Кто бы мог подумать, что будет так больно? Она направилась к двери шкафа и уже положила было руку

Баба, яростно моргая. Должно быть волосок из шерсти Чуда-Юда попал ей в глаз. Неожиданно она больше не могла выносить ни минуты этого разговора. “Врет, не врет. Женат, не женат. Разве все это имеет хоть какое-то значение?” — Но, Баба, ты только говорила…, — лицо Алексея выражало замешательство. — Делайте что хотите, — сказала Баба, вставая со стола, — я собираюсь пройтись. Нужно проветрить голову. Именно тогда, когда у нее появились безумные мысли, что она может быть не будет одинока до конца своей жизни… теперь она ощущала себя еще более одинокой, чем когда-либо. на расшатанную задвижку, но потом с пронзающей болью вспомнила, что Иноземье больше не является ее убежищем. Ей понадобился весь ее самоконтроль, чтобы не начать биться головой об дверь. И неоднократно. Вместо этого она схватила ботинки, найдя их там, где они приземлились, когда она швырнула их, подхватила мотошлем и захлопнула за собой дверь. Минуту спустя, раздался рев отъезжающего мотоцикла, проникающий через окно Эйрстрима, который до сих пор вибрировал из-за ее яростного ухода. Все трое Всадников безмолвно таращились ей в след. Через какое-то время Михаил спросил у Чуда-Юда: — Что, черт возьми, это было? Драконопес издал кашляющий смешок и, улегшись, положил большую белую голову на лапы. — Думаю, наша Баба наконец-то влюбилась. — А-а, — сказал Грегори. Мгновение поразмышляв, он добавил: — Не думаю, что все идет как надо. Чудо-Юдо закатил глаза. — Это, друг мой, еще очень слабо сказано, — минуту спустя он слегка оживился и добавил: — Хотя в этой ситуации есть и плюсы, я вполне уверен, что, в конце концов, кого-нибудь съем. *** — Я нашла тебя, блуждающую на этой земле, когда ты проскользнула через дверь, пребывая в ступоре после приема наркотиков, — с отвращением сказала Майя Мелиссе, как только они оказались по ту сторону прохода, подальше от надоедливых шерифов и чересчур заботливых начальников. — Ты была сломлена, и я приняла тебя. Я дала тебе новое дитя, взамен тому, что ты потеряла. Кормила и заботилась о тебе. Все чего я просила взамен, это местоположение прохода и немного неважной информации о месте, из которого ты пришла, и людях, которые там живут. И теперь еще одна мелочь — обвинить твоего мужа, человека, которого ты уже предала миллионом разных способов. И чего ты теперь ноешь? Мелисса плакала, и ярко-красный цвет самой большой луны отражался в ее слезах, похожих на кровь. — Я сделала то, что ты просила, — сказала она так тихо, что, ее слова лишь слегка потревожили эфир. — Но я не знала, что это будет так тяжело, увидеть его снова. Увидеть его лицо, когда я сказала, что он убил нашего ребенка. Она зарыдала еще сильней, заставляя пальцы Майи непроизвольно сжиматься. Она не может пока свернуть шею этой глупой курице, она ведь может еще понадобиться. И не то чтобы эта рыжеволосая женщина не сыграла превосходно свою роль. Но все эти слезы-сопли сводят ее с ума. Люди. Да еще и в такое неудачное время. — Я не могу вернуться туда снова. Я не могу. Не могу. Мелисса впивалась длинными ногтями в ладони пока не потекла кровь, била себя по лицу, дергала себя за длинные рыжие волосы, плакала, кричала, смеялась, и все это одновременно. Майя вздохнула и дала ей пощечину. Рыдания Мелиссы только усилились. Майя снова вздохнула. — Ну что ж, тогда будем считать, что это конец, — сказала она с безысходностью. — Чертовы Людишки. Ты явно слишком нестабильна, чтобы полагаться на тебя. Похоже, время моего маленького плана истекло, — она и так уже пришла к этому заключению. — Но напоследок нужен еще один ребенок. И у меня как раз есть прекрасный вариант на примете. Мелисса, спрятав лицо в руках, раскачивалась взад-вперед, пока серебристый смех Майи наполнял мрачное небо Иноземья.