Утром погода не стала лучше, наоборот. Поднялся ветер, который сорвал с деревьев большую часть листвы, расшвыряв их по лужам, тротуарам и лобовым стёклам машин. Проснувшись, Арина вдруг обнаружила себя в другом мире: сером, мрачном, холодном…
И этот мир ей не нравился.
Она снова подумала о первобытных пещерах, но тут же отогнала от себя эти мысли. От них становилось неуютно. Хотелось завернуться в плед, закрыть глаза и
спрятаться от всего мира
пролежать так весь день, не думая ни о чем.
Голова просто раскалывалась, глаза резало даже от приглушённого серого света пасмурного дня. Она не помнила, как плакала во сне, но догадывалась, что такое вполне могло быть.
Арина нехотя вылезла из-под тёплого одеяла и натянула на себя футболку с джинсами, потом собрала волос в пучок, но воткнуть в него шпильки, чтобы зафиксировать, не успела. Её остановил голос Данила.
— Ничего не забыла?
Она недовольно поморщилась, но промолчала. Опустила руку, разжала пальцы, и шпильки с негромким металлическим стуком упали на пол. Одна, потом вторая… третья.
Данил подошёл к Арине, распустил волос и начал осторожно расчёсывать спутанные пряди, начиная от кончиков и постепенно продвигаясь к затылку. Арина хотела возразить, но вдруг поняла, что ей все равно. К тому же смысла в том, чтобы спорить с ним, не было. Данил всегда и все делал по-своему — качество, которое Катя так ненавидела в собственной дочери.
хоть раз в жизни ты можешь сделать то, что я тебе говорю?
Да, Данил всегда и все делал по-своему, но только не по отношению к Арине, никогда раньше она не задумывалась над этим.
Сейчас эта мысль мелькнула в сознании и исчезла, как тень преследователя… безжалостного маньяка, жертвами которого становились рыжеволосые девушки. Или тень хищника… на стене пещеры.
Арина подумала о маме, но на этот раз как-то вяло, без эмоций. Разве она не знала, что рано или поздно это случится?
Я тебя ненавижу…
Я хотела избавиться от тебя…
Может быть, это к лучшему? — подумала Арина, — по крайне мере, теперь я точно знаю, как она ко мне относится.
— У тебя очень красивый волос, — сказал Данил.
Его тревожило апатичное состоянии девушки, её нездоровая бледность и тёмные круги под глазами. Её слёзы ночью. Он не хотел оставлять её одну в такой непростой период, но выбора просто не было. Данил знал, что ему придётся сделать это. Придётся — он ненавидел это слово, особенно сейчас.
— Наверное, тебе часто говорили об этом?
Арина равнодушно пожала плечами.
— Наверное.
— Но за ним нужно ухаживать. Как минимум расчёсывать по утрам.
— Надо.
— Тебе все равно, — сказал он, водя расчёской от затылка до кончиков её темно-рыжих волос, осторожно чтобы не причинить боли, — Арина, у тебя талант не замечать очевидных вещей. Так проще, да? Это все из-за… неё? Из-за мамы?
Арина напрягалась.
— Что ты хочешь этим сказать?
— Боишься снова разочароваться? Боишься снова почувствовать себя беспомощной одиннадцатилетней девочкой?
— Я… я не думала об этом.
— Ты постоянно об этом думаешь.
Она прекрасно понимала, на что намекал Данил: шестой класс, любимые джинсы, которые Арина не разрешила надеть Маргарите, и месть обиженной сестры…
Не буду об этом сейчас думать…
И это был лишь один из эпизодов.
Маргарита, которая уже в одиннадцать лет знала, что любой поступок сойдёт ей с рук, потому что она была самой-самой, решила показать сестре, что бывает с теми, кто осмеливается ей перечить. Она взяла джинсы Арины и порезала их. Самым… неприятным — но вполне ожидаемым, — во всем этом стало то, что мама снова поддержала Маргариту.
— Мне эти джинсы никогда не нравились, — сказала она, и Арине не оставалось ничего другого, кроме как расплакаться. Никогда ещё она не чувствовала себя такой несчастной и беспомощной.
Я убегу из дома, — думала она, — я убегу из дома. Я больше не могу…
Через два года Катя точно так же отозвалась о погибшей подруге Арины: она мне никогда не нравилась.
Джинсы… подруга… какая разница?
А ещё Кате не нравились фильмы, которые смотрела Арина, книги, которые она читала, музыку, которую слушала… Зато ей нравился английский язык, и Арина вынуждена была ходить на дополнительные занятия два раза в неделю.
Данил развернул девушку лицом к себе и обнял. Он и раньше часто делал это, успокаивая после очередной ссоры с мамой, но на этот раз в его объятьях было что-то новое… или раньше она просто не обращала на это внимания?
— Арина, сегодня я уезжаю на соревнования. Вернусь через неделю. Поживи пока здесь, не возвращайся туда, хорошо?
— Ты не говорил.
— Арина, тебе вчера не до этого было.
— Ты не вернёшься к ней?
— Нет.
— И никаких общаг, да?
— Хорошо. А твоя девушка.
— Ох, заткнись.
Неделя… неделя без него. Для неё это было равносильно вечности. Арина не хотела отпускать его от себя, особенно сейчас, когда он был ей так нужен.
Она собиралась сказать ему об этом, но в дверь негромко постучали.
(продолжение👇)
ССЫЛКА на подборку «Непростые отношения»👇