Дневники и записные книжки бойцов и командиров Красной Армии, попадая в руки следственных органов, нередко становились, по мнению следователей, наиболее ценными и убедительными доказательствами «контрреволюционности» их авторов.
За открыто высказанное возмущение по поводу необоснованного избиения офицерских кадров в декабре 1938 года был арестован комкор Максим Осипович Степанов, который в мае 1937 года возглавил Химическое управление РККА.
Комкор Степанов был обвинен в контрреволюционном вредительстве (в задержке ввода на вооружение новых образцов химзащиты) и ведении дневника, в котором он еще на заре советской власти начал делать записи «антисоветского содержания».
В обвинительном заключении об этом сказано следующее: «Произведенным расследованием по делу установлено: Степанов М.О., являясь резко-антисоветски настроенным, еще в мае месяце 1921 года писал в своем дневнике: «…Когда-то я спорил до упада, да и было спорить о чем – за дело рабочих и крестьян, а теперь, когда они попраны, то лицемерить слишком трудно. Кругом неравенство и если это нужно доказать, то можно привести тысячи примеров...»[1].
Военная коллегия 31 мая 1939 года приговорила Максима Осиповича Степанова к 20 годам исправительно-трудовых лагерей, с конфискацией имущества, лишением воинского звания и поражением в правах на 5 лет. Наказание он отбывал в лагерях, расположенных в Коми АССР, умер 25 сентября 1945 года в Интинском лагере.
В 1956 году М.О. Степанов посмертно реабилитирован.
Если полистать материалы другого дела, заведенного в 1944 году в отношении командующего Харьковским военным округом генерал-лейтенанта Степана Андриановича Калинина, то мы увидим, что его взгляды тоже существенно расходились с установками партии.
Калинина арестовали 13 июня 1944 года. В ходе произведенных обысков, в том числе в его бывшей квартире в г. Куйбышеве, нашли дневник генерала[2]. Прочитав его, сотрудники органов госбезопасности поняли, что выявили глубоко законспирировавшегося врага.
В своих дневниках, да и в разговорах с сослуживцами он не раз утверждал, что колхозы нерентабельны и производительность труда при коллективном хозяйстве гораздо ниже, чем у единоличников, что рабочие в СССР живут намного хуже, чем за границей[3].
Были в дневнике записи, свидетельствовавшие о недовольстве генерала действиями Верховного Главнокомандования, которое, по мнению Калинина, «не заботится о сохранении людских резервов и допускает в отдельных операциях большие потери». Печать же наша преуменьшает их и преувеличивает потери противника. В частности, С.А. Калинин считал, что потери СССР в войне с Германией составят не менее 20 миллионов человек. И он оказался прав!
Занимаясь с октября 1941 года формированием, обучением и отправкой на фронт новых частей и соединений из Сибири, а затем с Поволжья, генерал писал в дневнике о плачевных результатах ускоренного формирования «первоочередных» дивизий: «58-я сд на марше. Картина неутешительная. Кто подвязан верёвочкой, кто чем. Вместо вещевых мешков свои сумы. Вид отвратительный – словно толпа нищих».
Доверял Калинин бумаге и свои мысли, свидетельствовавшие о «недовольстве карательной политикой советского государства» в отношении высшего комсостава, что сделало его безынициативным и несамостоятельным. Записи об игнорировании генералом партийно-политической работы в войсках подкрепляла докладная записка члена военного совета округа генерал-майора П.И. Крайнева на имя начальника Главного политического управления Красной армии генерал-полковника А.С. Щербакова о критике С.А. Калининым системы политической учёбы красноармейцев…
С апреля 1945 года до сентября 1950 года генерал ни разу не был допрошен. Затем, когда о нем вспомнили, состоялось скоротечное правосудие.
На вопросы следствия, а затем и суда, Степан Андрианович отвечал обстоятельно, убежденный в своей правоте. Например, по поводу обвинения в пренебрежительном отношении к партийно-политической работе, он заявил:
- Я не был против комиссаров в армии, как не был против и политической подготовки бойцов. Но в 1942 году во время инспектирования 11-го запасного артиллерийского полка в Омске, увидев курсантов в поле за изучением истории ВКП(б), я действительно сказал, что не Марксом вам придется бить врага, а оружием.
Ну что тут возразишь? Карл Маркс действительно ничем не мог помочь на войне необученным бойцам, штудировавшим в ущерб боевой подготовке малопонятные высказывания основоположника научного коммунизма.
Точности и объективности оценок тех или иных событий, сделанных этим мудрым и вдумчивым человеком, поражаешься даже сегодня. Но в те годы – это была крамола.
В суде, состоявшемся лишь 25 октября 1951 года, генерал-лейтенант С.А. Калинин вину в антисоветской пропаганде не признал, считая, что его высказывания и дневниковые записи не носили антисоветской направленности.
Суд сохранил вмененную генералу контрреволюционную статью 58-10 УК РСФСР. Как и воинскую статью 193-17 п. «а» УК РСФСР (бездействие власти, а также халатное отношение к службе, повлекшие дезорганизацию подчиненных частей и иные тяжелые последствия). Хотя в судебном заседании вообще не исследовался вопрос – в чем конкретно выразилась вина командующего в произошедших на станции Красноармейская беспорядках[4].
Наказание С.А. Калинину определили максимальное – 25 лет исправительно-трудовых лагерей, с поражением в политических правах на 5 лет, с конфискацией имущества и лишением государственных наград.
Реабилитация генерала проходила непросто. Определением Военной коллегии от 28 июля 1953 года ему снизили наказание до фактически отбытого. Но тут выяснилось, что в марте того же года Калинина по приговору лагерного суда МВД осудили еще 10 лет лагерей. Причем по той же статье 58-10 УК РСФСР. Вот лишь одно из его высказываний, зафиксированное в материалах дела: «У меня создалось впечатление, что очень много людей осуждено ни за что... Лучший народ загнали в лагеря».
Полная реабилитация состоялась лишь 2 ноября 1956 года, когда Пленум Верховного Суда страны отменил все ранее состоявшиеся судебные решения (в том числе и свое собственное) и прекратил дело в отношении генерала С.А. Калинина за отсутствием в его действиях состава преступления…
На войне дневники вели не только на привалах и в перерывах между боями, но даже в плену. Один из таких примеров – дневник бывшего командующего 12-й армией генерал-майора Павла Григорьевича Понеделина. Он был изъят сотрудниками "Смерша" и фигурировал в следственном деле в качестве основного доказательства.
Понеделин расстрелян 25 августа 1950 года по приговору Военной коллегии за то, что «находясь в лагере военнопленных вел дневник, в котором возводил клевету на главу Советского правительства, подвергал антисоветской критике политику Советской власти в отношении коллективизации сельского хозяйства...»[5]. Были занесены в дневник и критические высказывания генерала по поводу массовых репрессий 1937-1938 годов, зафиксированы следствием «пораженческие настроения» и др. Но главное там был изложен «резкий выпад против товарища И. В. Сталина...".
Дневник фигурировал и в деле капитана А.И. Солженицына, о чем автор уже писал в очерке "История литературы в материалах судебных дел" (можно прочесть ЗДЕСЬ).
В послевоенные годы дневники вели многие офицеры.
15 марта 1950 года по приговору военного трибунала был осужден офицер-фронтовик - начальник 3-го отделения войсковой части 10750 инженер-подполковник Павел Иванович Горшков. Суд признал его виновным по статье 58-10 ч. 1 УК РСФСР в проведении после войны антисоветской агитации среди сослуживцев, а также в том, что он «в 1929-1948 годах в своих дневниках производил записи антисоветского содержания и хранил эти дневники до дня ареста».
Горшков был приговорен к 10 годам лагерей.
По протесту Генерального прокурора СССР Пленум Верховного Суда СССР 8 июня 1960 года отменил все состоявшиеся судебные решения и прекратил это дело.
В следственном деле Героя Советского Союза генерал-лейтенанта танковых войск Матвея Кузьмича Шапошникова в качестве основного доказательства также фигурировали его дневниковые записи.
Это тот самый генерал, который заявил в 1962 году в Новочеркасске: «Не вижу перед собой такого противника, которого следовало бы атаковать нашими танками».
А позже в своих воззваниях, письмах и дневниках Шапошников призывал соотечественников разобраться «в существе политического режима, в условиях которого мы живем". Он писал: «Партия превращена в машину, которой управляет плохой шофер, часто спьяну нарушающий правила уличного движения. Давно пора у этого шофера отобрать права и таким образом предотвратить катастрофу...».
Заведенное по этим основаниям дело было прекращено в декабре 1967 года по нереабилитирующим основаниям. А в декабре 1988 года состоялась полная реабилитация опального генерала. В постановлении о преращении дела за отсутствием состава преступления, в частности говорилось, что в изъятых у М.К. Шапошникова 20 записных книжках и блокнотах, исписанных мелким убористым почерком, были изложены его политические взгляды, которые «проникнуты заботой и желанием возродить в стране дозволенными средствами и способами утраченные на том этапе ленинские демократические принципы партийного и государственного руководства страной…»... (об этом деле можно прочесть ЗДЕСЬ).
[1]Цит. по: Черушев Н.С. Удар по своим: Красная Армия: 1938-1941 гг. Вече 2003. С. 264-265.
[2] Дневник С.А. Калинина хранится в Центральном архиве ФСБ России в качестве приложения к уголовному делу.
[3] Здесь и далее - Архив Военной коллегии. Судебное производство № 0041/52 по делу С.А. Калинина.
[4] Бойцы из маршевых подразделений взбунтовались после гибели нескольких человек от мины, которой кололи дрова для костра. Пьяные красноармейцы стали врываться в дома местных жителей, грабить и избивать офицеров и работников милиции.
[5] Наряд военной коллегии № 0056/50. Оп. 34. Д. 56. с. 132-133.