Никто нас в церкви не венчал,
А вся душа горит в огне.
Зачем, казак, ты в степь умчал
На вороном своём коне?
Знамо дело – зачем?
Бежал быстрее лани от этой дикой красоты!
Спастись от нее нельзя, поддаться – значит пропасть!
Казачка - страшное дело, самая красивая женщина, от нее надо бежать, покуда она на тебя не взглянула.
Если взглянула, пиши пропало...
Видел я эти глаза на хуторе Пролетарка в отрочестве, эти загорелые лодыжки, эти зубы, которыми она, улыбаясь, разгрызает пополам. А еще при этом семечки лузгает. Вечера на хуторе, ни дать, ни взять. Погибель полная и неотвратимая!
И еще при этом незабываемое гэканье и тюканье: нэсэ Галю воду! Поляниця!
Ах, судьба моя, судьба, ах, судьба,
Ах, судьба моя, скажи, почему,
Ах, судьба моя, разлука-судьба,
Я ответ никак найти не могу?
А Лев Толстой в «Казаках» нашел, кажется, ответ на этот извечный вопрос: «А я только одного и желаю: … желаю жениться на простой казачке и не смею этого потому, что это было бы верх счастия, которого я недостоин».
О, наивный Оленин, о оленьи мозги! Разве можно жить со стихией, грозовой тучей, громом и молнией, который тебя испепеляет?
Да еще лузгает при этом семечки. А с нее все, как с гуся вода!
Вот его избранница:
В то время как он выходил, Марьяна, как была, в одной розовой рубахе, но уже до самых глаз повязанная белым платком, неожиданно шмыгнула мимо его из сеней. Быстро постукивая по сходцам босыми ногами, она сбежала с крыльца, приостановилась, порывисто оглянулась смеющимися глазами на молодого человека и скрылась за углом хаты.
Твердая, молодая походка, дикий взгляд блестящих глаз из-под белого платка и стройность сильного сложения красавицы еще сильнее поразили теперь Оленина.
Да что там Оленин. Любой от этой раны не излечится до конца своих дней.
До революции, как известно, казачки гордились своим происхождением – «не боли болячка – я казачка». Они избегали браков с людьми не из своего сословия, и с чужестранцами были неприветливы. Вот и Оленин, в конце концов, оказался не люб. А тот, что люб, Лукашка, ускакал на вороном своем коне, в край, из которого нет возврата.
Говорят, что казаки упорно берегли свое племенное лицо, как девица невинность. Самонравной казачке было чуждо чувство подражания в поведении, поступках и одежде. Она всегда подчеркнуто проявляла свою принадлежность к казачьему роду и в одежде, и в разговоре, и гордилась этим.
Но все переменилось после революции. Казаки начали активно скрещиваться с цыганами, хохлами, евреями, греками и всеми, кто под руку попадался. В результате получилась гремучая смесь и страшная красота.
И вот уже жгучая красотка Аксинья из «Тихого Дона» мечется между мужем Степаном, Гришкой, а потом еще и барином Евгением:
Падко бабье сердце на жалость, на ласку. Отягощенная отчаянием Аксинья, не помня себя, отдалась ему со всей бурной, давно забытой страстностью. А когда схлынула небывало опустошительная, помрачающая волна бесстыдного наслаждения, она очнулась, резко вскрикнула, теряя разум, выбежала полуголая, в одной рубахе, на крыльцо. Следом за ней, бросив дверь открытой, торопливо вышел Евгений.
Бесстыдная, опустошающая, умопомрачительная!
Ох, да что там гутарить! Я застал этот пылающий пожар женской красоты уже затухающим, но и этого было достаточно, чтобы помереть только от взгляда на эту медузу-горгону, казачью прелесть. Спастись от этого взгляда ни у кого не получалась. И что делать? Тоже не ясно. Ведь когда ты люб казачке, она ни за что тебе не даст об этом знать. Да еще и подтрунивать будет над твоим чувством, лузгая семечки, и приговаривая свое знаменитое:
- Тю!
А про себя думает, змея подколодная:
Зачем всех в мире лучше ты,
Как солнца свет, когда темно…
Наглая, злая, красивая зараза! Такая, как Лушка из «Поднятой целины»:
Давыдов хотел было закрыть дверь в свою комнату, но увидел Лушку. Она сидела на лавке, по-мужски широко расставив ноги, туго обтянув юбкой круглые колени, покусывала подсолнечные семечки и безмятежно улыбалась.
- Семечек хочешь, председатель? - спросила она смеющимся низким голосом. Тонкие брови ее слегка шевелились, глаза смотрели с открытой лукавинкой.
- Ты почему не на прополке?
- Сейчас пойду, видишь - одетая во все будничное. Зашла сказать тебе… Приходи сегодня, как стемнеет, на выгон. Буду ждать тебя возле гумна Леоновых. Знаешь, где оно?
- Знаю…
Дикая красота казачки покорила весь мир. Вспомним известную песенку Адриано Челентано:
Мне видится дочь казачьего атамана
В этих сапожках и в той чёрной папахе...
Ай-ай-ай...
Ай-ай-ай...
Ай-ай-ай...
Любой, тебя увидев, стоит ошарашен;
И каждый парень чувствует себя калмыком.
Ай-ай-ай...
Ай-ай-ай...
Ай-ай-ай...
Все оборачиваются,
Увидев, как ты идёшь мимо.
И им больше не холодно.
И они, застыв, смотрят на тебя.
Ты высокая, светловолосая и просто потрясающая
В этих сапожках и в той чёрной папахе...
Ах, судьба, моя судьба...