История первая.
Однажды у меня заболели кончики зубов. Бред — но так. Мука мученическая. Пошел сдаваться стоматологу. Пожилая тетка объявила мне, что это нервное, но залезла-таки мне своими инструментами в рот и в этот страшно удобный для ответа момент спросила, кем я работаю. «Уиееем…» — промычал я как можно понятнее. «Странно, — ответила она. — Странно, что при такой профессии у вас болят только кончики…».
Велено было радоваться, что не сводит челюсть и пока нету тика. На том и расстались.
История вторая. Однажды я поехал в метро по ученическому проездному. Тогда проездные получали на школу и можно было учителям вписать в список какого-нибудь ребенка, взять на него проездной — и ездить самим за копейки. Зарплаты были низкие, и хоть таким образом, но мы добывали себе компенсацию.
И вот какой-то бравый милиционер (тогда полиции еще не было) поймал меня и торжественно повел в кутузку. В кутузке он сел за стол и сказал мне очень важно: «Ну что, гражданин, нарушаете?» Я стал что-то неубедительно врать на тему, что перепутал и взял проездной сына, бе-бе, ме-ме…
«А штраф у нас, между прочим, сто рублей!» — прервал мое блеяние этот милицейский орел, победно меня оглядывая. — «Ну что ж, сто так сто…» Деньги были немаленькие, но и не очень большие, к тому же я только что получил зарплату и она как раз лежала в кармане. — «Кем работаете?» — громогласно и празднично проорал милиционер, делая вид, что готовится заполнять протокол. — «Учителем...».
И тут на моих глазах произошла непостижимая метаморфоза: мой орел сдулся, как-то сник, уши даже оттопырились, он вдруг этаким трудным подростком со странной жалостью посмотрел на меня, снизу вверх, как троечник на контрольной, и робко-робко спросил: «Ну а хоть десять-то рублей у вас есть?».
Я почувствовал, что облик нищего учителя, сложившийся в массовом сознании того времени, работает на меня и подыграл — вздохнул глубоко и горестно, смахнул слезу (а как не заплакать при воспоминании о малых детушках, которые останутся голодными?) и честно сказал: «Есть». — «Ну… тогда… давайте хоть десять…». Я полез в карман и похолодел: там лежала свернутая в пачку зарплата. И что делать? Вынуть ее — значит, разрушить светлый образ брата по несчастью у этого сердобольного (милицейские тоже не особо получали, он и радовался хоть какому приработку – но и сочувствовал мне).
И тогда я напряг все свои недюжинные интеллектуальные силы, вспомнил, как эту пачку мне выдавала бухгалтерша и где в ней лежали десятки — и наощупь одну десятку вынул… Уф.
С тех пор завел нормальный проездной, пока не стал инвалидом и не начал ваще ездить бесплатно.
История третья. Однажды в поезде Питер — Москва я вступил в идеологический спор с комиссаром нашистов (была тогда такая молодежная организация — «Наши»), который взялся обрабатывать двух молодых новобранцев-школьников на какой-то политически острый предмет. Школьники сумневались, и комиссар долбил их по башкам своей комиссарской дубиной.
Вынести этого я не смог, вступил в спор — и довел комиссара до бегства. Школьники остались, и один из них тихо спросил меня: «А вы случайно не учитель?» — «Учитель. Но откуда вы узнали?...» — «Да так… похожи… А преподаете литературу?..» — «Литературу. Но откуда?...»
Ответа на этот вопрос я не получил, потому что где-то в конце вагона опять замаячил комиссар, и школьники быстро отвернулись к окну… Позже они шепнули, что за общение со мной им придется схлопотать — но было интересно… Я вышел в Твери, а они продолжили свое путешествие из Петербурга в Москву с неизвестным для меня исходом.
Если вы хотите побывать вместе с нами на нескучных уроках литературы, увидеть новое в привычных школьных произведениях, посмеяться и задуматься над случаями из учительской практики, вместе с детьми пройти путь понимания сложных текстов, подписывайтесь на мой канал.