Начало восьмидесятых, язык не поворачивается сказать прошлого века. Мы молоды, здоровы, полны сил и надежд. Нас не волнует «надвигающаяся гибель мировой капиталистической системы», здоровье дорогого Леонида Ильича, хотя он подсдал последнее время и потерял чувство юмора. Раньше, анекдоты про Дорогого, были непременной частью любого застолья, нынче лишали рабочей визы за привезенный в СССР диск Пинк Флойд «Finel Cut».
Была там строчка в тексте одной из композиций «Брежнев взял Афганистан, Рейган взял Бейрут…» Таможня искала, найденное изымала, в кадрах объявляли о списании навечно и исключении из плавсостава пароходства. Брежнев помер, текст переписали. Стало можно.
Заходим в Лобиту, везем, как обычно, бомбы и пули. Анголане дерутся между собой за право своих вождей владеть и распоряжаться нефтью, алмазами, золотом, рыбой в море. Один отдался Москве, взял себе русскую жену (не знаем в каком звании, а может это любовь?), другой лег под Америку, но не имеет выхода к морю. Поэтому те, что за Америку, отымут у тех, кто за Москву, привезенное нами, как только оно отъедет от порта, и их будет не достать из крупнокалиберного пулемета кубинцев, охраняющих порт.
Ну а в остальном покой и благодать. Календарное зима, жарко, влажно. У причала знакомый силуэт – малышок, старая Тисса под Ангольским флагом. Гадаем, Маркс или Энгельс? Проходим мимо, это Маркс, Карл Маркс, одно из трех старых судов, переданное пароходством братьям – ангольцам по приказу Москвы. Есть еще старый Шенкурск, теперь он «Ленин», просто Ленин.
Анголане возят «дай вам Боже, что нам не гоже» в Мозамбик и Кению и пытаются организовать морские перевозки между своими портами. Ну и растят свои “морские кадры” на всех трех судах. Собственно, возят наши коллеги и растят кадры тоже. Капитан, Старпом, Второй штурман, Начальник рации, Стармех и Второй механик, – все пароходские, остальные – чернявая братия, после своей “Водобачковой Академии“. Но похвально стремление. (Про Академию еще напишу).
Стою с Воки-Токи на корме, разносим швартовы, готовимся. Проходим близко к Марксистам, из открытых иллюминаторов выглядывают белые, точнее красные рожи. Черных не видать. Вижу своего приятеля, Второго, коллегу, марксиста Антса, узнал, машет рукой. Из каюты гремит запрещенный дома Пинк Флойд. Кондиционеров на этих судах, с постройки, то есть отродясь, не было. Спят с “открытой форточкой”. Как выживают?
Пришли на вахте третьего, ему достаивать сутки до следующего утра. Жду грузополучателей за Манифестами. После этого я свободен, выгрузку начнут только завтра. Африканский обычай, день на раскачку. Бегу к артельному, взять с собой что ни будь. В гости с пустыми руками не ходят. Джентельменский набор: селедка, шпроты, вареная колбаса, сало, черный хлеб, ну и по мелочи.
Дождался, предал документы, переговорил о начале завтрашнего дня, доложился Старпому и помчал отмечать встречу. Увязался Третий механик, ну ладно, возьму с собой. Встретились на трапе обнялись, похлопали друг друга по плечам, по спине, зашли внутрь – пекло! Ребята, похоже, привыкли, в футболках, рубашках, как местные. Зашли в каюту, сели, по первой, за встречу и тоже первый вопрос сам выскочил:
- А где все ваши негры? Где команда?
- Нету негров, как ошвартовались, две недели назад, так все собрали мешки и дружно сбежали с парохода, поклялись мамой, в море больше ни ногой. Новых не шлют, решают, до сих пор. что делать. Готовит на камбузе Начальник рации, хоть похудеем немного.
- Что так?
И Антс, пересыпая свою речь междометиями, нелестными эпитетами и идиоматическими выражениями из русского языка (в эстонском таких нет) поведал историю, как 4 месяца катали ангольский экипаж, пытались чему ни будь научить, работали за них, ленивых и бестолковых. Некоторые уже начали понимать картушку компаса и запомнили, где бак, где корма. Но тут случись непогода, когда проходили мыс Доброй Надежды, ветерок баллов шесть, ну и волна, и зыбь в борт. Так себе погода, по большому, еще даже и не шторм.
Начало поддавать, брызги долетали до мостика, и «моряки» взбунтовались. Явилась делегация к капитану, из тех, кого еще не укачало, потребовала поворачивать к берегу, "мы все утонем". Объяснить, что Кейптаун прошли давно,что берег – это скалы, не удавалось. Если пароходом нельзя, везите нас на шлюпке. Никакие уговоры не помогали, пробовали пугать, если доберутся живыми до берега, там ЮАР, там вас посадят в тюрьму, как Ангольских шпионов.
Не прокатило, согласны были в тюрьму, чтоб только не поддавало и не качало, Капитан иди назад! Капитан привел на удачу последний довод - не могу я вас обратно в Кейптаун. Кейптаун у нас позади, а заднего хода нету! Ленитесь в машину спускаться, работать, вот задний ход и отказал. (Отказал он, действительно, правда месяцем ранее). А если начнем поворачивать – совсем перевернемся. Прокатило. Поверили. Согласились идти вперед, до первого порта. Бунт на время притушили.
Сутки штормовали, на следующие вроде попритихло, двинулись бодро на Северо-Запад. Еще через сутки вернулась погода. Белозубые повеселели, начали есть и пить и, так уж и быть, не возражали дойти до Анголы, а не до первого порта. На том и порешили. Рассосался бунт. Но по приходу свинтили все, даже не попрощавшись.
Помниться, у нас летал ангольский космонавт. (Или монгольский?) Интересно, он домой не просился на следующие сутки? Для любознательных сообщу, что простояли марксисты полтора месяца, ожидая новый экипаж. Дождались, продолжили работу, «за себя и за того парня».