Её разбудил шум дождя.
Тяжелые холодные капли били по стеклу, но, несмотря на это, девушке было уютно и тепло. Даже жарко.
Она вдруг вспомнила, как давным-давно…. — когда это было? Лет пять назад? — Данил рассказал ей, почему так приятно засыпать под шум дождя. Она до сих пор не поняла, шутил он или говорил серьезно.
Крупные хищники не охотятся в дождь, — сказал он, — и наши предки знали об этом, поэтому чувствовали себя в безопасности по ночам в сырых, холодных, жутких пещерах. Это передалось нам.
Чувствовала ли Арина себя в безопасности?
Нет.
Она чувствовала себя так, как будто находилась в той самой сырой, холодной и жуткой пещере, о которой говорил Данил. Было что-то очень-очень… очень неправильное в том, что она сравнивала собственную мать с хищником, но сейчас Арина воспринимала её именно так.
Она подумала, что по субботам, когда не нужно идти на пары, звук дождя звучит как-то иначе… Если бы не ссора с матерью, все было бы просто прекрасно…
В оранжевом свете фонарей блестели на стекле капли дождя.
Арина не любила дождь, потому что он ассоциировался у неё со смертью. Не сам дождь, а тот сырой холод, который проникал в каждую клеточку её тела, оставаясь там на долгие месяцы… сентябрь, октябрь… ноябрь. Сырой холод из жуткой пещеры.
Сезон дождей обычно начинался в конце августа, потом было несколько тёплых дней в сентябре, но на фоне вечных дождей и холодов они казались смазанными, как испорченная фотография.
Арина расплакалась.
Напряжение, в котором девушка находилась весь этот невыносимо-долгий вечер… самый жуткий вечер в её жизни, отпустило, и на место пустоты пришло отчаяние.
И страх.
Что мне теперь делать?
Она не могла вернуться домой, но какой выбор у неё был?
— Я не могу вернуться… вернуться туда, — проговорила девушка сквозь слёзы.
— Тебя никто не заставляет, — ответил Данил. Его голос звучал хрипло и сонно, — поживи пока у меня… — подумав немного, он добавил совсем уж неуверенно, — сестренка.
Она ничего не ответила.
— Она звонила, когда ты была в душе, — продолжал Данил, — я сказал, что отвёз тебя к общежитию и уехал.
Арина кивнула, потом очень тихо сказала.
— Спасибо тебе за все. Не представляю, что бы я делала без тебя.
— Не представляю, что бы я делал без тебя, — очень тихо отозвался он.
Эту же фразу она сказала ему в день похорон своей лучшей подруги. Это случилось четыре года назад, но Арина помнила тот короткий период своей жизни так четко, как будто все это произошло только вчера. Каждую мелочь. Каждую деталь. Она помнила сырой холод и чувство нереальности происходящего, помнила свое отчаяние, от которого горло перехватывало спазмом, и сделать вдох было так же сложно, как посмотреть на… неё — лучшую подружку, — там.
Реакция мамы на смерть Жени стала ещё одним доказательством того, что Арина была для неё… никем. В лучшем случае, никем.
— Она мне никогда не нравилась, — сказала Катя, и Арина уставилась на маму, не понимая, как можно быть настолько жестокой и бездушной.
— Она плохо влияла на тебя, все учителя жаловались…
Какие учителя, — подумала Арина, — при чем тут учителя?
Но Катя не унималась. Её следующая фраза повергла девушку в состояние близкое к панике.
— Я не хочу, чтобы ты ходила на похороны. Зачем? Это что-то изменит?
Вместо Арины ответил Данил, который в одиннадцать лет присутствовал на похоронах собственной мамы. И если внешне парень выглядел спокойным, то в голосе звучало потрясение. И ярость.
— Это ничего не изменит, ты права.
Андрей, его отец, чуть напрягся, но вмешиваться пока не стал.
Данил смотрел на Катю так, как будто видел её в первый раз. Возможно, так оно и было на самом деле. И дело было не только в том, что она снова наплевала на чувства Арины. Тут была замешана его собственная боль — боль одиннадцатилетнего мальчика, который вынужден был выслушивать все это от женщины, которая вышла замуж за его отца меньше чем через год, после смерти его матери.
— Так что на твои похороны она тоже вряд ли придёт, — тихо закончил Данил, — это же все равно ничего не изменит.
Теперь уже в разговор вмешался Андрей.
— Немедленно извинись, — потребовал он.
— Нет…
—Данил…
— Пусть она, — Данил кивнул на Катю, но даже не взглянул на неё, — извинится перед Ариной.
— Тебя это не касается, Данил.
— Да? Наверное. Зато тебя касается. Заткни ей хоть раз рот, чтобы она прекратила цеплять Арину по каждому поводу и без повода.
Андрей замахнулся для удара, но его остановил тихий голос сына.
— Только попробуй.
Арина с ужасом смотрела на сводного брата, понимая, что это были не просто слова.
— Я что, неправ? Неправ? Что ты молчишь? Скажи, что я неправ!
Андрей опустил руку. Какое-то время отец и сын молча смотрели друг на друга. Андрей отвёл глаза первым. Уже тогда он понял то, что Арина так до сих пор и не смогла разглядеть в глазах сводного брата.
Катя бросила на дочь взгляд, в котором смешалась целая палитра чувств: злость, ненависть, неверие и… страх? Арина вдруг подумала о смертельно-ядовитом зелье, которое варит на огне колдунья из страшной сказки. В нем тоже было намешано много всего: пауки, крысы, сухие травы… яд гадюки.
— Вот видишь что случилось из-за твоего упрямства, — резко сказала Катя, возвращая девушку в реальность, — если бы ты согласилась со мной… Хоть раз в жизни ты можешь сделать то, о чем я тебя прошу?
— Но она моя подруга, — прошептала Арина, однако мысли девушки были заняты другим.
хоть раз в жизни ты можешь сделать то, о чем я тебя прошу?
То есть, это было всего лишь дело принципа? Чувства и желания дочери для Кати не имели абсолютного никакого значения, главным для неё было подчинить Арину себе и заставить девушку делать то, что от неё требовали. Приходить домой не позже девяти. Учиться на одни пятерки. Не дружить с мальчиками.
Не ходить на похороны лучшей подруги — объективных причин на это точно не было.
— Хватит, Катя, — оборвал её Андрей и, увидев, что Катя собирается возразить ему, резко повторил, — хватит. Данил прав. Как Арина решила, так и будет.
Она пошла на похороны вместе с Данилом.
Вечером накануне похорон, после ссоры с отцом и отказа просить прощение у Кати за свои слова, Данил зашёл к Арине в комнату.
— Ты как? — спросила она, чуть не плача, чувствуя себя виноватой перед ним, перед Андреем, перед всем миром… но только не перед ней — жутким хищником из мокрой пещеры, который охотился только в дождь, потому что так было проще застать свою жертву врасплох.
— Он разговаривает с тобой?
— Конечно, вообще не думай об этом, — Данил сел на подоконник и поставил ноги на батарею, — посижу с тобой, пока ты не уснёшь, — негромко сказал он, — представляю, как тебе сейчас… паршиво.
Арина молча кивнула. Уже засыпая, она вдруг подумала, что именно этого никто не сделал в тот день, когда умерла его мама. Не пришёл в комнату к одиннадцатилетнему мальчику и не побыл с ним до утра. От этих мыслей она снова расплакалась. Данил не пытался её успокоить, он просто был рядом, как и обещал.
Он всегда был рядом.
— Данил, ты такой хороший, — пробормотала восемнадцатилетняя Арина. Она засыпала под монотонное шуршание дождя за окном.
Его ответа она уже не слышала…