Я споткнулся, зацепившись носком ботинка за дорожку, и на мгновение подумал, что звук исходит из пакета, зажатого у меня под мышкой, а затем понял — почти тотчас и с высоковольтным изумлением, хлынувшим прямо мне в череп, — что происходит на самом деле. Вытащив из кармана куртки мобильник, я прищурился, глядя на ярко-зеленый дисплей: «Вызов» Ответить? 12 Фрагмент о лампе (Часть вторая) Большой и указательный пальцы Клио скользнули вокруг основания ее стакана с «Амстелем». — Вопрос в том, — сказала она, — почему ты против гамака? — Ну… — Боже — ты — мой, — перебила она меня, безупречно подражая интонации одной из героинь «Секса в большом городе». [12] — Эрик, ты весь в прошлом веке. Ты вообще когда-нибудь качался в гамаке? — Нет. — Вот видишь? — сказала она. — Видишь? — Сохраняя почти бесстрастное выражение лица, Клио умудрилась вложить в свой взгляд вопрос «Что, черт возьми, тебе здесь кажется забавным?». — Никогда не качался в гамаке. Боже мой, Эрик. Мне жаль это говорить, правда-правда, но это совершенно в твоем духе. Ты такой, — крохотная пауза, — инфантильный. — Инфантильный? — Да, милый. Ты лишен жизненного опыта. Я громко рассмеялся. — Да ну тебя!.. — О! — Она посмотрела мне в глаза. — Ты сердишься, Эрик? Ты боишься? — Чего? Гамаков? Она легонько похлопала меня по руке. — Поплачь — станет легче. Вот что нравится Клио — захотеть себе какую-нибудь штуковину, а затем разрабатывать сложные способы, чтобы ее заполучить. И это несмотря на то, что большинство из этих вещей она с легкостью может себе позволить, потому что получает почти в полтора раза больше, чем я. Или же так оно было до недавнего времени. Мы живем вместе вот уже около полутора лет и теперь достигли конечной стадии взаимоотношений. Мои деньги и деньги Клио с обоюдного согласия стали «нашими деньгами». Это со всех точек зрения совершенно замечательно, а также означает, что теперь Клио может прибегать к новым сложным стратегиям, чтобы убедить меня позволить ей воспользоваться «нашими деньгами» для той или иной покупки. Я основательно приложился к своей бутылке. — Я лишь пытаюсь разобраться, зачем тебе понадобился гамак. — Потому что я люблю тебя и не хочу, чтобы ты проворонил такую возможность. — И? — Мы привяжем его между деревьями у палатки, и ты сможешь лежать в нем и читать книги. — И? Клио пожала плечами: — Ну и я смогу лежать в нем и почитывать «Бойцовский клуб». [13] Я улыбнулся: — Что ж, тогда хорошо. Давай купим гамак. — Прекрасно. — Но как насчет того, чтобы купить его для нас обоих? Вроде совместного подарка? Чтобы им делиться? — Вот как? — Если только, — сказал я, похлопывая ее по руке точно так же, как перед тем она похлопывала меня по моей, — ты не хочешь, чтобы я купил этот гамак только для себя, потому что втайне задумала купить подарок только для себя, а как только у меня появится гамак, ты сможешь сказать: «Но мне эта штука очень нравится, а ты же купил себе вчера этот миленький гамак, мур-мур-мур». — Вредина, — сказала Клио, переводя рычаг коробки передач, чтобы превратиться в обиженную пятилетнюю девочку. — Почему ты меня больше не любишь? — Потому что ты гений зла. — А ведь это правда, да? — сказала она с ухмылкой. Так оно и есть. Клио в самом деле хотела себе подарок — подводный фотоаппарат. Подержанный, выставленный на продажу в книжной лавке в Наксосе, где мы обменивали свои романы и где туристы порой продавали кое-какие из своих вещей, когда оказывались на мели. Клио любит подводное плавание. По ее словам, в этом есть что-то от полета, и мне хотелось бы сказать, что я ее понимаю, но я до сих пор ничего такого ей не говорил. У меня есть маска и акваланг, но я вхожу в воду лишь до тех пор, пока касаюсь ногами дна."