В полумраке через чащу пробирается девушка в сарафане. Коса, толщиной в руку, покачивается за спиной, норовит зацепиться за низкие ветви и высокий кустарник. Солнечный свет золотыми клинками прорезает кроны деревьев. Силится разогнать вековой мрак. Девушка прижимает к груди лампу, оббитую позеленевшей бронзой. Под ступнями пружинит толстый слой мха и прелых листьев, чвакает выстреливая мутной жижей. К лодыжкам прилипла грязь и травинки. Сарафан, некогда белый, загваздан и сер, даже вышивка поблёкла. Волосы на лбу стянуты широкой лентой, но пара прядей выбилась и свисает, пересекая глаз, тонкий нос и припухлые губы.
Девушка шепчет под нос, часто оглядывается, поднимая лампу над головой. Чудится, что за ней крадутся. Лес тих и мрачен. Простые люди сюда не ходят, даже богатыри стараются объезжать. Предпочитая подвиги попроще и заметнее. За чащобой, полной озёр с мавками, соединяются двери могучие реки. Дальше тянутся древние горы, вотчина Кощея и Горыныча. Где-то там бродит Святогор и существа, помнящие мир молодым. В стороне раскинулась бескрайняя степь, полная диких народов и загадочных полениц. Могучих дев-воительниц, богатырок что на равных схлёстываются с прославленными богатырями.
А здесь... здесь Лес. Старый настолько, что горы и звёзды в сравнении всего лишь младенцы. Среди сумрака и затхлого тумана обитают совсем невообразимые существа. Бывает забредают и боги, влекомые желанием вспомнить времена молодости. В самом сердце Леса рыщет старый Велес, бог охоты. Горе любому, кто повстречается с ним.
Остановившись, девушка поставила лампу на валежину и достала из подсумка цветок. От лепестков исходит слабый свет и тепло. Подержала в ладонях и спрятала обратно, воровато оглядываясь. В дальних кустах почудилось движение и жёлтые волчьи глаза.
Прибавив шагу, пошла, обходя крохотные озёра, идеально круглые и с голыми берегами. Стоило подойти поближе, как вода в центре начинает пузыриться. В какой-то момент из воды показалась бледная ладонь с тонкими пальцами, соединёнными тонкой кожей. Девушка спряталась в кустах, наблюдая, как над поверхностью поднялась лысая голова, украшенная огромными глазами без зрачков.
Существо огляделось, фыркнуло через дыры на месте носа, и скрылось под водой. Оставив едкий запах тухлых яиц и рыбы. Путница зажала рот ладошкой, выждала два десятка ударов сердца и выбралась из укрытия. Цветок в подсумке нагревается, тело ощутимо проступает через ткань.
К вечеру издали увидела лешего, ковыляющего от дерева к дереву. Хозяин не заметил, а может, проигнорировал чужачку. Девушка проскользнула меж кустарника и скрылась в зарослях папоротника.
В полной темноте, стискивая давно потухшую лампу, вышла на залитую звёздным светом поляну. Остановилась в нерешительности, глядя на покосившуюся избу за трухлявой изгородью. Крыша в одном месте продавлена, как от удара бревном, ставни оторваны, а крыльцо зияет прорехами. В окне горит свет, тусклый и трепещущий, но его хватает, чтобы разглядеть столб, на котором стоит изба.
Будто домовина.
Девушка подошла к ней, замирая на каждом шагу и прижимая обжигающий цветок к груди. Ветхие ступени заскрипели и прогнулись под невесомым тельцем. Дверь поддалась не сразу, а толстенное бронзовое кольцо ожгло пальцы смертным холодом. Пришлось откинуться всем телом, рискуя развалить крыльцо... Деревянная плита сдвинулась бесшумно и мир разрезала узкая полоса света. В лицо дохнуло спёртым воздухом, полным ароматов трав и настоек.
— Заходи, не бойся.
Скрипучий, дребезжащий голос ввинтился в уши. Девушка проскользнула внутрь и застыла. У дубового стола, рядом с выложенным гранитом очагом сидит старуха. Нет... Старуха! Седая как лунь, согбенная и тощая. В волосы заплетены ленты, лицо исщерпленно глубокими морщинами. Глаза будто два шарика мела.
— Ах... это ты... — Прошепелявила ведьма. — Признаться, я ждала тебя раньше, много раньше...
— Папоротник не цвёл... — Пролепетала девушка, протягивая горящий ярким светом цветок.
Ведьма сощурилась, а тени в комнате шипя вжались в углы, попрятались под мебель и груды хлама. Тонкие пальцы клеткой сомкнулись вокруг цветка, но лепестки просвечивают ветхую кожу, как намасленную бумагу. Старуха судорожно вздохнула, и изба дрогнула, качнулась и начала поворачиваться на столбе. Девушка пошатнулась, ухватилась за огромную прялку.
Старуха выждала, пока дом остановится, трясясь поднялась и заковыляла к выходу. Цветок папоротника прижимает к груди и свет пронизывает её насквозь, разрастается. Проходя мимо, гостьи остановилась на миг и сказала, чистым голосом, полной сил женщины:
— Теперь это всё твоё, Яга. Береги пока не придёт смена...
Она скрылась за дверью, и на мгновение Яга увидела снаружи зелёный луг, залитый радостным светом и поросший ромашками. Моргнула и наваждение исчезло, как и старуха. Изба вновь задрожала, возвращаясь в исходное положение.
Новоявленная ведьма выждала минуту и подошла к шкафу, заставленному толстыми книгами в бронзовых переплётах. Взяла одну и раскрыв, села в кресло под лучиной. Ей предстоит выучить очень многое, а до прихода новой хранительницы целая вечность.