Пирс Смит любил сою семью, любил свою работу, любил армию, любил свою страну. Именно его работа позволяла в должной мере проявить и реализовать всё перечисленное: любовь к семье, к армии и к стране. Он был военным лётчиком. И не просто лётчиком, но лучшим лётчиком на своей базе. Может быть и не только на своей базе, просто про уровень профессионального мастерства всех лётчиков армии США он был не в курсе, но не удивился если бы узнал, что он лучший военный лётчик в Соединённых Штатах. А это значит лучший и в мире.
Только кому он интересен этот остальной мир, если ты живёшь в лучшей из стран. Конечно Пирс понимал, что скорее всего так же считает добрая половина его коллег. Потому что как профессионал высочайшего класса не мог не знать, что без здорового честолюбия стать асом просто невозможно. Но для нашего героя это означало только то, что нужно подтверждать свой профессиональный уровень, как в учебных полётах, так и при выполнении боевых задач. Тем более, что такое превосходство, какое имеют военно-воздушные силы США позволяет практически не волноваться за безопасность, если, естественно сам не напортачишь. По крайней мере так было пока во всех кампаниях, где он участвовал. В мире мало, кто мог составить конкуренцию лётчикам армии Соединённых Штатов, летающих на лучших в мире самолётах.
Разве, что русские. У них и самолёты были на уровне. Правда для Пирса было загадкой, как нищая тоталитарная страна-бензоколонка отставшая в своём развитии от всего мира, могла строить такие самолёты. Скорее всего были правы комментаторы из ящика, которые утверждали, что вся русская военная техника строится на украденных технологиях США и их партнёров. Тогда это ещё можно понять. Но и лётчики русские Пирсу нравились. Было в них какое-то безрассудство, граничащее с безбашенностью, а это для истребителя черта, которой невозможно не восхищаться будь то в коллегах, будь то в противнике. Правда если бы Пирс знал русский то он употребил слова «бесшабашность и удаль». А Пирс не знал русского, но именно так он чувствовал противника. И понимал, что начнись заварушка на этом театре боевых действий, то лёгкой прогулки ждать не стоит. Но пока всё было мирно, разве, что время от времени щекотали друг другу нервы. Но как без этого, летая на таких машинах?
Но сегодня капитан Пирс Смит вылетел в составе секции авиазвена «Альфа», где он был командиром на выполнение боевой задачи. И хоть задача была боевая, но суть её какой-либо опасности в себе не таила. Предстояло принудить выполнить посадку на аэродроме их базы пассажирский самолёт который необходимо досмотреть на предмет нарушения международной конвенции по запрету химоружия.
«Что же, - подумал капитан Смит, - Задача хоть и не сложная, но вполне достойная».
Все эти русские игры с химическим оружием, что в Сирии, что в Британии, что у себя в стране, о которых всем было известно из новостей хоть BBC, хоть CCN, бесконечно возмущали капитана. И выполнить боевое задание, чтобы привлечь их к ответственности за безответственное отношение к оружию массового поражения было даже приятно. Тем более, что опасности от гражданского самолёта ждать не приходилось. Правда это придётся делать над нейтральной территорией и, вроде, как вне юрисдикции США или иной страны блока НАТО. Но если вопрос касается военных преступлений и есть соответствующий приказ, то у кого армия США должна испрашивать разрешение на восстановление справедливости и пресечение преступных действий? Конечно желательно было поднять их дежурную секцию, состоящую из двух самолётов, пораньше, когда гражданский самолёт был в непосредственной близости от базы, но его дело простое: поступил приказ - выполняй. А сетовать и причитать не дело венного человека.
Тем более, что расстояние до цели сокращалось и через непродолжительное время они окажутся в непосредственной близости от гражданского. На гражданской частоте диспетчер почти непрерывно транслировал сообщение:
«В соответствии с конвенции по запрещению химического оружия вам предлагается выполнить посадку на указанном аэродроме с целью пресечения нарушений, попадающих под международные преступления. Напоминаем вам о личной ответственности капитана за неисполнение указанных требований».
«Неужели этот русский капитан считает, что вот так просто можно игнорировать международные правила? Неужели думал, что Соединённые Штаты - лидер свободного мира ограничится только словами?». Капитана Смита даже позабавило, как этот русский удивиться, когда справедливое требование будет подкреплено парой супер современных истребителей с отличными лётчиками в кабинах».
Метка русского пассажирского лайнера была большой и чёткой, а работающий транспондер пассажирского самолёта в режиме 7700 эту метку только увеличивал.
«Хорошая цель для атаки», - подумал американский лётчик, но, опять напомнив себе, что это гражданский самолёт, порадовался, что такой приказ он не получал и не получит.
Галина зашла в кабину пилотов. Палыч объяснял её коллеге, сидящей в кресле второго пилота, как нужно читать контрольную карту. Галина села на место обзёрвера и когда процесс обучения прервался доложила:
- Доктор говорит, что антидот позволит продержать пилотов да посадки. Даже не такое бледные стали. Но садиться нужно как можно быстрее.
- Ближе Питера и Хельсинки всё равно ничего нет. Вот видишь, - Палыч показал на навигационный дисплей, где вокруг нескольких аэродромов были нарисованы сиреневые круги и самолётик на экране был внутри кругов, где центрами были точки ULLI и EFHK, что означало: Пулково и Хельсинки соответственно.
Галина уже знала расчётное время прибытия и немного помолчала. Потом посмотрела на молодую коллегу, сидящую в непривычном кресле пилота, спросила, кивнув в её сторону:
- Справляется? А то мигом поменяем.
- Upper Intermediate, - поощрительно сказал командир и Анна даже зарделась. А может Галине это показалось.