Родька любил своего отца преданно. Просто потому, что он был самым лучшим отцом в мире. И как было его не любить? Признанный первый красавец в их небольшом городке. Исполин, иначе и не сказать. Косая сажень в плечах, грудь колесом, спортивное, накачанное тело. Говорили, что он похож на известного и модного в те годы Вячеслава Тихонова.
Но Тихонов мог бы в чем-то и позавидовать Арсену: тот был гораздо более мужественным и привлекательным. Настолько, что ни одна женщина не могла пройти мимо, не заметив его. А он... Он, как правило, искренне и немного по-детски наслаждался своей неотразимостью.
Внимание женщин он считал чем-то совершенно естественным и в порядке вещей. Соответственно не видел необходимости обижать отказом наиболее настырных дам. Вот почему с матерью Родьки, Настей, он периодически разводился. Официально: Настя после очередного загула выставляла за дверь его нехитрые пожитки, подавала на развод и их разводили. Не сразу, но разводили.
Всего разводов было четыре. И после каждого воссоединения семьи рождался ребенок. Родька был третьим в семье. А сначала были две сестры, Ниночка и Верочка. Арсен тяжело страдал до появления Родьки. За ним закрепилась кличка : Бракодел. И реванш мог произойти только с рождением сына.
Вот почему рождение Родьки было тем самым реваншем. После его рождения Арсен очень долго и старательно изображал из себя идеального отца семейства. Потом сорвался и опять загулял. И опять получил под дверями свой чемоданчик. Но через полгода Настя не устояла перед слезами сына: Арсена опять допустили в семью. И, чтобы не нарушать семейную традицию, родилась Лика. Арсен надеялся, что будет еще один сын, брат Родьке, но что поделаешь, звезды не сошлись.
Но на этот раз Арсен не очень страдал. Сын у него уже был, а, значит, не бракодел.
В семье постоянно не хватало денег. Нет, не сказать, чтобы их не было вообще, периодически Арсен приносил очень даже неплохие деньги: он был отличным мастером по мрамору и граниту. Но заказов было не так уж и много. А вот расходов на семью было, напротив, очень много. Настя работала днем на заводе, а вечером мыла полы в универмаге.
Периодически Арсена звали на какие-то пикники, посиделки с друзьями и он без тени сомнений всегда шел:
- Настен, ты же знаешь: я мужчина! Ты же не хочешь, чтобы меня бабой называли?
И она уступала. Арсен все так же старался помогать по дому и помогал в воспитании детей.
Образования особого у него не было, но горы прочитанных книг, познавательных журналов, газет не могли не дать результатов. Он всегда мог поддержать интеллектуальную беседу с любым товарищем при дипломе. При этом спорить с ним и доказывать свою правоты никто никогда не решался: громовой бас Арсена не оставлял шансов что-то ему доказать. Так что прав был всегда только он.
Родька всегда с восторгом слушал своего отца и в его сознании это был самый умный и самый красивый человек в мире. Ко всему прочему, именно ему доставались и лучшая одежда, и обувь, и игрушки. Сестры не обижались, принимали всё, как должное. Родька-мальчик. А, значит, мужчина. И, значит, всё лучшее только ему.
И брат отвечал сестрам взаимность. Он их любил и охотно помогал во всем, о чем бы его ни просили.
Так, или иначе, семья жила по правилам, которые прописывал Арсен. И никто никогда не роптал.
Но раздражение Насти накапливалось...
Как-то, вернувшегося после очередных возлияний Арсена, Настя встретила со скалкой в руках:
- 10 часов ночи, а ты обещал вернуться в 6, - кричала она, - доиграешься ведь! Хочешь, чтобы опять тебя выставила?
Подвыпивший Арсен пытался обнять её:
- Ты же самая лучшая жена! Ты же без меня жить не сможешь! - пьяно бормотал он...
Настя размахнулась скалкой, но Арсен палку из её руки перехватил и оттолкнул её. Толчок ему, конечно же, показался слабым, но в результате Настя чуть не лишилась глаза. Вдобавок, упав, она ударилась головой о косяк двери и потеряла сознание. Арсен протрезвел, вызвал скорую. Обошлось. Но после этой истории у Насти появились головные боли. Она уже не могла справляться со второй работой. Настроение у нее теперь всегда было плохое...
Надоело это все Арсену. И опять загулял. На этот раз серьёзно. Ушел к другой с двумя детьми. И... Расписался. Раньше ни с кем, кроме четырех раз с Настей не расписывался.
Теперь он сильно изменился. Новая, Машка, пылинки с него сдувала. Не позволяла ему тарелку за собой в раковину поставить. Денег не требовала: сама нехило зарабатывала: три собственных супермаркета имела. А вот мужа не было. А теперь есть. Больше для статуса. Такой красавец: эх! Все обзавидуются. Но почему-то не завидовал никто. Городок перешептывался и склонял Машку на всех углах.
- Это же надо: мужика из многодетной семьи увела... Совсем греха не боится!
Но Машка не замечала пересудов: ходила с гордо поднятой головой:
- Смотрите, завидуйте! Я такая, самая-самая красивая!
Она и в самом деле была очень красивая, эта Машка.
А Настя страдала. Надеялась она, что вернется её непутевый, как и раньше.
Но он не возвращался.
И дети страшно страдали. Городок маленький. Все всё друг о друге знают. Вопросы задают. Больные вопросы задают... Отвечать не хочется.
А больше всех страдал Родька. Через месяц после ухода Арсена из семьи у шестилетнего Родьки появилась прядь седых волос. Учителя шептались и жалели мальчишу, которого теперь редко видели с улыбкой на лице. Но он же мужчина и старался, как мог, скрывать свои чувства.
А в дом приходили знакомые, подруги, бабушка. И самая излюбленная тема-обсуждение новой семьи Арсена. Тема мусолилась изо дня в день, из месяца в месяц. В присутствии детей. А им было больно слышать плохое об отце. И его уход мать называла предательством. И говорила, что никогда в жизни не простит.
Теперь Родька научился спать лицом вниз. Потому что так никто не видел, как он плачет. А плакать нельзя. Он мужчина! Но, когда никто не видит, то плакать можно.
Однажды на выходе из школы Родька увидел отца. Как всегда красивого, модно одетого. И... Отец улыбался ему, Родьке! Сердце мальчишки отчаянно сопротивлялось бесконечному обаянию предателя. Нет, не нужен ему такой отец!
Эту фразу все дети в доме повторяли, как мантру. И Родька повторял. Но отец уже подхватил его на руки и крепко обнимал. Его тщательно выбритые щеки, тем не менее, царапали Родькино лицо, но ему это не было противно... Он с наслаждением вдыхал запах отцовского одеколона и еще какие-то не очень знакомые ему запахи.
Поначалу он пытался оттолкнуть отца, но потом понял, что это невозможно: он рыдал, а поодаль стояли одноклассники. А он мужчина и нельзя, чтобы кто-то видел его слезы.
- Не плачь, сын, я же от тебя не отказываюсь! Я так люблю тебя! Я скучаю, понимаешь? - Арсен был взволнован такой реакцией сына.
- Нет, ты плохой! Ты любишь других детей, а нас ты бросил! Ты предатель! - задыхаясь, бормотал в шею отцу Родька слова, которые слышал в доме тысячи раз...
- Да как ты можешь такое говорить? Ну, если хочешь, я возьму тебя с собой! Хочешь жить со мной? Ты ведь мой сын!
- Нет, я не предатель! Я не брошу маму, как ты!
- Да мама с удовольствием разрешит тебе жить со мной, вот увидишь!
=================
Кто его знает, почему, но Настя разрешила Родьке жить у отца.
- Он мальчик. Ему нужно мужское воспитание, - говорила она всем, кто её спрашивал.
А сама тем временем, собирая Родьку к отцу, говорила совсем плохо о тетке Маше и её дочерях. Говорила с ненавистью, с презрением. И Родька внимал. Нет, мать не сказала ему, что надо пакостничать в той семье, но он и сам понял, что мать его посылает на дело. А дело заключалось в том, что ему надо вредить и пакостничать там, в доме, куда приманили его отца.
Машка, конечно, не решилась противиться появлению в доме Родьки. Потому как Арсену вообще противиться невозможно. И она изо всех сил старалась изображать из себя любящую мачеху. Улыбалась в присутствии Арсена и в его отсутствии была холодной, как лед, боясь даже смотреть в глаза пасынку.
Скажем так: Родька вел себя ничуть не лучше. Он пошел и дальше. Потихоньку делал гадости. Но только тогда, когда точно знал, что отца нет дома. Как можно и где можно гадить. Такая установка. А по выходным отпрашивался домой и там, окруженный своими сестрами и матерью, с удовольствием расписывал свои подвиги. Не знал Родька, совсем не знал, что это было совсем не по-мужски.
Продолжение здесь!
