Является ли костюм произведением искусства? На этот вопрос, вызывающий, как правило, бурную полемику историков, искусствоведов, исследователей костюма и моды, вот уже пятнадцать лет дает утвердительный ответ первый в России Музей костюма. Он разместился в семи залах Северного полуциркульного флигеля Павловского дворца, расположенного на берегу реки Славянки в пригороде Санкт-Петербурга.
Текст: Татьяна Нагорских, фото: Александр Бурый
В 2008 году, когда Музей костюма открылся для посетителей, подобного учреждения еще не было в России. «Это не музей моды, а именно костюма, потому что в нашей коллекции нет такого количества экспонатов, чтобы полноценно проследить развитие моды, – говорит кандидат искусствоведения, хранитель фонда тканей и костюма Государственного музея-заповедника «Павловск» Наталья Михайловна Вершинина. – Но есть много вещей уникальных, памятных. В основном это подлинные вещи представителей российского императорского дома. Они достаточно точно датированы и распределены в хронологическом порядке».
Всего в коллекции музея около 160 предметов. Вроде бы не так много, ведь учету подлежат костюмы не целиком, а отдельно каждый предмет: юбка, лиф, мундир, штаны и даже каждая перчатка и туфля в паре. Однако «мал золотник, да дорог». В утонченных интерьерах Павловского дворца собраны уникальные вещи. Когда-то они принадлежали государыне Екатерине II, первым владельцам этих мест – императору Павлу I и его супруге Марии Федоровне, их детям – будущим российским самодержцам Александру I и Николаю I, а также тем, чья судьба так или иначе была связана с этой пленяющей неповторимым очарованием царской загородной резиденцией.
История великолепного дворцово-паркового ансамбля началась в 1777 году, когда Екатерина II подарила 362 десятины земли в 5 верстах к югу от Царского Села своему сыну Павлу и невестке Марии Федоровне. Поводом послужило рождение в их семье первенца – будущего царя Александра I. С того момента местность, получившая название «село Павловское», а позднее – «город Павловск», стала любимым местом летних «каникул» супружеской четы. Прославленные зодчие и художники – Чарльз Камерон, Винченцо Бренна, Джакомо Кваренги, Пьетро Гонзаго – каждый в свое время создавали гармоничный облик дворца и парка.
«ТОБОЙ БЫЛ ТАК УКРАШЕН СВЕТ!»
Павловск был любимым детищем сначала великой княгини, затем императрицы Марии Федоровны. С самого начала и до последних дней своей жизни она принимала деятельное участие в обустройстве дворцово-паркового ансамбля. Даже во время европейского Гран-тура, который великокняжеская чета совершила под именем графа и графини Северных, Мария Федоровна писала: «Свой домашний уголок, колоннада, храм в Павловском доставляют мне удовольствия более, нежели все красоты Италии». Так что совсем неслучайно многое в Музее костюма связано именно с ней.
Мария Федоровна всегда внимательно следила за модными тенденциями. Она, пожалуй, сильно удивилась бы, когда б узнала, что в России моду первой трети XIX века потомки прозвали «модой пушкинской поры», а не модой времени ее императорского величества, чей внешний вид служил примером для подданных. Кто-то может возразить, что в пушкинскую эпоху вдовствующая императрица была немолода. Однако «даже когда седьмой десяток лет жизни Марии Федоровны подходил к концу, она могла произвести более яркое впечатление, чем еще не достигшая тридцатилетия супруга ее сына, императора Николая I, Александра Федоровна», – говорит Наталья Михайловна.
Мария Федоровна застала правление четырех монархов: своей свекрови – Екатерины Великой, своего супруга – Павла I и двух своих сыновей – Александра и Николая Павловичей. За эти годы сменялись, конечно, и моды, которым она неуклонно следовала. Как тут не вспомнить строки из великого романа Александра Сергеевича: «…мелькают годы – // И с ними вслед одна другой // Мелькают ветреные моды // Разнообразной чередой».
Великий поэт довольно хорошо разбирался в нюансах не только модного, но и «старомодного» костюма, упоминая далее, что в XVIIIвеке «Ламуш и фижмы были в моде». «Ламуш», или «ля муш», то есть «мушка» – искусственная родинка из тафты, которую кокетливые дамы эпохи рококо приклеивали на лицо. Кто знает, быть может, и немецкая принцесса София-Мария-Доротея-Августа-Луиза Вюртембергская, прежде чем стать российской великой княгиней Марией Федоровной, на заре своей юности была неравнодушна к этому «авантажному изъяну» на лице. Свидетельств тому нет. Справедливости ради нужно сказать, что немецких принцесс отличали благонравие и скромность. А переход в статус великой княгини уже попросту не допускал применения столь фривольных орудий женского кокетства. Тем более что Мария Федоровна, по словам княгини Ливен, «любила свой сан и умела поддерживать свое достоинство».
Что же касается моды на платья с фижмами, то есть с каркасом из китового уса, который придавал пышную форму юбкам, то, как замечает Наталья Михайловна, «в соответствии с модой эпохи рококо Марии Федоровне довелось носить юбки на фижмах. По контрасту с плотно затянутым корсетом лифом они создавали эффект осиной талии». Подобные платья шили из шелковых тканей нежных оттенков, обильно украшали кружевом, лентами, бантами, искусственными цветами, ориентируясь на стиль французского двора времен Марии-Антуанетты и ее «министра моды» Розы Бертен. В Музее костюма представлено более скромное, но очень изысканное утреннее платье великой княгини 1784 года с подлинными фижмами, которые, как говорит Наталья Михайловна, «крайне редко встречаются в собраниях музеев и в частных коллекциях». Такие туалеты Мария Федоровна носила в пору своей молодости, самого расцвета красоты. О том, что она была хороша собой, свидетельствовали многие современники. Одним из самых убедительных будет, пожалуй, описание, данное ее знаменитой свекровью. Императрица Екатерина II так отзывалась о будущей невестке: «...она… стройна, как нимфа, цвет лица – смесь лилии и розы, прелестнейшая кожа в свете; высокий рост с соразмерною полнотою, и легкость поступи». А вот что писала о ней подруга детства баронесса Оберкирх: «…хороша как Божий день; …созданная для картины». Именно такой она предстает на многочисленных портретах 1770-х годов. В Музее костюма некоторые из них соседствуют с ее нарядами тех лет.
ПЛАТЬЯ ИМПЕРАТРИЦЫ
Всего сохранилось 15 костюмов, принадлежавших Марии Федоровне. 9 из них находятся в Павловске. Это довольно много, если вспомнить, что после ее знаменитых предшественниц осталось в лучшем случае по паре экземпляров. «Собранные вместе платья императрицы дают представление едва ли не обо всех типах костюма того времени – парадном, домашнем, вояжном, визитном, бальном, орденском, а также о смене модных стилей и направлений в период 1780–1820-х годов», – говорит хранитель. Эти наряды являют собой как бы генеральную линию всей музейной экспозиции.
Помимо утреннего платья с фижмами к XVIIIвеку относится также уникальный наряд великой княгини – платье начальницы ордена Святой Екатерины. Это единственный сохранившийся образец женской орденской одежды в отечественных музеях. Обладательницей высшей в Российской империи награды для дам, учрежденной Петром I в 1714 году, Мария Федоровна стала, еще будучи Софией-Доротеей Вюртембергской – во время свадебного сговора в Берлине, когда было объявлено, что ее мужем станет наследник русского престола.
Несмотря на свое специальное назначение, платье – яркий образец рафинированной моды эпохи рококо. Оно состоит из глубоко декольтированного лифа, юбки с широкими фижмами и невероятной окружности подола, более 4 метров, а также почти двухметрового шлейфа. Характерные для моды того времени кружевные рукава «а-ля пагода» были реконструированы в ходе реставрации.
Согласно орденскому статуту, платье пошито из серебряного глазета в сочетании с зеленым бархатом и золотой отделкой. К сожалению, до наших дней костюм дошел в неполном составе. Нет «епанчи зеленой бархатной с горностаями», «шляпы зеленой бархатной с полукружием алмазным», орденской ленты, банта с девизом «За любовь и Отечество», знака и звезды ордена. Для того чтобы дать посетителям представление о законченном виде наряда, сотрудники музея нашли изящный выход из ситуации. Недостающие предметы, за исключением мантии, кропотливо воссоздали студенты Российского института театрального искусства (ГИТИС), регулярно приезжающие в музей на занятия. «Такая реконструкция на пользу дела», – считает Наталья Михайловна.
Представление о характерных изменениях в дамской моде первых десятилетий XIX века дает темно-малиновое визитное платье императрицы. После победного окончания войны с Наполеоном в 1814 году началось всеобщее увлечение военной тематикой в разных видах декоративно-прикладного искусства. Исключением не стал и женский костюм. Как писал Александр Грибоедов в «Горе от ума»: «И в женах, дочерях – к мундиру та же страсть!» Платье Марии Федоровны, как и других модных дам, обзавелось подобием эполет на рукавах-«фонариках», с гусарского ментика на его лиф перешли бранденбуры – застежка из двойных петель и пуговиц, сделанных из шнура или позумента, длинные рукава расширились книзу, слегка прикрывая кисть, как на военном мундире. В этом наряде императрица «изволила присутствовать на смотре Польских войск в Варшаве в 1818 году», будучи в гостях у своего сына цесаревича Константина Павловича, наместника царства Польского в те годы.
ДРАГОЦЕННЫЕ МЕМОРИИ
По сути, именно Мария Федоровна положила начало коллекции Музея костюма в Павловске еще в далеком 1826 году. В это время по распоряжению вступившего на престол годом ранее императора Николая I проводилась ревизия и перераспределение мемориальных костюмов почивших августейших родственников. «Императрица отобрала часть из них для себя в качестве памятных, и некоторые предметы по ее указанию были отправлены на хранение в Гатчину и Павловск», – рассказывает хранитель музея.
Однако еще задолго до этого Мария Федоровна уже многие годы бережно хранила одежду обожаемого супруга-императора, убитого в результате заговора придворных 12 марта 1801 года. Более того, по словам Натальи Михайловны, «особенно дорогую для нее одежду покойного супруга, которая была на нем в последний день жизни, и его постель из Опочивальни в Михайловском замке Мария Федоровна всегда брала с собой при переезде из одной резиденции в другую». Из записок графини Эдлинг известно, что во время пребывания в Павловском дворце Мария Федоровна раскладывала эти вещи в соседней с ее кабинетом комнате, через которую, к ужасу графини, «постоянно проходили не только члены императорской семьи, но все придворные и обыватели дворца».
После еще одной трагической потери в жизни «матери династии», как часто именуют Марию Федоровну, родившую четырех сыновей и шесть дочерей, личный «мемориальный музей» императрицы пополнили предметы, «имевшие значение драгоценных реликвий для его хозяйки». Это были личные вещи ее первенца – императора Александра I, скоропостижно скончавшегося 19 ноября 1825 года в Таганроге. «В Павловске хранились как святыня вещи, ему принадлежавшие», – писал русский историк Михаил Семевский, упоминая, что в библиотеке дворца находился «стеклянный ларец, поставленный на аналое чернаго дерева. В нем сохраняется подвенечный кафтан Великаго Князя Александра Павловича… белаго глазета с серебряным шитьем по борту, по обшлагам рукавов и лацканам карманов».
В XIX веке в результате разнообразных перемещений мемориальных предметов между дворцами, а в ХХ веке – между музеями, постепенно складывалось уникальное собрание, ставшее основой Музея костюма в Павловске. Свадебный шлафрок Александра I, детские мундиры Александра и Николая Павловичей, уникальное «русское» придворное детское платье с почти трехметровым шлейфом 8-летней великой княжны Екатерины Павловны, редкое платье княгини Лович – морганатической жены наследника престола Константина Павловича, в разное время пополнили коллекцию. Сегодня в музее можно увидеть также наряды антагонисток в модных предпочтениях – императриц Марии Федоровны (Дагмар) и Александры Федоровны – супруг Александра III и Николая II. А еще – расписные веера, изящные туфельки, роскошные шляпы, кружевные зонтики и многое другое. Собрание музея продолжает расти, однако его история – это история не только приобретений, но и печальных утрат.
«ДАВНО ОПОЧИЛИ В МУЗЕЕ ТЕ ШЛЯПЫ И БАШМАЧКИ»
Во время Великой Отечественной войны Павловский дворец серьезно пострадал от пожара, устроенного при отступлении немецкими захватчиками, а 70 тысяч деревьев великолепного парка были вырублены ими под корень. До этих страшных событий сотрудникам музея удалось эвакуировать или спрятать в Павловске самые ценные экспонаты. «От дома того – ни щепки, // Та вырублена аллея, // Давно опочили в музее // Те шляпы и башмачки», – писала Анна Ахматова осенью 1940 года. В стихотворении поэт вспоминала свою юность, проведенную в этих местах, однако эти строки невольно всплывают в памяти, когда речь заходит о судьбе дворца-музея в Павловске. Спасти получилось не все… «К сожалению, был безвозвратно утрачен в годы войны костюм Екатерины II», – рассказывает хранитель. Утрата утреннего платья императрицы тем печальней, что это был один из редчайших повседневных нарядов государыни, доживших до ХХ века. На память о нем остались лишь фотографии начала прошлого столетия.
Большинство костюмов императрицы не пережило даже XIX век. Исключение составляют лишь наряды специального назначения. Это ее коронационное и венчальное платья, которые, согласно традиции, после церемоний были сразу же переданы в Оружейную палату, где и хранятся до сих пор. Настоящим чудом сотрудники Музея костюма в Павловске считают сохранение 48 предметов форменной одежды Екатерины II, из которых им удалось собрать 13 полных комплектов так называемых мундирных платьев государыни (см.: «Русский мир.ru» №4 за 2021 год, статья «Свидетели времени». – Прим. ред.). Это самая большая коллекция подобной одежды российских музеев.
«Мундирные платья императрицы, – поясняет Наталья Михайловна, – оставили благодаря появившейся в XIXвеке среди европейской и русской аристократии моде на коллекционирование оружия и обмундирования. Николай I, великие князья Константин и Михаил Павловичи после посещения ряда дворов европейских родственников стали создавать собственные Арсеналы, куда вошли и полковые платья Екатерины II». В настоящее время в экспозиции Музея костюма представлено одно из самых нарядных – платье по форме Морского флота. Оно сшито из белого и зеленого шелка и отделано шитьем золоченой канителью, мишурой, блестками и фигурными пластинками из золоченой фольги.
Остальные наряды императрицы, коих в соответствии с ее статусом было немало, в XIX веке постигла довольно печальная участь. Хотя изначально, как говорится, ничего не предвещало. После кончины Екатерины II в 1796 году император Александр I, которому, по замечанию хранителя музея, «она кофточки вязала, стихи сочиняла, колыбельные пела», трепетно храня память о любимой бабушке, распорядился «хранить в порядке и опрятности» ее гардероб, занимавший пять комнат Зимнего дворца.
Спустя тридцать лет, уже при втором внуке императрицы, Николае I, не имевшем сентиментальных воспоминаний о ней, «после проведенной дворцовыми служителями проверки… предметы гардероба Екатерины были признаны «ветхими» и «негодными к употреблению». Десятки пар шелковых туфель, парчовые корсеты, фижмы, расписные веера, зонты, булавки, другие предметы были уничтожены», – с печалью констатирует Наталья Михайловна.
Нужно отметить, что с Екатериной II и ее гардеробом так или иначе связано немало интересных историй утрат и – гораздо реже – находок. При проверке оставшегося после нее имущества был обнаружен уникальный предмет – Остромирово Евангелие – самая древняя русская рукописная книга. Памятнику древнерусской словесности на тот момент исполнилось 749 лет. Личный секретарь императрицы Яков Александрович Дружинин так вспоминал об этом событии: «При осмотре, произведенном мною, хранящегося в гардеробе покойной государыни Екатерины II платья, нашел я в прошлом 1805 г. сие Евангелие. Оно нигде в описи и в приходе не записано и потому неизвестно, давно ли и от кого туда зашло. Вероятно, поднесено было Ея Величеству и отдано для хранения в комнаты ее, а потом сдано в гардероб». С 1806 года и поныне Остромирово Евангелие хранится в специальном сейфе Российской национальной библиотеки в Санкт-Петербурге.
ЗАВЕСА ТАЙНЫ
Если бы платья могли говорить, сколько интересных исторических фактов они могли бы подтвердить, сколько мифов развеять. Но, увы… Они лишь молчаливые свидетели, надежно хранящие секреты. Лишь иногда, волею судеб, завеса тайны слегка приоткрывается. Как случилось с эффектным, асимметричного покроя придворным нарядом из гардероба Марии Федоровны. Платье из атласа цвета морской волны и бархата песочного цвета с завышенной линией талии и небольшим шлейфом сшито по французской моде последних лет XVIIIвека – периода Директории, завершившего Французскую революцию.
Как гласит опись, составленная в 1832 году (спустя четыре года после кончины императрицы), это то самое «Платье зеленое атласное, которое Ея Величество имела накануне кончины покойного Императора Павла Петровича 11 марта 1801 года». Именно в этом наряде «нежнейший и вернейший друг» Мария Федоровна во время воскресного ужина в Михайловском замке последний раз в жизни видела своего «дорогого и обожаемого князя». Так называли они друг друга в письмах того времени, когда, по выражению иностранных дипломатов, «в императорской семье царствовало согласие, которое никогда прежде не случалось замечать в столь высокой степени». В наши дни этот наряд занимает центральное место в экспозиции музея.
Секреты кроя отдельных костюмов помогают раскрыть зеркала, размещенные в выставочном пространстве. Встречающийся не столь часто экспозиционный прием дает возможность рассмотреть наряды со спины, где порой находятся самые интересные конструктивные особенности или декор. Как, к примеру, узкие и длинные откидные рукава на придворном «русском» платье Марии Федоровны, о наличии которых посетителю музея было бы сложно догадаться. Или милая деталь моды 20-х годов XIX века – изящный бант, закрывающий на спинке платья застежку широкого пояса.
В оформлении музея тоже есть своя загадка. Внимательный посетитель непременно обратит внимание на обилие васильков, встречающихся в экспозиции в том или ином виде. Это оммаж, с одной стороны, увлечению императрицы Марии Федоровны цветоводством, с другой – ее любви к этим скромным цветам, которые первая хозяйка Павловска ценила не менее, чем роскошные розы. Как-то раз серьезно заболевшему Ивану Андреевичу Крылову она прислала букет васильков вместе с приглашением поправить здоровье в Павловской резиденции. Известный баснописец в благодарность за внимание царственной особы написал басню «Василек», а букетик засушил и сохранил на память. Васильки можно увидеть даже на тарелках веджвудского сервиза, которым ежедневно пользовалась императрица и который ныне красуется в витрине Музея костюма.
Кстати, название «Музей костюма» совсем не означает, что здесь демонстрируется только одежда. Рядом с нарядными платьями и строгими мундирами размещены портреты или скульптурные изображения тех, кто их носил. В витринах выставлены предметы из стекла, фарфора или бронзы, на которых орнамент может перекликаться с рисунком или вышивкой на ткани нарядов. «Это сделано для того, – говорит Наталья Михайловна, – чтобы был виден общий стилистический язык для разных видов декоративно-прикладного искусства».
...Созданный гением портного костюм может быть таким же произведением искусства, как скульптура или картина. Только вместо мрамора и красок используются сложные сочетания многоцветных тканей, изысканных кружев, утонченных или, напротив, вызывающе роскошных вышивок, нередко наполненных особым символическим смыслом. Костюмы, хранящиеся в Музее костюма ГМЗ «Павловск», привлекают внимание посетителей не только благодаря сложнейшему крою и богатому декору, но также их мемориальной и художественной ценности.
