Скаут внимательно на меня посмотрела. — Остров в Греческом архипелаге? — спросил Фидорус. Я кивнул. — Это замечательный остров. Эрик и Клио провели там много времени, прежде чем… Прежде чем все это произошло. Сейчас там перед нами Наксос. По крайней мере, остров выглядит в точности так же. Как такое могло случиться? Что это значит, доктор? — Не знаю. Дай мне записи Эрика, те, что ты нашел в спальне. Я передал ему пакет с тетрадями. У меня дрожали руки, и мне никак не удавалось вытащить открытку из пластикового конверта, так что я сунул ее в карман и заковылял к выходу из накрененной каюты. — Эрик, — сказала Скаут, протягивая руку и кладя ладонь мне на предплечье. В том, как она произнесла мое имя, было нечто особенное, нечто такое, чего я из-за одолевавших меня мыслей не вполне расслышал. — Мне надо выйти и посмотреть на остров еще раз. Надо убедиться, что я не спятил. Скаут уронила руку, и я выбрался из каюты на палубу. Он был тут как тут, огромный, реальный, выступающий из моря остров. Я внимательно рассмотрел открытку. Изображение изменилось. Вместо скалистого, коричневато-оливкового острова, который мне помнился, на карточке теперь была черно-белая фотография небольшого дома с террасой. Дома Эрика Сандерсона. Моего дома, того самого, в котором я очнулся на полу спальни, откуда позвонил доктору Рэндл, где вечерами смотрел снукер по телику и готовил еду, заглядывая в поваренную книгу. Дом, который я покинул, отправляясь в это бесконечное странствие, теперь оказался на открытке. Повернувшись, я увидел стоявшего у меня за спиной Фидоруса. — Что это значит? — Не знаю, Эрик, — тихо проговорил доктор. В руке у него была книжная обложка с секретной запиской, которую я нашел в комнате Эрика Сандерсона Первого. — Боюсь, в самом деле не знаю. — Ребята, — донесся изнутри каюты голос Скаут, — может, зайдете и глянете на это? Я снова сунул открытку в задний карман. Скаут удалось-таки открыть люк в каюте, и она сидела на его краю, покачивая спущенными вниз ногами. — Ну и что там? — спросил я. Скаут подняла голову. — Ничего хорошего. — В каком смысле? — В таком, что там полно воды. Фидорус опустился рядом с ней на колени и уставился в трюм. — Двигатель полетел, а вода прибывает быстрее, чем помпы в состоянии откачивать. — Он поднял на нас задумчивый взгляд. — Но этого… быть не может! — Вы сами говорили, что наши знания могут не соответствовать истинному положению вещей, — сказал я. — Да, — Фидорус вытащил руку из люка. — Но… не до такой степени! У Скаут заметно сузились глаза, прежде чем она повернулась к доктору. — Так что вы нам скажете? Мы тонем? Он кивнул: — Да. Тонем. Скаут старалась не потерять самообладания. — Сколько у нас времени в запасе? — Возможно, час. — А потом мы окажемся в воде? — Это подстроил людовициан, — сказал я. — Вот зачем он уводил нас в море и таранил лодку. Казалось, Фидорус опять был готов выдать нам свою сентенцию насчет тупых акульих мозгов, но воздержался. — Время еще есть, — сказал он вместо этого, — бочки должны его измотать. Ноутбук Никто по-прежнему работает и по-прежнему подсоединен к Уорду, так что если Эрик сможет попасть в акулу гарпуном… — Не думаю, чтобы он дал нам такую возможность, — сказала Скаут. — Он проделал в лодке пару отверстий, а теперь убрался подальше, чтобы подождать, пока мы затонем. Держу пари, что к тому времени, как он вернется, мы уже будем бултыхаться в воде. Фидорус уставился в люк."