Случаи суицидов подростков стали принимать характер эпидемии – молодые люди принимают решение покончить жизнь самоубийством, толком не начав жить, не видя иного выхода из ситуации, кажущейся им фатальной. Зачем? Неужели нельзя было с кем-то об этом поговорить?
Почему всегда находится, с кем похохмить, потусить, попить пива или покурить, но совершенно не с кем поговорить о проблемах в жизни? Неужто настолько люди закрылись в себе, что боятся высунуть нос из темной и затхлой пещерки души? Неужели проще подняться на высоту и прыгнуть вниз, броситься под машину или поезд? Очнитесь, люди, ваша жизнь еще только начинается!
Представьте, что будет с вашими близкими? Вы были для них всем: жизнью, миром, будущим! И в одно мгновение все это было вами перечеркнуто! Вы решили свою проблему, а, если говорить прямо, оставили ее решать другим, просто уйдя из жизни! Это слабость, это глупость, это трусость, это показывает, что вы очень мало знаете о жизни.
Да, бывают случаи, когда человек добровольно расстается с жизнью, жертвуя ей во благо чего-то или спасая чью-то жизнь. Это его осознанный выбор, он знает, чем и ради чего жертвует. Но кого спасет ваша смерть?
Я писатель, мои герои попадают в разные ситуации, поэтому хочу, чтобы вы вместе с ними прочувствовали до глубины души трагедию самой жертвы обстоятельств, а также близких, наказанных вашей смертью. Два фрагмента, постарайтесь их дочитать до конца. Читайте и живите! Ищите того, кто любит вас не за прическу, не за фигуру, а просто потому, что вы есть! Это настоящая любовь, а не придуманная! Читайте и не говорите, что не знаете, что будет потом!
Мы видим все глазами девочки, совершившей необратимую ошибку. Она видит сама себя, но уже...
Фрагмент 1
Они не сразу пришли в себя после сумасшедшего драйва – в глазах ещё мельтешили дома, деревья. Резкий контраст между стремительным полётом и полным покоем приводил в ступор.
– Зал для прощаний, – первым отозвался Михалыч. – А это ты, похоже, в гробу лежишь, – он дёрнул за руку Алину, растерянно оглядывавшуюся по сторонам.
Зал, если не считать гроба с покойной, был абсолютно пуст, словно церемония ещё не началась или уже закончилась и все разошлись в ожидании, пока служащие вынесут гроб к автобусу для поездки к месту упокоения.
Неожиданно, словно кто-то дал разрешение свыше, прямо из воздуха начали появляться детали, наполняя пустынный до этой поры зал людьми, звуками, запахами. Как из тумана, деталь за деталью проявлялось окружающее гроб пространство. Поначалу они дёргались, когда прямо рядом с ними возникал человек. Понимание призрачности существования ещё не стало привычкой, второй натурой, казалось, что сейчас произойдёт удар, но их присутствия никто не заметил, все были озабочены прощанием с лежащей в гробу девушкой.
Она и не заметила, как её буквально притянуло к гробу, какая-то незримая сила тащила всё ближе и ближе, напрочь отметая нежелание увидеть себя лежащей в гробу. Тем не менее, она неожиданно впилась взглядом в знакомые черты, на автомате подмечая, какой макияж сделал мастер, и как бы она сделала по-другому, если бы…
Ей хотелось завыть в голос, упасть на грудь этой глупой девчонке, покончившей с жизнью столь безрассудно. Если бы можно было всё изменить, сделать шаг назад во времени и пространстве, она бы обязательно отступила от края. Но это нереально, как невозможно шагнуть обратно в жизнь из мира мёртвых. Она внимательно вглядывалась в лица окружающих, запоминая их так, словно и её саму совсем скоро похоронят вместе с телом.
Возле самого гроба во всём чёрном сидели на скамеечке пожилые женщины и девочка лет десяти. Картинка выглядела странной, создавалось ощущение, что невидимый художник жалеет красок, прорисовывая отдельные фигуры то штрихами, то лёгкими мазками, то полной, дышащей жизнью палитрой.
– Мама, бабушка и сестрёнка, – прошептала сквозь слёзы Алина. – А это соседи, вон там одноклассники тусуются за спинами.
– Странно, – сиплым шёпотом отозвался Михалыч, – если ты только что спрыгнула, как ты уже в гробу оказалась? Не бывает так, я это точно знаю, дня три нужно на всякие оформления. Так что пацан прав, где-то мы все мотались до этого дня.
– Михалыч, может, уже и больше, чем три дня прошло. Кто знает? Мы гадаем – вторник, четверг, воскресенье, кто скажет, сколько на самом деле времени прошло с момента нашей смерти? Ты когда спрыгнула? – он прикоснулся к плечу, погружённой в мысли девушки.
– А? Что? Утром, в воскресенье. Рано очень было. Все спали ещё. Я же говорила уже. И что из этого?
– Дата какая была? – Егору явно не хватало терпения.
Для него вопрос был совершенно прозрачен, потому что прямо в зале висело табло со временем и текущей датой. Для удобства скорбящих, по всей видимости, чтобы не забыли, когда именно произошло прощание с усопшим. Да и за временем удобнее следить, ведь на каждое прощание его отводится строго определённое количество.
– Я помню, что ли? – не понимая, чего от неё хотят, огрызнулась Алина. – Ну, четырнадцатое, вроде.
– На табло восемнадцатое. Так что по-любому нас сюда не сразу занесло. Ты ушла позже всех. Кому было нужно собирать нас в кучу именно сейчас?
Алина не обратила внимания на слова Егора, всеми чувствами погрузившись в окружающие звуки, образы. Ей показалось странным, что стоило прислушаться к любому разговору, хоть самому отдалённому, как он тотчас приближался, удовлетворяя её любопытство. Пёстрый шум голосов, сморканья в платочки, всхлипывания и сожаления словно по команде отодвинулись в сторону, на первый план вышел разговор двух парней, прячущихся за чужими спинами.
– Ваще, Толян, прикинь, не думал, что она такой дурой окажется, – жаловался один другому, стараясь говорить настолько тихо, чтобы никому другому не было слышно.
– Чо, залетела? – с пониманием спросил Толян.
– Ага, прикинь, всего разок перепихнулись и сразу залёт, – он сплюнул от досады. – Я ей говорю, купи таблеток, сейчас всё таблетками можно сделать, раз и не будет ничего, как высморкаться.
– А она чо? – флегматично поддержал разговор собеседник.
– Чо? Сказала, рожать будет!
– Чо, в натуре? Дура что ли? Кто сейчас рожает?
– Ну, я ей уже и так и эдак, не догоняет, дура. А мне чо делать? Чо я родакам скажу? Ну, я сам таблеток купил, ей в коктейль подсыпал и все дела. А у неё крышу снесло, взяла и спрыгнула дура! Хорошо, что сразу на глушняк, а то бы разборки с родаками, по ментам затаскали бы, жениться на уродине заставили бы!
– Это кто уродина? – завопила Алина, кинувшись с кулаками на обидчика. – Получай, получай, получай!
Она молотила кулаками и ногами парня безо всякого вреда для него, руки и ноги проходили свободно сквозь его тело, не оставляя после себя ни малейших следов или ощущений. Парни продолжали болтать, не обращая ни малейшего внимания на суету вокруг себя.
– Вот же гнида, – возмутился Михалыч, – был бы я живой, ты бы у меня сейчас баланду хлебал, сучонок!
– Убей его, Михалыч! – девочка подскочила к полицейскому, умоляюще заглядывая в глаза. – Вдруг, пистолет поможет?
Михалыч не стал сопротивляться, привычно расстегнул кобуру, выдернул пистолет и выстрелил прямо в лоб обидчику Алины, явно не рассчитывая чем-то навредить парню. Дураку понятно, у призрака и пистолет призрачный, но иначе он поступить не мог.
Грохот выстрела произвёл неожиданный эффект, расплывшись в зале хрустальным звоном. Люди начали оглядываться по сторонам, Толян с дружком сжались, стараясь быть незаметными, родственники встали со скамьи, и зазвучала грустная мелодия.
– Прошу присутствующих проститься с покойной и пройти на улицу, где вас ждут автобусы, – в голосе распорядителя звучала заученная печаль.
Всякому делу отводится определённое время: следующие на подходе, конвейер смерти работает без перерывов и кому-то нужно всё организовать, чтобы не было ненужной суеты и растерянности в столь сложный момент. Зал опустел, гроб накрыли крышкой и вынесли на улицу в катафалк.
– Значит, не сон, – хлюпнула носом Алина. – Всё взаправду? Я ведь думала, он меня любит!
– Не сон, – отозвался Егор, начиная понимать, что с этими людьми ему придётся быть вместе не один день.
– Ты на себя в зеркало смотрела, дура? – возмутился мальчишка. – Думала, переспишь и красавицей для него станешь? Ну, ты двинутая! Переспала и по-настоящему в окно прыгнула? Дура! – сплюнул пацан.
– Сам ты урод вонючий, наркоман проклятый, гад ползучий! – завопила Алина и накинулась на пацана с кулаками.
– Мать вашу, – подвёл итог Михалыч, отдирая её от перетрусившего наркомана. – Похоже, мы все покойники! По-настоящему! Так что хватит драться, нужно думать, что дальше делать!
Фрагмент 2
Алине снился странный сон. До этого момента она не думала, что человек, попавший на тот свет, тоже может спать и видеть сны. Прошедшие двое суток не в счёт – там больше разговаривали по ночам или кого-то спасали. А это был именно сон.
Она снова падала из окна. Широко раскинув руки, летела вниз и никак не могла упасть – асфальт всё время убегал от неё, превращая падение в догонялки со смертью. В какой-то момент она почувствовала, что может управлять полётом и, шевельнув руками-крыльями, плавно изменила направление. Взлетела высоко над домами, задохнувшись от перспективы, открывшейся взгляду.
Никогда при жизни ей не приходила в голову идея посмотреть на город с высоты. Ах, как же он красив! Что может рассказать о красоте мира муравей, бегущий под травой, уткнувшись усиками в землю? Огромные здания, сверкающие стеклом и красками, широкие улицы, полные движения, просторные парки прямо в центре города. И люди! Повсюду люди, бегущие по своим делам, ползущие в маршрутках, уткнувшиеся в телефоны и планшеты, погрузившиеся в грустные мысли.
Ей захотелось разбудить их, встряхнуть, заставить открыть глаза красоте и улыбнуться своему городу. Она стремительно рванулась навстречу людскому потоку, набирая скорость, торопясь, радуясь возможности рассказать им о том, что можно увидеть, оторвавшись от суеты. Земля приближалась стремительно, и ничто не могло её остановить, какие бы попытки замедлить полёт, она не предпринимала.
Люди заметили опасность и в ужасе, крича и закрываясь руками от падающей с неба огромной птицы, разбегались в стороны, справедливо полагая, что сейчас она разобьётся вдребезги, забрав с собой на тот свет всех, кто окажется в эпицентре падения. Алина хотела закричать и не могла – поток воздуха был настолько мощным и плотным, что забивал дыхание, не давал говорить. Смерть вновь была неотвратима, ещё мгновение и…
Внезапно люди, повинуясь какой-то неведомой программе, приказу, команде, просьбе остановились на месте. Развернулись к ней и подняли глаза в небо – тысячеглазая надежда и вера, доброта и желание помочь могучей птице распахнулась прозрачным батутом и мягко приняла её в свои объятия.
Алина плавно опустилась на асфальт и остановилась в растерянности, не решаясь сказать первое слово. Она слышала лишь какой-то непонятный шелест, затем заметила, что он происходит от шевеления тысяч губ и в этом шелесте всё отчётливее звучат слова: «Живи, девочка!» Незнакомые люди подходили к ней, улыбались и отходили, оставляя частицу тепла, доброты и любви, наполняя её силой жизни. Ей захотелось сказать им всем что-то такое же доброе, но комок в горле мешал говорить. И тогда она прижала ладони к сердцу, направив в окружающую её толпу всю признательность, переполняющую душу.
– Я люблю вас люди! – крикнула она и проснулась с ощущением бесконечного счастья.
В комнате спали все, кроме Егора, сидящего на полу у окна с закрытыми глазами и с кем-то ожесточённо спорящего.