В ноябре 1761 года угроза вторжения английской карательной экспедиции под командованием полковника Стивена заставила запросить мира индейское племя чероки. После соответствующих церемоний заключения мира возле острова Лонг-Айленд на реке Холстон, бывшие враги готовились разойтись по домам, когда к полковнику подошла делегация чероки и попросила дать им в попутчики одного офицера, чтобы тот сопровождал их в Верхние Города в качестве жеста доброй воли и мирных намерений англичан.
Стивен встал перед нелегким выбором, кого отправить в гости к чероки, когда появился нежданный доброволец, молодой и деятельный офицер Генри Тимберлейк. Он был настолько деятелен, что не пожелал отправиться в пешее путешествие вместе с индейцами, а предпочел отправиться вплавь по реке Холстон, которая является притоком реки Теннесси, на которой в свою очередь располагались Верхние города чероки. По его расчётам, да и просто из логических соображений, путешествие водой было всегда быстрее и короче пешего.
Легкая прогулка по реке, которую задумывал Тимберлейк, не задалась с самого начала.
28 ноября я отправился в путь. Вся моя компания состояла из сержанта, переводчика и слуги. Груз был небольшим - съестные припасы на десять дней и товары на общую сумму 10 фунтов, чтобы приобрести лошадей на обратную дорогу, тем не менее не успели мы отплыть, как выяснилось, что мы сильно перегружены, а наше каноэ маленькое и дурно устроено. Я сразу же приказал своему слуге присоединиться к индейцам и отдал ему свое ружье и боеприпасы, т.к. у нас в каноэ оставалось еще два ружья.
Несмотря на то, что груз каноэ стал на «200 фунтов легче», путникам все равно приходилось часто выбираться на берег и тащить каноэ на веревке через мелководье. Вечером они добрались до порожистого участка, где Тимберлейк проявил толику здравого смысла, он забрал из каноэ порох и соль, чтобы те не подмокли и спустился пешком вниз по реке на пару километров, а его путники «с радостью» предпочли рискнуть и сплавились вниз по течению.
На месте своего первого привала путники встретили 8 охотников чероки, которые сообщили:
если бы вода была высокой, мы могли бы добраться от этого места до страны чероки за шесть дней без всяких препятствий. Но так как вода была на удивление низкой из-за засухи прошедшего лета, мы столкнемся со многими трудностями и опасностями, не только из-за низкой воды, но и из-за северных индейцев, которые всегда охотились в этих местах в это время года.
Все это можно было бы узнать до того, как Тимберлейк принял решение идти водой, но теперь уже было поздно что-либо менять. Следующие 19 дней путешествия Тимберлейку со спутниками по 3-4 часа в течение недолгого, светового дня приходилось тащить каноэ через мелкие места, не имея возможности просушиться до самой ночи.
лед свисал с наших одежд, с того момента, как мы были вынуждены войти в воду в утром и до того, как не разобьем лагерь вечером.
Далее произошел случай, который Тимберлейк отнес разряду примечательных, который в самом деле относился к таковым, ибо речь шла о жизни и смерти.
Трое белых, два сломанных ствола и много жирных медведей
Вот таким вот образом мы продолжали продвигаться вперед без каких-либо примечательных происшествий до 6 декабря, когда мы стали ощущать нехватку провизии. Я взял ружье переводчика и сошел на берег,чтобы подстрелить индейку. Я прицелился в птицу и нажал на спусковой крючок,но выстрела не последовало, когда курок ударился об огниво, от него отлетела верхняя губка и стопорный винт.
После нескольких часов поиска, я не смог найти ни губку, ни винт, и соответственно ружье пришло в полную негодность. Маккормак был немало огорчен поломкой своего ружья, что действительно было очень прискорбно, т.к. у нас оставалось в наличии всего одно ружье. Однако, мы тогда не знали, что наше беспокойство совершенно бесполезно, потому что вскоре мы лишились и второго ружья.
Когда мы были в миле от того злополучного места, то увидели большого медведя, спускающегося к берегу реки. Сержант Самптер, хозяин второго ружья, взял свое оружие, чтобы выстрелить, но решил поменять неудобную позу, положил ружье на край каноэ, а сам поднялся на обе ноги, чтобы получить больше преимущества при выстреле.
Каноэ накренилось и ружье соскользнуло за борт. Оно было безвозвратно потеряно, так как вода в этом месте была очень глубокой и мы не могли достать до дна самым длинным шестом, который смогли вырубить. Теперь мы были в отчаянии, я даже подумал не лучше ли сразу утопиться, чем погибать мучительной смертью от голода.
У нас почти не оставалось провизии, мясо было подъедено до крошки, а муки оставалось несколько горстей, наши ружья были потеряны или сломаны, а сами мы находились в самом сердце лесной глуши в сезон, когда не было ни ягод, ни корней, во многих днях пути от любого людского жилья в местности, которую часто посещали северные индейцы, от которых мы имели больше причин ожидать скальпирования, чем помощи.
Мы сошли на берег, так как дальше идти вплавь было опасно, и в отчаянии стали разводить костер. Пока мы так работали, к нам с крутого холма спустились несколько крупных медведей. В любое другое время это было бы радостным зрелищем, но теперь только увеличило нашу печаль.
Медведи оказались на дистанции броска томагавка, если бы конечно у нас был томагавк и мы умели его метать, то непременно убили бы одного медведя. Короче говоря, они были такими смелыми, как если бы они знали о наших несчастьях.
Раздраженный их нахальством, я лихорадочно составил в уме несколько планов убийства, среди которых самым выполнимым была починка сломанного ружья, и я немедленно приступил к эксперименту. Отбив кремень по краям, чтобы он стал заподлицо с нижней губкой, я привязал его к курку кожаным ремешком. После 10 или 12 пробных щелчков, я добился результата, когда кремень мог выбить надежную искру, чтобы зажечь порох на затравочной полке, что стало для нас всех большой радостью.
Не успел я закончить, как медведи испугались и убежали, однако, починка ружья вселила в нас большую надежду. Было много шансов на то, что медведи вернуться, так и произошло, меньше чем через четверть часа показался большой медведь и подошел к нам, хотя и не так близко, как его убежавшие сородичи.
МакКормак схватил ружье и последовал за ним около четверти мили. Я остался ждать результата охоты и стянул с себя промокшие обувь и чулки Вдруг, я услышал выстрел и мое сердце забилось от радости, так как думал, что конечно же МакКормак предпринял все мыслимые меры предосторожности. Однако, сами судите о моем отчаянии, когда я босиком по колючкам и скалам, запыхавшись добрался до места то обнаружил, что он промахнулся, а все свои боеприпасы оставил в лагере. Поэтому он не мог больше продолжать охоту, пока я не принесу ему их из лагеря.
Я побежал обратно, принес порох и свинец и будучи не в силах больше двигаться, сел, а МакКормак продолжил погоню. Вскоре ко мне присоединился Самптер, который собирал дрова, и вскоре мы снова услышали выстрел МакКормака. Со всей возможной скоростью мы бросил на звук выстрела и испытали неописуемую радость, когда увидели тушу большого медведя, примерным весом около 400 фунтов.
Было уже поздно, и мы прислонили его на ночь к старому дереву, чтобы не сожрали другие звери. На следующее утро мои товарищи сняли с него шкуру, и, взяли столько мяса, сколько мы могли удобно унести. Лагерь мы покидали в гораздо лучшем настроении, чем накануне, когда его разбивали.
От себя
Удивительные люди, не узнав дороги, пускаться в путь и мужественно преодолевать препятствия. Что меня еще удивило, так это узкое мышление Тимберлейка о способе инициации основного заряда ружья с кремневым замком, у него в голове крутился только один вопрос, как высечь искру от удара кремня о стальное огниво? Ведь сам механизм замка работал исправно, т.е. взводил и спускал курок. В похожих ситуациях, когда замок был полностью неисправен, люди почти сразу соображали, что зажечь порох на затравочной полке можно открытым огнем.
Все таки, как извилисты мысли человека в трудной ситуации.