Всю неделю Тая вертелась, как белка в колесе. Она бегела в деревню и приводила в порядок выбранный дом. Поселиться решили в доме детства Гриши, он давно стоял пустой, баба Глаша ушла жить к бабе Маше. Я тоже сначала не поверила, что маленькая кругленькая пожилая женщина - это мама долговязого агронома.
У меня еще оставались кое-какие связи и я достала по блату бледно зеленое шитье для свадебного платья. Перебрали с ней несколько журналов мод и выбрали изящное платье, длинное по колено. Сшила ей платье за пять дней. В ателье заказали веночек из точно такой же ткани. Стоит Тая перед зеркалом, крутиться туда-сюда, а потом как заревет.
- Какая же я страшная, - стоит кулаком слезы по лицу размазывает.
- Чего это ты страшная? Платье сними, пока его слезами все не улила, - скомандовала я. - Он меня из жалости замуж берет, что я такая убогая.
- Ни один мужик из жалости в таком возрасте еще не женился. По глупости женятся в молодости, из корысти в старости, а в этом возрасте только по любви.
- Ты посмотри на меня, посмотри на эти шрамы. Неужели ты не видишь их?
- Нет, не вижу, потому что вижу тебя такая какая ты есть, добрая, отзывчивая, душевная, смелая, на все руки мастер. Вижу, как у тебя прыгают искорки, когда ты смеешься. Ты очень красивая, Тая. Вообще хватит психовать, это у тебя нервное. Гриша твой прямо красавиц писанный, долговязый и старше тебя на десять лет.
- На восемь, - уточнила она. - Ну вот, молодуху себе взял, красивую, здоровую, еще носом будет крутить.
- Он не крутит, он радуется. Неужели он не видит моего лица?
- Это у тебя свадебный невроз, - успокоила я ее, - Давай по кружечке чая с мятой дерябнем? Реветь прекращай, у тебя завтра свадьба. Опухший нос, мешки под глазами от слез красоты тебе не прибавят.
- Не хочу я эту свадьбу, буду там, как пугало за столом сидеть.
- Посидишь два часа, поешь и уйдете, там уже не до вас будет. Заставлю задачки по физике и геометрии решать того, кто на тебя косо посмотрит, - пообещала я.
Она рассмеялась.
- Надька, а ты ведь можешь.
Я авторитетно кивнула головой, могу, я много чего могу.
Наступил день ха. За нами обещали заехать в одиннадцать утра. В десять приехали из города нарядные Миша с Таней и с маленьким Мишей, и баба Эма, а также Таина приятельница с работы. Родственников невеста звать не стала.
В одиннадцать часов мы услышали звон колокольчиков, звуки гармошки и хор голосов, исполнявший какие-то песни про свадьбу. Тут и началось все веселье, к нам завалилась целая толпа разных бабушек и дедушек, теток и дядек. За ними маячил жених. Видно бабушки решили все организовать по правилам. Начали торговаться. Мелочь не брала, даже сердилась, зачем кликать сразу беду к молодым. Все это к слезам, ссорам и раздору. Набрала целую охапку мятых рубликов и продала Таю за двадцать два рубля. Все это с шутками с прибаутками.
Гриша сгреб Таю на руки и утащил ее в одну из украшенных лентами и цветами телегу. Гости рванули за ними, и снова с песнями, да с гармонью поехали в село. Подъехали к управлению. Из дверей вышел председатель колхоза с огромной амбарной книгой. На улице стоял стол, накрытый красной скатертью и лавки для гостей. Он долго что-то говорил, желал здоровья, счастья, любви. Под конец прослезился и велел молодым самим себя вписать в этот огромный журнал.
Вписали, расписались. Обменялись кольцами, и поцеловались прилюдно. Снова заиграла гармошка и вся толпа ринулась во двор к бабе Маше. Там уже стояли накрытые столы. Мужики тащили лавки. Кто-то завел патефон и играла какая-то веселенькая песенка. Столы ломились от еды, чего там только не было: и картошечка отварная, и холодец, и колбаса домашняя, и сало, и огурцы с помидорами и редиской, и квашенная капуста, и соленные огурцы, грибочки. По таком случаю даже поросенка зарезали и забили несколько курочек.
- Фу, какая невеста страшная, такой жених видный мужчина, а нашел себе черти что, - услышала я шепот кумушек позади себя.
- Ой, а твоя Милка прямо красавица, только лицом и красива, а изо рта вечно навоз рекой льется, как и у тебя самой, - услышала я бабы Маши голос, - У тебя все дочки, что те сороки из детской сказки, кому только не давали, пробу ставить негде, все лапами залапано.
Ну все, что сейчас будет. Ан нет, покраснели кумушки, развернулись и ушли восвояси. Больше я не слышала, чтобы кто-то шептался насчет Таисиной красоты.
Пили, ели, песни пели, танцевали, веселились. Тая с Гришей посидели до вечера, да и ушли потихоньку. Никто и внимания уже не обратил. Миша с Таней и с маленьким Мишей остались у меня ночевать, а бабушка Эма у бабы Маши и бабы Глаши.
Надарили молодоженам кучу пуховых подушек, перин, постельного белья, покрывал, самодельных ковриков и посуды. Баба Маша каждый подарок просмотрела, проверила, чтобы ничего такого не подложили, подсунули.
Пошли и на второй день свадьбы. В этот день варят куриную лапшу и пекут блины. Конкурсы всякие разные проводятся, народ попусту дурачится и веселится. Снова во дворе столы расставили, накрыли. Таечка надела шелковый сарафан, что я ей подарила. Сидела улыбалась, прямо светилась вся. Бабульки вокруг нее порхали, старались угодить. Баба Маша хвасталась соседке, что у Таи золотые ручки. Она им всю проводку в доме поменяла, такую золотую сноху еще и поискать надо.
После обеда проводила Мишу с Таней и маленьким Мишей, им на работу надо было вечером. Бабушка Эма упиралась и не хотела идти на электричку, кое как ее спровадили. Говорит, место тут хорошее, на земле, гулять можно каждый день.
Сама я домой отправилась. Грустно будет без Таи, привыкла я к ней. Надеюсь все у нее сложится хорошо и сбудется то, что она напланировала, да намечтала.
