ. Галимэ продолжает бредить Закиром, представляет себе их свадьбу. Но когда Закир возвращается и видит, что стало с Галимэ, он даже не знает, как ему поступить, и покидает её. В конце повести мы узнаём, что Галимэ в очередной раз без присмотра ушла на речку и утонула. Рассказчик подводит такой итог этой истории: «…она одна из миллионов жертв старой жизни, но самая печальная жертва» [5, 236].
М. Гафури с первых своих произведений, написанных в 1900–1910-е годы, занял критическую позицию по отношению к башкирской действительности того времени. После Октябрьской революции он продолжил критически изображать дореволюционную жизнь с точки зрения человека нового, избавленного от прежних недостатков общества. Авторская интенция в повести «Черноликие» раскрывается в динамике образа повествователя – Гали. Трагические события, за которыми ему пришлось наблюдать, разрушают его привычную картину мира и подталкивают к формированию нового мировоззрения [15, 406]. Односельчане во главе с муллой – учителем Гали – вдруг становятся обидчиками Галимэ и, следовательно, врагами их семьи. Большая часть повествования отмечена печатью страдания и страха: душевное состояние Галимэ передаётся рассказчику, и он тоже начинает видеть в жителях деревни враждебно настроенных людей. Прежде дружелюбные односельчане вдруг открылись с неожиданной стороны – как люди завистливые, не примирившиеся с чужим счастьем. Настойчивость разозлённой толпы вынудила муллу применить самое строгое наказание из возможных [10, 163], а это уже оттолкнуло Гали и от ислама. В конце повести Гали, несмотря на неодобрение муллы, уезжает из деревни, чтобы учиться в городской школе. Этот момент становится символическим началом новой жизни – герой покидает старый, порочный мир. Как мы видим, конфликт влюблённых и общества в повести М. Гафури предстаёт в диахронической перспективе: этот конфликт, имевший место в дореволюционной действительности, оценивается рассказчиком с точки зрения пореволюционного времени и обозначается им как одно из проявлений старого, жестокого по отношению к человеку мира.
Завершает ряд рассматриваемых нами произведений повесть бурятского писателя Хоца Намсараева «Цыремпил» (1936).
Главный герой – бедняк Цыремпил – хочет жениться на девушке по имени Должид, но та уже просватана за придурковатого сына богача Бадмы. Родители Должид выбрали жениха, свадьба с которым могла бы улучшить их материальное положение. Влюблённые ни за что не хотят расставаться. Должид втайне от родителей уходит жить к Цыремпилу. Когда наступил день назначенной свадьбы, гости так и не дождались невесту. Цыремпила хотят наказать за то, что он «спутал пути-дороги» [11, 89] Должид. Когда улусный гулва (от русского слова «голова») уже готов был отвесить Цыремпилу положенные удары плетью, Цыремпил, вдохновлённый голосом Должид, отказывается от безмолвного подчинения и убивает гулву одним ударом по голове. После этого ему нельзя оставаться дома, иначе уже не удастся избежать наказания. Цыремпил пускается в дорогу. Во время странствий по Забайкалью он знакомится с русскими людьми, начинает учить русский язык. Странствия Цыремпила заканчиваются в городе Нерчинске. Там он поселяется у сапожника Фёдора Васильевича и его жены Матрёны Ивановны. Фёдор Васильевич, узнав причину бегства Цыремпила из родных мест, решает посвятить его в свою тайну. Оказывается, что он сослан в Забайкалье за участие в бунте рабочих на самоварном заводе в Туле. Но и в Сибири рабочие объединяются вокруг коммунистической идеи. Фёдор Васильевич приглашает Цыремпила присоединиться к борьбе против богачей, на что Цыремпил соглашается. Тем временем Должид тоже покинула родной край, не желая мириться с самодурством родителей. Благодаря помощи новых русских друзей в конце повести Цыремпил и Должид встречаются после долгой разлуки, и их радости нет предела.
Х. Намсараев – представитель первого поколения советских бурятских писателей, выходец из народной среды. В своих ранних рассказах о дореволюционной жизни он романтически изображал жизнь народа как взаимодействие двух миров – мира аратов-бедняков и мира богачей, нойонов и лам. Читатель должен был симпатизировать и сопереживать беднякам, а их классовые враги вызывали только праведную злость и усмешку. Эта тенденция творчества Х. Намсараева проявилась и в его первой повести «Цыремпил». Изображая конфликт влюблённых и общества, автор противопоставляет Цыремпила с его искренним чувством родителям Должид и богачу Бадме, жаждущим лишь богатства и славы. Бурятский литературовед А. Б. Соктоев, исследователь творчества Х. Намсараева, отмечал переходный характер творческого метода в «Цыремпиле»: в этой повести впервые в творчестве писателя появляется ярко выраженная тенденция к реалистическому изображению действительности [13, 150]. Романтический конфликт духовного и материального перерастает в реалистический конфликт бедных и богатых. В этой повести мы находим черты социалистического реализма, проявившиеся в стремлении автора изобразить действительность в её революционном развитии: встретившись с русским рабочим и узнав от него о классовой борьбе, Цыремпил по-новому осознаёт свой конфликт с улусным начальством. На глазах читателя происходит перекодирование конфликта влюблённых и общества в конфликт классовый. Борьба Цыремпила и Должид за свою любовь получает продолжение в борьбе Цыремпила с угнетателями рабочего класса (заметим, что и повесть «Цыремпил» получила продолжение в созданном на её основе историко-революционном романе «На утренней заре» (1950)). Х. Намсараев как бы говорит читателю: угнетатели не давали Цыремпилу и Должид обрести своё счастье, но эти молодые люди не побоялись воспротивиться несправедливости, встали на путь борьбы с угнетателями и пошли по нему до конца, до полной победы угнетённого класса.
Как видно на рассмотренном нами материале, конфликт влюблённых и общества является распространённым мотивом в литературе народов России первой половины ХХ века. Сходства в историко-культурном контексте и семантике позволяют нам говорить об этом мотиве как об общем элементе поэтики литератур народов России в данный период. В изображении конфликта влюблённых и общества отразилось состояние культур народов России в начале ХХ века. Это был важный культурно-исторический рубеж для всех народов России, время перехода от традиционного к модернизированному типу культуры. Конфликт влюблённых и общества в данном контексте выражает столкновение индивидуализированной личности и традиции. Драматичность ситуации в том, что вековые традиции народа вдруг оказываются враждебными по отношению к отдельной личности – наступает время пересмотра исторического опыта и обновления культуры. Герои, живущие вразрез с общественным мнением, воплощают новые черты национального характера, проявившиеся у народов России – инициативность, независимость, индивидуально-творческое начало. Таким образом, распространение конфликта влюблённых и общества в литературе народов России первой половины ХХ века обусловлено сходством национальных социокультурных процессов, отразившихся в творчестве писателей. Также нужно отметить зависимость семантики конфликта влюблённых и общества от исторического периода создания произведения – до или после Октябрьской революции. В дореволюционных произведениях данный конфликт является знаком настоящего, он отражает актуальное состояние национального бытия, переживающего внутренний кризис. В произведениях, написанных после революции, историческое время разделено на «старую» и «новую» жизнь, и конфликт влюблённых и общества функционирует как знак прошлого, символ «старой жизни». В соответствии с формирующимися нормами социалистического реализма писатели с помощью данного конфликта демонстрируют несовершенство «старой жизни», подразумевая при этом, что в советское время такой конфликт невозможен. Отсюда следует и дальнейшая семантическая трансформация: конфликт влюблённых и общества прочитывается как классовый конфликт, а борьба влюблённых за своё счастье приравнивается к революционной борьбе. В этом значении мотив становится частью историко-революционного нарратива.
Литература
1. Александров С. А. Поэтика Константина Иванова. Вопросы метода, жанра, стиля. – Чебоксары: Чувашское кн. изд-во, 1990. – 192 с.
2. Аминева В. Р. Динамика мотивационных структур в романе Г. Ибрагимова «Молодые сердца» // Учёные записки Казанского государственного университета. Серия: Гуманитарные науки. – 2008. – № 8. – С. 23–29.
3. Аминева В. Р. "Универсальное" и "уникальное" в сопоставительном исследовании национальных литератур // Проблемы сравнительного литературоведения и фольклористики Урало-Поволжья. – Чебоксары: Чувашский государственный институт гуманитарных наук, 2018. – С. 55–67.
4. Ганиева Р. К. Творчество Галимджана Ибрагимова в контексте западно-восточных литератур. К 125-летию Г. Ибрагимова // Түркологиялық жинақ. – Астана: Сарыарка, 2012. – С. 691–706.
5. Гафури М. Повести / Пер. с башкир. А. Борщаговского. – М.: Советский писатель, 1980. – 352 с.
6. Гилазов Т. Ш. Конфликт среды и героев в романе Г. Ибрагимова «Молодые сердца» // Вестник Пермского университета. Российская и зарубежная филология. – 2019. – № 4. – С. 84–91.
7. Зеткина И. А. Становление и развитие национального просветительства в Поволжье (вторая половина XIX – начало ХХ в.): автореф. дисс. .. д. культурологии. – Саранск, 2005. – 40 с.
8. Ибрагимов Г. Молодые сердца / Пер. с татар. Р. Фаткуллиной. – Казань: Татарское кн. изд-во, 1980. – 240 с.
9. Иванов К. В. Нарспи / Пер. с чуваш. Б. Иринина; под ред. А. Твардовского. – Чебоксары: Гос. изд-во Чувашской АССР, 1948. – 104 с.
10. Мубаракшин М. Ф. Новое прочтение повести «Черноликие» Маджита Гафури // Филология и культура. – 2013. – № 2. – С. 161–163.
11. Намсараев Х. Цыремпил / Пер. с бурят. Н. и Т. Очировых. – М.: Детская литература, 1989. – 143 с.
12. Сафиуллин Я. Г. Что такое национальная литература? Приглашение к дискуссии // Проблемы сравнительного литературоведения и фольклористики Урало-Поволжья. – Чебоксары: Чувашский государственный институт гуманитарных наук, 2018. – С. 132–159.
13. Соктоев А. Б. От романтизма к социалистическому реализму // Свет над Байкалом. – 1958. – № 4. – С. 138–154.
14. Султанов К. К. Национальная самобытность и художественная ценность: к вопросу о взаимодополняемости этнокультурного дискурса и аксиологического подхода // Studia Litterarum. – 2018. – № 2. – С. 230–251.
15. Хужахметов А. О. Некоторые художественные особенности повести М. Гафури «Черноликие» // Роль личности в историко-культурном пространстве (к 260-летию национального героя башкирского народа, поэта-импровизатора Салавата Юлаева). – Уфа: РИЦ БашГУ, 2014. – С. 405–408.
Вам было интересно? Ставьте лайк! Остались вопросы? Задайте их в комментариях! Хотите знать больше о культуре и литературе народов России - подписывайтесь на мой канал!